При этом из памяти просто «выключается» какой-то, обычно небольшой, отрезок времени до, во время или после потери сознания. На память может повлиять сильный стресс, и тогда человек, переживший его, подсознательно избегает мысленного прикосновения к волнующим его событиям. Но доселе мы не сталкивались с тем, чтобы избирательно стиралось все, что связано с биографией, но оставались нетронутыми так называемые функциональные навыки и различные сведения о мире. Многие из пациентов такого типа, например, знают, как водить машину или играть на фортепиано, пользоваться электробритвой и душем, часами, микрофоном, даже компьютером, могут набрать по телефону номера экстренных служб.

– Да, очень похоже на нашего «подкидыша», – заметил Сивцов. – Но мне хотелось бы знать: почему так происходит?

– Еще недавно я бы только развел руками, – сознался Кахетидзе. – Ведь эта область была совершенно неизученной. Но в последнее время мы продвинулись в понимании данного явления. Наши сотрудники пришли к выводу, что на попавших в центр пациентов неизвестные злоумышленники воздействовали препаратами, которые, кстати, можно купить в аптеке. В сочетании чаще всего со спиртным лекарства и оказывали такое стирающее память воздействие.

– Неужели все так просто? – не поверил Анатолий. – Что-то вроде клофелина?

– Не совсем так, – поправил его Ираклий Гурамович. – Тот дает только временную потерю памяти. Но в мире ежегодно синтезируется несколько тысяч новых препаратов, и проверить их воздействие, особенно в присутствии другого вещества практически невозможно. Но кто-то, судя по всему, занимается такими исследованиями целенаправленно.

– А может быть это связано с использованием электронных методов манипуляции подсознанием? – поинтересовался Сивцов.

– Разговоров о компьютерном зомбировании ведется много, – сдержанно рассмеялся профессор. – Но фактов никаких нет. Хотя теоретически – вполне допустимо.

– Ираклий Гурамович, вы, наверное, понимаете, что меня больше всего интересует? Главный вопрос заключается в том, удается ли вам вернуть память потерявшим ее людям, и получится ли что-нибудь с нашим пациентом? – спросил следователь.

– Мы уже добиваемся стойких результатов восстановления личности у таких больных, – обнадежил Кахетидзе. – Применяем соответствующие фармакологические и психотерапевтические методы. Думаю, вам будет неинтересно, да, возможно, и непонятно, что мы конкретно делаем. Но заверяю, в случае с вашим больным мы постараемся сделать все возможное.

– Это очень бы нам помогло, – признался Анатолий. – Только у меня к вам просьба: о том, кто именно у вас находится, за стенами центра не должен знать ни один человек.

– Ну что вы, – сделал вид, что слегка обиделся, профессор. – Мы же занимаемся судебной медициной, и всегда верны принципу тайны следствия. Но я бы, в свою очередь, посоветовал вам еще один путь для установления личности пациента. Покажите его фотографию в передаче «Жди меня» – мы, кстати, с ее сотрудниками давно работаем и убедились, что эффект весьма значительный. Почти всех, кто у нас побывал, опознали родственники.

– Огромное спасибо! – поблагодарил Сивцов. – Наш сотрудник сейчас как раз этим занимается. Но даже если мы и установим личность привезенного к вам человека, вряд ли его близкие смогут сказать, чем он занимался последние три месяца? А именно такую информацию нам больше всего хотелось бы получить. И самое главное: кто был рядом с ним все последнее время?

– Задача очень непростая, – задумчиво произнес психиатр. – Человеческий мозг до сих пор слишком сложен для нашего понимания. Но в любом случае мы попытаемся открыть заблокированные двери его памяти.

Идея, подброшенная Сивцовым, всецело захватила Ганченко. «Я ведь, действительно, могу написать книгу!» – подумал он, хотя ему и было страшновато подумать, какую работу предстоит проделать. К тому же он не знал всех подробностей восхождения Ленина на божественный престол, но ведь их можно домыслить, придумать персонажи, а потом дергать за воображаемые ниточки, как марионеток.

Жалко, что литературного опыта он почти не имел. Когда-то, в далекой молодости Евгений пытался писать стихи и рассказы, но его всегда мучил вопрос: нужно ли это кому-нибудь? Наверняка, все, что он хотел бы рассказать о своей жизни, уже написали предшественники, ведь говорят же: все сюжеты беллетристики обкатаны еще в античные времена.

Другое дело – события, невольным участником которых он оказался. Такой масштаб запросто потянет на толстый роман.

Целый день Ганченко потратил на наброски, и почти все их просто выбросил в корзину. Наконец, ему пришла в голову мысль: если появился Спаситель, то должны же быть и апостолы! Вот их-то и надо вывести на сцену, чтобы именно они организовали пришествие Ленина-Христа, а потом сами же его и устранили.

Воодушевленный таким планом, он машинально поднес к уху мобильный телефон, когда раздался звонок.

– Евгений Петрович? – осведомился незнакомый голос.

– Да, я, – недовольно ответил Ганченко, разозлившись, что его оторвали от размышлений. – Кто говорит?

– Это неважно, – раздалось в трубке. – Гораздо большее значение имеет информация, которую мы хотим вам сообщить. Вы оказали нам серьезную помощь, и мы намереваемся, как и обещали, отблагодарить вас.

Ганченко понял, что с ним опять связались те, кого он совсем недавно назвал апостолами.

– Давайте встретимся! – чуть ли не прокричал Евгений, но услышанные в ответ слова охладили его пыл:

– Это необязательно, мы поступим по-другому. Вы ведь сейчас, наверное, собираетесь домой?

– Да, через двадцать минут, – подтвердил журналист, посмотрев на часы.