– В основном новости, – отозвался Анатолий.

– То-то и оно, – укорил Юрий. – А, между прочим, есть одна интересная передача, называется «Жди меня». Смотрел хоть раз?

– Как-то не приходилось, да мне и некого было ждать, – стал оправдываться Сивцов и вдруг подумал, что одного человека, Машеньку, он хотел бы увидеть больше всего на свете.

– Ладно, лучше послушай, – снисходительно бросил Курков. – Там находят потерявшихся людей. И было несколько случаев, когда обнаруживались те, кто утратил память. Они, между прочим, очень похожи на нашего подозреваемого. Человек может прекрасно ориентироваться во всем, что происходит вокруг и при этом совершенно не помнит ничего из собственной жизни. В один момент он обнаруживает себя в незнакомом месте и осознает, что забыл, кто он и как там оказался.

– Подожди, – остановил друга Анатолий, – если они потерялись, то должны значиться среди пропавших! Нам надо пошерстить картотеку, наверняка, нашего подопечного ищут.

– Ты хоть представляешь себе, какую предлагаешь работу? – предостерег Юрий. – В стране каждый год исчезает почти сто тысяч граждан! Чтобы разобраться только с москвичами, потребуется не меньше недели.

– Все равно мы должны ее сделать, – упрямо буркнул Сивцов. – Вот ты этим и займешься!

– Ничем тебя не убедишь! – воскликнул Курков. – Но неплохо было бы дать и фотографию в передачу «Жди меня». Думаю, они найдут быстрее.

– Как вариант, годится, – нехотя согласился Сивцов. – Но в любом случае, нам нужно связаться с центром Сербского: вполне возможно, что там смогут вернуть память нашему «подкидышу», – он намеренно не употреблял по отношению к задержанному имени Ленин, поскольку было ясно, что к революционному вождю тот уже не имеет никакого отношения. – Однако сначала завезем его в молекулярно-генетическую лабораторию, чтобы окончательно убедиться, этот ли человек находился в подмосковном особняке?

Утром он созвонился с заместителем директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П.Сербского Ираклием Гурамовичем Кахетидзе, который курировал специально созданное отделение для больных, потерявших память, и получил от него «добро» на помещение в клинику пациента с явно выраженной амнезией.

Сивцов решил сам отвезти «подкидыша» в центр и по дороге, сидя в машине, еще раз попытался достучаться до его сознания.

– Вам знакома эта улица? – спросил он, когда они ехали по Большой Дмитровке.

– Боюсь, что нет, – отозвался человек, которому более всего подходило определение «ушедший в себя».

– А в Кремле и Мавзолее вы когда-нибудь были? – сделал еще одну попытку следователь.

– Может быть, – неопределенно сказал немногословный собеседник и, наморщив лоб, добавил: – Спасскую башню видел, но не знаю, по телевизору или по-настоящему.

Больше говорить было не о чем. Они заехали в лабораторию, где недавно побывала Мария Ильинична, и у спутника Сивцова взяли те же анализы, что и у нее.

В центре судебной психиатрии их встретил сам Ираклий Гурамович, представительный высокий мужчина с орлиным носом и совершенно седой головой. Он быстро распорядился, чтобы нового пациента определили в палату, и пригласил следователя в свой кабинет.

– Знаете, обычно к нам таких больных доставляет милиция, – мягким обволакивающим голосом начал он. – Скажите, почему этот человек заинтересовал Генеральную прокуратуру?

– А вы слышали что-нибудь о похищении и воскресении Ленина? – задал ответный вопрос Сивцов.

– Конечно! – подтвердил психиатр. – И, кстати, я подумал, что неплохо бы изучить данный феномен.

– Наши желания совпали, – рассмеялся Анатолий и уже серьезным тоном добавил: – У нас есть основания полагать, что именно доставленный к вам человек и есть тот, кто выдавал себя за Владимира Ильича.

Профессор, вероятно, за свою многолетнюю практику привыкший к разным проявлениям мании величия, нисколько не удивился.

– Да, действительно, экстраординарный случай, – буднично заметил он. – Надо полагать, первое, что вам нужно узнать, – не симулирует ли больной потерю памяти?

– Вы попали в точку, – согласился Сивцов. – Понимаете, вполне возможно, что этим человеком просто манипулировали.

Кахетидзе нахмурился и сказал:

– На самом деле, происходит что-то странное. В последнее время участились случаи, для которых мы даже придумали собственный термин, назвав данное явление биографической амнезией.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, – попросил Анатолий.

– Что ж, извольте, – выразил готовность Ираклий Гурамович. – В нашей лаборатории уже находились на обследовании и лечении около пятидесяти таких пациентов: в основном мужчины возраста от двадцати до шестидесяти лет. Их находили случайно – на железнодорожных станциях, в скверах, просто на улицах. Общим у таких людей было то, что они ничего о себе не знали: ни имени-фамилии, ни адреса, ни профессии, ни того, как оказались в месте, где их обнаружили. Должен признаться, что психиатрия столкнулась с чем-то новеньким.

– Но ведь понятие «амнезия» существовало и раньше, – вклинившись в небольшую паузу, предположил следователь.

– Безусловно, психиатрия знакома с разными симптомами потери памяти, – подтвердил профессор. – Самая распространенная – фиксационная амнезия, когда человек, которому собеседник назвал свое имя, через несколько минут уже не помнит его. Бывают амнезии, наступающие после черепно-мозговых травм.