нависающих скал. Следопыты наблюдали, как Кархан и оба его сопровождающих спешились и начали совершать какие-то странные ритуалы.
Вначале преследователи настороженно ждали, что же произойдет. Потом один из них приподнялся на локте и закричал выпью, точь-в-точь как те длинноногие птицы, что разгуливают по болотам в устье Евфрата.
– Пора! – скомандовал жрец, делая знак своим людям. – И помните, их обязательно нужно взять живьем!
Кархан прислушался: «Что за хреновина? Откуда здесь, в горах, выпь?» – эта мысль на время отвлекла его. До этого он с катерщиками тщетно пытался активизировать плиту, блокирующую вход в камеру перехода. Сезам не желал отворяться, словно никогда прежде не делал этого. Потревоженная диспетчерская служба Базы спешно вызывала отдел технического обеспечения, дежурный начальник сектора переброски твердил, что системы функционируют безукоризненно, и скорее всего камера не желает открываться, поскольку где-то поблизости аппаратура слежения зафиксировала посторонних. Кархан вместе с катерщиками в один голос уверяли, что, кроме них и их лошадей, в округе никого нет, в чем на Базе упорно сомневались, но все же обещали прислать техников, чтобы разблокировать систему вручную. «Это займет часа два, не более», – утверждал дежурный начальник, и слова его были приговором надежде на скорое возвращение.
Но сейчас Кархан недовольно оглянулся, прислушиваясь:
– Что за хреновина?! Откуда здесь, в горах, выпь?
Честно говоря, следопыта, который подавал этот сигнал, подобный вопрос тоже беспокоил. Но и вой шакала, и блеянье барана, которым он также мог подражать, здесь, в горах, были отнюдь не редкостью, а потому оставалась выпь, и надежда на то, что удивленные скифы, или уж кем там они были, не успеют что-либо предпринять. Возможно, так бы оно и случилось, когда б не странное поведение камеры перехода и не предположение Базы, что поблизости обретаются непрошеные свидетели.
– Засада! – выдохнул Кархан, изготавливаясь к бою. Его спутники не замедлили отреагировать и также схватились за оружие. Правда, не за мечи, а за припрятанные в колчанах низкочастотные излучатели.
Храмовая стража устремилась вперед, спеша запереть узкий проход между скал, подбадривая друг друга боевыми кличами. Воины готовили магические сети для атаки и окованные щиты для обороны.
– Значит, вот оно в чем дело, – бормотал Кархан. – Выследили, значит? Ну ничего, сыграем так. – Он повернулся к катерщикам: – На счет три начинаем. Раз, два… – толпа храмовой стражи, оглашая сумерки агрессивными воплями, мчалась на них, – тр…
Происшедшего далее Кархан не мог предвидеть. Атакующее воинство с разбегу остановилось, точно наткнулось на стену, и рухнуло наземь, закрывая голову щитами, руками, всем чем ни попадя.
– Это было по-взрослому, – тихо проговорил он и продолжил, не сводя глаз с распластанной на камнях храмовой стражи. – Ребята, нам тут надо продержаться полтора-два часа, у вас заряда-то хватит?
– Так мы еще не начинали, – ошалело созерцая картину падения воинского духа и всего, что к нему прилагалось, пробормотал штурман. – Че это оно?
– И сияние еще… – как-то невпопад добавил Ральф Карлсон.
Только сейчас Кархан отметил, что действительно урочище между скал залито диковинным светом, идущим откуда-то сверху. Он оглянулся и едва нашел в себе силы, чтобы не присоединиться к залегшим вавилонянам. В воздухе, чуть позади сотрудников Института, окруженный золотистым сиянием, висел огромного размера бородач с двулезвийной секирой.
– Это еще кто? – завороженно разглядывая нависающего над скалами золотого верзилу, прошептал Карлсон.
– Это Мардук, – в тон ему чуть слышно ответил Руслан.
– Он за нас? – настороженно поглядывая на внушительных размеров боевой топор, поинтересовался Сермягин.
– Вряд ли.
Между тем Мардук, до того гневно взиравший на лежащее воинство, перевел взор на жавшуюся к скалам троицу. Он не издал ни единого звука, и это молчание отчего-то казалось куда более страшным и угрожающим, чем все воинственные кличи, вместе взятые.
Стоило взгляду Хранителя Скрижалей остановиться на сотрудниках Института, как их точно облило плотным, едва ли не осязаемым, сиянием. Кархан почувствовал странное ощущение, будто что-то очень мягко щекочет каждую клеточку его тела. Судя по конвульсивным телодвижениям, которые совершали его спутники, они испытывали то же самое.
– Вот так хреновина! – во всеуслышанье объявил Мардук на внятном русском языке и исчез. Сияние, колоколом накрывшее каждого из троих «пришельцев», погасло, как и не бывало. Кархан стоял как вкопанный, не зная, что и сказать. Само по себе явление Мардука представлялось ему событием неординарным. Верховный бог Вавилона, говорящий по-русски, и вовсе повергал в шок. Но что окончательно выбило Руслана Караханова из колеи – именно эту фразу он собирался произнести в тот самый миг, когда ее проговорил Мардук.
– Эй! – Штурман коснулся его руки. – Ты цел?
Кархан молча кивнул, все еще не находя слов.
– Валить отсюда надо подобру-поздорову, – тихо проговорил Сермягин. – Пока эти крикуны не очухались.
– А как же камера? – запротестовал Ральф Карлсон.
– С ней ничего не случится, – наконец пришел в себя Кархан. – А вот с нами случится. Поскольку при таком стечении народа разблокировать ее будет невозможно. Уходим. Быстро и без шума.
Даниил мчался, с трудом разбирая дорогу. Бежал сломя голову, вернее, поминутно рискуя ее сломать. Если бы он хоть на миг остановился и задумался над своими действиями, возможно, он бы пришел к выводу, что ему нет дела до Вавилона, царя Валтасара и уж подавно до персов с их Киром- завоевателем. Все это, возможно, имело некий смысл вчера для пророка эбореев и царского советника Даниила, но теперь для Намму… Холодный ночной воздух обжигал ему легкие, лишая сил. Безумно хотелось упасть на землю, чтобы хоть немного перевести дух. Но он все бежал, все двигал ногами, точно зачарованный.
– Стой! Ты куда?
Намму шарахнулся в сторону от резкого окрика, лишь тут замечая, что буквально уперся в конскую морду.
– А?!. – Он испуганно огляделся.
Перед ним, осаживая вздыбившегося скакуна, высился Кархан. Чуть за ним виднелись приотставшие гиперборейцы.
– Кир разбил лидийцев! – что есть мочи выдохнул Даниил, чувствуя, что силы внезапно оставляют его. – Эллины наступают!
Земля и небо вдруг резко поменялись местами перед глазами царского советника, и он обмяк, валясь на камни.
Лагерь Валтасара гудел, как огромный кувшин из-под зерна, когда в нем гуляет холодный зимний ветер. Никогда прежде вавилонянам не приходилось вступать в бой с прославленной эллинской фалангой. О ее сокрушительной мощи ходили легенды. Рассказывали, что никто не мог противостоять ей. Что, неспешно шагая, она сметает все на своем пути, как огромная ладонь хлебные крошки со стола.
– Поспешим! – командовал Валтасар. – Среди горных теснин они не смогут толком развернуться, да и держать строй там не с руки.
– Но ведь Даниил не сказал, кого именно собирается атаковать Архелай, командующий наемниками! – Один из военачальников попробовал возразить царю. – Очень может быть, что эллины желают обрушиться на Кира. Тогда нам стоило бы выждать. Уверен, – продолжал он, – что Даниил, будь он сейчас здоров и в сознании, несомненно, посоветовал бы тебе не торопиться. Не мы, но персы затеяли эту войну. Пусть же теперь их солдаты складывают головы. Ты здесь, а стало быть, договор исполнен. Разве царь персов, командующий этим походом, прислал нам гонцов с требованием атаковать притаившихся в ущелье гоплитов?
– Мы выступаем, – отмахнулся от его речей Валтасар, – ибо я считаю это верным. Если бы богу нужно
