подъехал громыхающий старый автобус, мне захотелось подарить Гэри на память что-то очень дорогое. Я не знал, что делать, и тут меня осенило: я снял с себя старый черный жилет и протянул его Гэри. Последние годы я ни на день не расставался с этим жилетом. Мои знакомые даже представить себе не могли меня без этого жилета. Он стал продолжением меня самого и был самым ценным из всего, что я имел.
«Твой жилет!» — воскликнул Гэри.
В этот момент мы ощущали себя двумя листьями, подхваченными ветром и не знающими, куда и зачем он их несет. Мы пожали друг другу руки, а потом обнялись на прощание. Борясь с собой, чтобы не разрыдаться от переполнявших меня чувств, я сказал:
«Кто знает, даст Бог, мы еще увидимся».
Я сел в автобус. Когда он поехал, трясясь на выбоинах и рытвинах, я обернулся. Гэри стоял один и смотрел мне вслед. Я знал, что, оставив ему свой жилет, я расстался со своим прошлым и настоящим. Начиналась новая жизнь. С этого дня я решил отказаться от своего прозвища «Манк» и представляться именем, полученным при рождении, — Ричард. Я предчувствовал, что путешествие в загадочную Индию станет путешествием к моему истинному «я».
5
В Ираклионе, северном порту Крита, я нашел рыбака, который согласился отвезти меня в Афины. Когда лодка отчалила, я, устроившись подальше от рыбака, стал смотреть на волны. Мой ум бушевал, как море в шторм. Я понятия не имел, что ждет меня впереди. В свои девятнадцать лет я никогда не встречал индийцев. Я слышал, что Индия находится где-то на востоке, но где именно и как далеко — я не представлял себе даже приблизительно. Никакой карты у меня не было. Когда я учился в школе, Индия казалась мне страной заклинателей змей, где царит нищета, болезни и перенаселенность. Позже, когда я стал искать ключи к разгадке самых сокровенных тайн жизни, я узнал, что Индия считается родиной религии, йогов и великих святых. Готов ли я встретиться с этими святыми? Причем, не как турист или экскурсант, а как искатель высшей истины?
В Афинах на меня обрушился поток пугающей информации. О Оказывается, чтобы попасть в Индию, необходимо пересечь Турцию. Путешественники, побывавшие в Турции, предостерегали меня: «На черном рынке в Стамбуле охотятся за донорской кровью. Тебе пообещают хорошо заплатить за сдачу крови, а потом свяжут, выкачают из тебя всю кровь, а труп выбросят в Черное море».
Другие добавляли: «В стамбульских гетто полно бандитов, которые не раздумывая убьют тебя даже ради одной лиры».
Но поскольку я уже твердо решил ехать, я старался никого не слушать.
Когда я стал расспрашивать о сухопутном маршруте в Индию в общежитии, меня вновь попытались отговорить от поездки. Группа европейских туристов окружила меня со словами: «Ты спятил?' Ты что, газет не читаешь?»
Кто-то тряс английской газетой у меня перед носом. «Турция охвачена эпидемией холеры», — гласил заголовок.
«В Индию можно попасть только через Турцию».
В Турции и правда свирепствовала холера. Об этом говорили все европейские средства массовой информации. В такой ситуации поездка на попутках через всю страну действительно была сумасшествием.
Среди путешественников, которых я расспрашивал о сухопутном маршруте в Индию, нашлось двое ребят, которые тоже направлялись туда. Одного звали Джефф. Это был американец из Сан-Диего, лет двадцати, высокий и атлетически сложенный, с квадратной челюстью и крупным носом. Белокурые волосы, аккуратно расчесанные на пробор, почти достигали плеч. Из-под очков в черной оправе смотрели голубые глаза. Хотя Джефф выглядел грубоватым, на самом деле он отличался необычайной миролюбивостью. Как и я, он направлялся в Индию на поиски смысла жизни. Скромный и веселый, Джефф был одним из самых приятных людей, с которыми мне когда-либо доводилось встречаться.
Мой другой попутчик, Рэмси, румяный рыжеволосый австралиец лет тридцати пяти, был путешественником, много повидавшим на своем веку. Он уже успел пересечь автостопом всю Европу и Азию. Несмотря на суровый вид, Рэмси отличался добротой и благородством. Он обладал зрелостью и мудростью, которых так недоставало нам. Хотя я представился Ричардом, в кругу путешественников, где все друг друга знали, я уже был известен под именем Манк, поэтому Джефф и Рэмси продолжили называть меня этим именем.
Из нас троих деньги были только у Джеффа. Достав из рюкзака хлеб и кунжутное масло, шпинат, помидоры, маслины и сыр, он сказал нам с широкой улыбкой:
«У меня не так много припасов, но я с удовольствием разделю их с вами».
Радуясь, как ребенок, он на скорую руку приготовил вкусный завтрак и разделил его на три равные порции. Откусив большой кусок бутерброда, Джефф обратился к нам с такими словами:
«А уж после этого нам придется затянуть пояса. Вы готовы, парни?»
Мы с Рэмси, жуя бутерброды, согласно закивали.
Это происходило в вестибюле общежития, где мы втроем отмечали начало нашего путешествия в Индию. Потом мы отправились в посольство Турции, узнать, не закрыта ли граница. В посольстве нас заверили, что граница открыта, и уже на следующий день мы получили визы.
Чтобы попасть в Турцию, мы сначала добрались на попутках до библейского города Салоники на северном побережье Греции, а оттуда отправились в Кипи, городок на самом северо-востоке страны. Проходили дни, а нам так и не удавалось поймать попутку. Поэтому до турецкой границы, которая разделяла Европу и Азию и была основным каналом поставки марихуаны и героина с Ближнего Востока и из Юго- Восточной Азии, нам пришлось добираться пешком. Пропускной пункт стоял далеко от населенных мест. Ведущая к нему дорога обрывалась у пограничного забора, один вид которого не сулил ничего хорошего. Увенчанный кольцами колючей проволоки металлический забор тянулся от горизонта до горизонта. Границу охраняли греческие солдаты, вооруженные автоматами. Подойдя к ближайшему из них, Рэмси спросил, где находится служба иммиграционного контроля. В ответ солдат указал на хижину возле забора. В хижине никого не было, а уже приближался вечер. И что теперь?
Мы решили, что просто так не отступим, но единственным ответом на наши попытки найти иммиграционного служащего было безразличие, раздражение и непонимание солдат. Вдруг один молодой солдат, который все это время наблюдал за нами, куда-то исчез. А через минуту из чайной, которую мы сразу не заметили, вышел представитель греческой иммиграционной службы. Это был тучный мужчина с густыми усами. Форменная одежда была ему явно мала. Вытерев уголок рта салфеткой, он отдал ее молодому солдату и обратил свой взор на нас.
«Что вам надо?» — спросил иммиграционный служащий.
Рэмси невозмутимо ответил:
«Мы хотим пересечь турецкую границу».
Служащий посмотрел на нас с недоверием:
«Это невозможно. Граница закрыта. В Турции свирепствует холера. Ни один человек в здравом уме не поедет сейчас в Турцию».
«А в посольстве нам сказали, что граница открыта, — выпалил Джефф, — мы хотим...»
«Вы представляете себе, что такое эпидемия холеры? — зло закричал на нас служащий. — Если я выпущу вас, то обратно вы уже не вернетесь. Греческая граница закрыта для входа».
Он указал на восток, в сторону темнеющего неба:
«Там — ничья земля, — и, прищурив глаза, добавил: — Вы знаете, что это такое? Это пустыня, где вас подстерегают ядовитые змеи и голодные волки и где нет ни пищи, ни воды».
Джефф снова оборвал его:
«А почему тогда в турецком посольстве в Афинах нам сказали, что граница открыта? Мы уже все оплатили, и вы обязаны пропустить нас».
