прошлом было типично для людей всех рас и континентов. Эти теоретики договорились до того, что стали всерьез доказывать, будто бы стеклянные горы были прототипом, так сказать, обобщенным образом человеческого опыта, и такие горы как физическое проявление названного опыта были, есть и будут, пока работает мысль — и на заре человечества, и в далеком необозримом будущем.

Книжные лавки упомянутого поселка были забиты материалами по скалолазанию и восхождению на стеклянные горы. Здесь были исторические книги, мемуары специалистов по теории и практике скалолазания, путеводители… В нескольких лавочках не торговали ничем, кроме шипов и кошек для обуви всех мыслимых и немыслимых типов и конструкций, в том числе с алмазными остриями.

Среди жителей поселка не было единодушия по одной из важнейших проблем: обязательно ли взбираться на стеклянные горы верхом на лошади. Очевидно, что лошади намного сложнее совершить восхождение на любую стеклянную гору, чем человеку, ибо у лошадей ноги устроены совсем иначе. Спору нет, лошадь — благородное животное, незаменимое на равнине и в прериях, легко преодолевающее леса и даже джунгли, если они не слишком густые, но стеклянные горы для лошади — почти непреодолимое препятствие. Именно по этой причине возник обычай взбираться на горы верхом на козле.

Для почитателей традиций сама мысль о возможности сесть на козла была абсолютно неприемлемой. Они считали само собой разумеющимся, что любой прекрасный принц должен взбираться на любую стеклянную гору не иначе как верхом на лошади. Так изображали поднимающихся на стеклянную гору всадников художники-иллюстраторы многих поколений, причем укоренился слух, что изображения сии согласованы с высшими духовными силами. В то же время в ученых кругах бытовало мнение, что даже если лошадь все-таки взберется на гору, всадник при этом непременно повредится умом и ослабнет духом.

И вместе с тем мысль о козлах как средстве передвижения по стеклянным горам большинству решительно не нравилась. В этом смысле наш Прекрасный принц не был исключением.

— Вы издеваетесь? — воскликнул принц, выслушав предложение сесть на козла. — Никогда и ни за что!

— Тогда, — резонно указали ему, — вам придется надеть на сапоги шипы или кошки и попытаться одолеть гору в одиночку.

— Мне? Надеть шипы? Не хватает еще когтей и копыт! — возмутился принц. Как и большинство людей, он испытывал суеверный страх перед этими полезными приспособлениями.

— Их надевают все скалолазы.

— Благодарю покорно. Как-нибудь обойдусь без этих штучек.

— Но иначе вы никогда не доберетесь до вершины. Гора то стеклянная, скользкая.

Прекрасный принц испытывал недоверие и к козлам, и к шипам. Однако, тяжело вздохнув, он выбрал то, что ему казалось меньшим из двух зол:

— Ладно, седлайте мне козла!

Но даже все козлы на свете еще не гарантируют успешное восхождение на стеклянную гору. Чудовищное заблуждение: решить, что достаточно найти козла — и принцесса твоя! Нет, на самом деле козел — всего лишь необходимое условие, чтобы получить шанс на победу. А уж коли одержишь победу и захочешь сменить козла на коня, например для запечатления на портрете в достойном виде, то пожалуйста: кто же станет спорить, что конь лучше козла?

Как бы там ни было, в конце концов Прекрасный принц водрузился на козла, взобрался на гору и без особых приключений оказался у входа в большой замок с высокими зубчатыми стенами — прямо перед ступеньками. На железном столбе был прикреплен кусок картона, а на нем крупными буквами написано:

Принц понял, что он добрался именно туда, куда хотел. С дрожью в коленях он преодолевал последние препятствия: карабкался на навесную башню и плыл через ров с ледяной водой. Вымокший до нитки, он спустился по галерее, миновал коридоры башенок, передние залы, где дремали зачарованные слуги, и наконец подошел к невероятно крутой спиральной лестнице, которая вела к спальне принцессы.

Принц распахнул дверь, сделал два шага и остановился. В центре спальни под пологом на четырех столбиках стояла высокая кровать, а на кровати лежала с закрытыми глазами самая прекрасная женщина на свете — по меньшей мере самая прекрасная для принца. Эту принцессу он впервые увидел на миниатюрном портрете и сразу же страстно полюбил ее. Впрочем, наяву она оказалась несравненно прекраснее.

Красоту принцессы Скарлет мог не заметить разве что слепой. Но проницательные глаза дракона, которыми теперь смотрел принц, разглядели и нечто другое: коварный план Аззи и приготовленную им ловушку. Глаза дракона сказали герою, что он, Прекрасный принц, наделен ненавистным принцессе лицом соблазнителя. Что сделает она, когда узрит это лицо? Глаза дракона предвидели кровавую развязку.

И все же Прекрасный принц пренебрег сомнениями и наклонился над спящей принцессой. Приближался момент, ради которого и был задуман весь хитроумный план Аззи.

Поцелуй! Фатальный поцелуй!

Аззи уже положил под руку принцессе, на небольшую тумбочку, отравленный кинжал. Когда Скарлет откроет глаза и увидит, кто ее поцеловал — презренный соблазнитель! — она должна пустить в ход этот кинжал.

Аззи удобно устроился за занавеской и оттуда обратился к огромной, хотя и невидимой, аудитории, внимательно наблюдавшей за кульминацией драмы.

— Леди и джентльмены, существа Света и Тьмы, мои коллеги демоны, мои соперники ангелы! Я представляю вам новый финал древнейшей и поучительнейшей драмы о Прекрасном принце и Спящей красавице. Внимание! Сейчас вы увидите пробуждающий поцелуй и его последствия.

Только Аззи успел произнести эти слова, как заговорил Прекрасный принц, глазами дракона все яснее видевший план Аззи и все его коварство.

— Ага, — рассуждал принц, — сдается мне, что в этой игре я — всего лишь пешка, собранная из разных частей человеческих и нечеловеческих тел, а мой так называемый дядюшка Аззи, несмотря на его располагающую внешность, самый обыкновенный демон, и этот демон, конструируя меня, дал мне лицо соблазнителя принцессы. Когда я ее разбужу, она узнает это лицо и убьет меня. Что ж, чему быть, того не миновать. Убей меня, прекрасная принцесса, если ты этого захочешь. Хотя я и пешка, собранная из разных отбросов и оживленная врагом рода человеческого, но в моей груди бьется настоящее сердце, и это сердце может сказать только одно: «Принцесса, я твой, делай со мной все, что хочешь».

Принцесса почувствовала прикосновение чьих-то губ. Ее глаза широко раскрылись, но сначала она ничего не поняла, потому что лицо целующего ее молодого человека было слишком близко. Первая мысль, которая пришла в голову принцессе, была примерно такой: «Наконец-то я проснулась! Какое блаженство!»

Потом она увидела это лицо. О боги! — лицо человека, который сначала соблазнил ее, а потом бросил. Ее глаза расширились. Прижатая к груди белая рука затрепетала, как заблудившийся голубь Геры. Он! Конечно, он!.. Другой рукой принцесса нащупала рукоятку кинжала, лежавшего на маленькой тумбочке. Она подняла кинжал…

Эту сцену Аззи просчитал очень тщательно. Сейчас кинжал как бы сам собой скользнет в руку принцессы. Невидимая, но оттого не менее реальная аудитория подастся вперед. Члены комитета по премиям станут свидетелями, как рука Скарлет отойдет в сторону, потом вонзит кинжал принцу в спину, глубоко, до самого сердца! А потом, когда принц испустит последний вздох, в спальне появится Аззи. «Увы, моя несчастная принцесса, — скажет он (эта речь репетировалась не раз), — ты убила единственного человека, которого могла полюбить, твое спасение!»

По мысли Аззи, наилучшим финалом было бы, если бы затем Скарлет этим же кинжалом покончила с собой, тем самым обрекая свою душу на вечные муки в глубочайшей преисподней ада. Аззи рассматривал и такой вариант: не стоит ли ему воскресить ненадолго принца, дабы тот увидел, как умирает Скарлет, не удержался от соблазна и разразился такими богохульствами, что ему самому было бы обеспечено вечное проклятие. Великолепный финал для того, кто любит связывать концы с концами!

Аззи был настолько уверен в успехе, что появился перед глазами Скарлет чуть раньше, чем собирался по плану, и, не скрывая иронии, сказал:

— Небеса найдут способ убить твою радость любовью, но и твой мир не будет другом тебе.

Позже долго кипели споры, почему же все-таки не удался план Аззи. Сам демон был уверен, что в соответствии с принципом обратимости пальцы Скарлет должны были сами собой потянуться к кинжалу, а кинжал — к незащищенной спине молодого принца. Но жизнь с ее здоровой привычкой к неопределенности выбрала другую развязку. Аззи не учел возможностей глаз Скарлет. Хотя они и не обладали способностью видеть истину, как глаза Прекрасного принца, но могли распознать банальность и нелепость, и именно их ясно увидела Скарлет в картине, где могли бы быть изображены она, мертвый Прекрасный принц и отравленный кинжал в ее руке. Глаза художника поняли, что такая картина противоестественна; подобный сюжет никогда не выберет художник, отображающий реальную жизнь. Сначала душа художника восстала против кинжала, а потом собственные чувства Скарлет подтвердили правильность решения, к которому она пришла по чисто эстетическим соображениям.

Скарлет недоуменно спросила:

— О чем ты говоришь?

— Ты не должна была его убивать, — сказал Аззи. — Ты обрекла себя на вечные муки ада, юная леди.

Скарлет расхохоталась:

— Смеяться надо мной? Я тебе покажу…

Неожиданно к хохоту Скарлет присоединился еще чей-то смех. Это был Прекрасный принц, он стоял бок о бок с принцессой, обнимая ее за талию.

В самом деле принц! Живой и невредимый!.. Значит, кинжал так и не сделал своего дела, не был пущен в ход! Аззи в смятении отступил. Оба героя живы. Каким-то непостижимым образом любовь победила предопределенное Аззи проклятие.

Глядя на двух прекрасных влюбленных, вся аудитория — и ангелы, и демоны — была искренне взволнована, многие украдкой утирали слезы.

— Этого я не хотел! — вскричал Аззи. — Я имел в виду совсем другое!

И тем не менее в результате постановки получилась обычная сказка со счастливым концом о силе любви и возможности искупления грехов. Сказка понравилась всем, а самое главное, она гарантировала, что следующее тысячелетие судьбы человеческих душ будет решать Добро, а не Зло.