Лондонский особняк идеально подходил для выхода в свет, и Клер была очень благодарна свекрови за позволение вывозить Бет именно из этого дома. Все затраты на сезон Бет нес Ник, включая и этот бал, однако как богатый, но нетитулованный джентльмен он не мог обеспечить ей «знак высокого происхождения» – как Ричмонды или Лайнсы. Но Бет при ее выдающейся красоте и, конечно, при условии отсутствия скандала едва ли упустила бы свой шанс.

В отличие от Клер в ее бытность дебютанткой Бет радостно ждала будущего. Мысль о замужестве не повергала в трепет львиное сердце младшей сестрички. Клер же в свое время ужасалась при мысли о замужестве; она боялась оказаться во власти такого же тирана, каким был ее отец. Но ее тронули матримониальные усилия Габби, а главное – она знала, что хочет иметь детей, которых мог обеспечить только муж. Вот она и вышла за красавчика Дэвида, кузена и наследника герцога, который писал ей стихи вместо того, чтобы целоваться, и дарил цветы вместо того, чтобы обнимать ее после танцев.

А потом оказалось, что Дэвид к ней холоден. Но не так ли всегда бывает в жизни? Узнать горькую правду лучше поздно, чем никогда? Наверное, это не так. Если не знаешь, чего хочешь, то никогда не будешь жалеть, что у тебя нет желаемого.

«Но может быть, Бет, как и Габби, достанется лучшая судьба», – говорила себе Клер, и она надеялась, что так и произойдет.

– Мисс Клер, мисс Твингелшем, как вы думаете, так будет хорошо?

Маленькую брюнетку Хейни наняли для Бет в Лондоне, ее рекомендовали как волшебницу парикмахерского искусства. Хейни перекинула Бет длинный локон через плечо – он спускался почти через все декольте. Клер оглядела сестру критическим взглядом и решила, что эффект потрясающий: как будто язык пламени вырвался на заснеженное поле. Кроме рыжих волос, которые Бет ненавидела, безупречную белизну девственницы нарушали только розовые губки и сверкающие голубые глаза.

– Прекрасно, – одобрила Клер, улыбнувшись сестре в зеркало. – Само совершенство.

Бет тоже улыбнулась, но несколько жалобно.

– Нет, это ты у нас совершенство. Всегда была. Должна сказать, очень печально иметь сестру, которая тебя затмевает. – Она снова повертелась перед зеркалом, улыбнулась своему отражению, и ее глаза сверкнули. – Но я привыкла. Во всяком случае, я тоже красивая. И не такая застенчивая, как ты. Вот тебе, Клер!

– У нас не состязание, – строго сказала Клер, но потом опять улыбнулась. В детстве они с Бет играли в пиратов, сражались на мечах, и им не мешало то, что они девочки. «Вот тебе, Клер!» – кричала Бет, бросаясь в атаку. – К тому же не забывай, я замужняя дама, а этот бал, этот сезон только твой.

– Ведь правда? – Бет просияла в неподдельном восторге.

– Вы бы лучше спустились вниз, девочки. Не дело опаздывать на собственный бал. – Туиндл выступила вперед, готовая подтолкнуть Бет к двери. Клер же вручила сестре цветы.

– Ох, я так волнуюсь!.. – Бет немного повальсировала перед зеркалом, потом остановилась перед Туиндл и обняла ее. В ответ же получила лекцию о том, как должна себя вести молодая леди на своем первом балу.

Вполуха слушая назидательную речь горничной, обращенную к сестре, Клер посмотрелась в зеркало и осталась довольна. Хотя она слегка похудела за последние три месяца, это было заметно только по ключицам, но плечи и белая грудь в глубоком декольте кружевного золотистого платья были, кажется, очень хороши. Черные волосы забраны в шиньон, а топазы, которые ей одолжила Габби на сезон, чудесно сверкали на шее и в ушах. В общем, по-прежнему красива. Хотя и не в первом расцвете юности.

– Клер, идем же, – сказала Бет, стоя в дверях.

– Да, иду. – Клер защелкнула веер из слоновой кости, капнула на запястья духами и вместе с сестрой вышла из комнаты, а затем обе спустились по лестнице.

Хотя только пробило десять, по лестнице уже начали подниматься гости. Первыми пришли лорд и леди Олив; увидев их, Клер заулыбалась. Лорд Олив невысокий, улыбчивый, худощавый. Его жена тоже низенькая но вдвое толще мужа; сегодня леди Олив надела красно-коричневое платье, а в волосы мышиного цвета воткнула три страусовых пера. В высшем обществе они были новичками и упивались всеми его радостями, как моряки – элем. Они еще не привыкли к тому, что в правилах хорошего тона опаздывать на балы.

Взглянув дальше, Клер увидела, что старый дворецкий Грэм открывает дверь следующим гостям. Она успела заметить, что кареты вытянулись по всей улице, их фонари горели как звезды. Слышался стук копыт, скрип колес, а с задней стороны дома, с балкона, доносилась музыка. Чувствовались запахи воска и белых роз, в изобилии расставленных в холле, на лестнице и в зале, и пахло дорогими восковыми свечами в подсвечниках и канделябрах. О, это был незабываемый аромат бала! Бала Бет.

– Скорее, а то опоздаешь, – шепнула Клер сестре.

Поскольку бал давался в честь Бет, опоздания никак нельзя было допустить. Бет первой спустилась в холл и тут же повернула в зал, а Клер, поздоровавшись с четой Олив, вдруг заметила несколько пыльных дорожных сундуков и потрепанных саквояжей – слуги несли их куда-то наверх. «Странно… Как странно», – подумала Клер. Она действительно очень удивилась. Неужели кто-то приехал, чтобы остаться ночевать? Но кто? Насколько ей известно, в доме никого не ждали.

Клер поговорила со следующей группой, а потом юркнула в столовую, спасаясь от потока новых гостей. Ужин должны были подать около полуночи, так что сейчас в столовой было пусто, только слуги суетились вокруг столов. Она собралась послать за Грэмом, чтобы спросить о багаже, но седовласый дворецкий лично вышел к лестнице, и Клер поманила его пальцем.

– У нас гости на ночь? – спросила она, понимая, что надо спешить. – А леди Джордж знает?

Клер задала второй вопрос, не дожидаясь ответа на первый, что свидетельствовало о том, что она нервничала. Жена младшего брата герцога, лорда Джорджа Лайнса, была всем известна под именем леди Джордж. Вообще-то ее звали Эмма, но Клер не полагалось так ее называть. Леди Джордж была неоспоримой хозяйкой в доме, а сестры – ее гостьями.

– Но, мисс Клер, ведь это дом герцога, – ответил невозмутимый дворецкий. – И его светлость приехал к себе домой.

– Герцог? – Клер надеялась, что в ее голосе слышится только вежливый интерес. На самом же деле она