Том понял, что лучший способ защитить Эллен — это остановить врага. Граф кинулся вверх по винтовой лестнице, и Том заставил себя последовать за ним. Если они поднимут мост, то и нескольких воинов будет достаточно, чтобы защитить вход в замок. Но когда он взглянул на подъемный механизм, его сердце упало. Трос был обрублен.

Граф Бартоломео проклинал все на свете.

— Чтобы придумать такое, надо быть коварным, как дьявол, — с горечью сказал он.

Тому стало ясно, что тот, кто разломал ворота, обрубил канат подъемного моста и устроил пожар, должно быть, все еще находится где-то в замке. Он с опаской озирался, пытаясь угадать, где могли спрятаться эти незваные гости.

Граф посмотрел в узкое окошко бойницы.

— О Боже! Они уже почти здесь. — Он побежал вниз по лестнице.

Том следовал за ним по пятам. Под аркой ворот несколько рыцарей торопливо застегивали пряжки ремней, на которых висели их мечи, и надевали шлемы. Граф Бартоломео принялся отдавать приказы:

— Ральф и Джон! Отгоните на ту сторону моста несколько лошадей и перегородите ими дорогу. Ричард, Петер, Робин! Возьмите еще кого-нибудь и займите позицию здесь. — Проход был узким, поэтому несколько воинов могли бы по крайней мере некоторое время сдерживать нападающих. — Ты, каменщик, уводи слуг и детей в верхний двор.

Том был рад, что у него появилась возможность поискать Эллен. Прежде всего он побежал к часовне. Испуганные Альфред и Марта стояли там, где он оставил их несколько минут назад.

— Идите во дворец! — крикнул он. — Встретите других детей или женщин, скажите им, чтобы шли с вами — приказ графа. Живо!

Они убежали.

Том огляделся вокруг. Чуть позже и он последует за ними: в нижнем дворе оставаться нельзя. Но сейчас у него было несколько минут, чтобы исполнить поручение графа. Он бросился к конюшням.

— Прекратите тушить огонь, замок атакуют, — заорал он что было мочи. — Уводите детей во дворец!

От едкого дыма у него выступили слезы. Протерев глаза, он побежал к небольшой кучке людей, смотревших, как пламя пожирает конюшни, и передал им приказание графа. Затем — к конюхам, окружавшим метавшихся лошадей. Однако Эллен нигде не было.

Задыхаясь в дыму и кашляя, Том помчался через двор назад к мосту, перекинутому на верхний остров. Там он остановился, хватая ртом воздух, и оглянулся. Людской поток устремился через мост. Том был почти уверен, что Эллен и Джек уже находятся в замке, но мысль о том, что, возможно, они все же не успели скрыться, приводила его в ужас. Он видел, как небольшой отряд рыцарей бился в рукопашном бою под аркой нижних ворот. Только это и можно было разглядеть — все остальное заволокло дымом. Внезапно рядом с ним, словно из-под земли, вырос граф Бартоломео.

— Спасайся! — крикнул он Тому, и в этот момент нападавшие хлынули в ворота замка, расшвыривая обороняющихся рыцарей. Том повернулся и побежал через мост.

Пятнадцать или двадцать графских воинов стояли у вторых ворот, готовые защищать верхний двор. Они расступились, чтобы пропустить графа и Тома. Когда их ряд снова сомкнулся, Том услыхал, как сзади по деревянному мосту застучали копыта. Шансов у оборонявшихся не было никаких. В глубине души Том прекрасно понимал, что это был хитро спланированный и отлично осуществленный набег. И все же главной его заботой была Эллен и дети. Сотня кровожадных, до зубов вооруженных головорезов с минуты на минуту могла ворваться и наброситься на них. Он кинулся ко дворцу.

На середине деревянной лестницы, что вела в большой зал, он оглянулся. Рыцари, оборонявшие ворота, почти моментально были сметены напавшими на них всадниками. Граф Бартоломео уже бежал по ступенькам вслед за Томом. Им оставались считанные минуты, чтобы войти внутрь и поднять лестницу. В мгновение ока Том преодолел оставшееся расстояние и влетел в зал… и тут он убедился, что нападавшие были еще умнее, чем он о них думал.

Вражеские лазутчики, которые сломали ворота, перерезали трос подъемного моста и подожгли конюшни, пробрались во дворец и теперь нападали на каждого, кто пытался найти в нем убежище.

Сейчас они стояли в большом зале дворца, четыре страшных воина, одетые в кольчуги. Вокруг них лежали окровавленные тела мертвых и раненых рыцарей, которые были безжалостно зарезаны, как только вошли внутрь. Потрясенный, Том увидел, что главарем этой банды был Уильям Хамлей.

Том уставился на него, застыв от удивления. Уильям словно опьянел от крови. Том уже собрался было попрощаться с жизнью, но тут один из людей Уильяма схватил его за руку и отшвырнул в сторону.

Итак, Хамлей напали на замок графа Бартоломео. Но почему?

Перепуганные слуги и дети сбились в кучу в дальнем конце зала. Похоже, убивали только воинов. Том пошарил глазами по залу и, к своему величайшему облегчению, вознося хвалу Господу, увидел и Альфреда, и Марту, и Эллен с Джеком, стоявших среди графской челяди, до смерти напуганных, но, несомненно, целых и невредимых.

Прежде чем он успел к ним подбежать, у двери начался бой. Ввалившиеся в зал Бартоломео и два его рыцаря были встречены поджидавшими их врагами. Один из людей графа был тут же убит, но другой, подняв меч, бросился защищать своего господина. На помощь Бартоломео прибежали еще несколько рыцарей, и на маленьком пятачке завязалась отчаянная схватка, а поскольку орудовать мечами было невозможно, в ход пошли кинжалы и кулаки. В какой-то момент показалось, что защитники графа начали одерживать верх, но затем они вынуждены были обороняться и с тыла, ибо прорвавшиеся в верхний двор воины Хамлеев уже взбирались по лестнице дворца.

— Довольно! — заревел чей-то могучий голос.

Противники замерли, и бой прекратился.

Тот же самый голос произнес:

— Бартоломео, граф Ширинг! Ты сдаешься?

Том увидел, как повернулся граф и взглянул на дверь. Рыцари расступились.

— Хамлей, — неуверенно прошептал граф. Затем он повысил голос и сказал: — Обещаешь ли ты, что не тронешь мою семью и моих слуг?

— Обещаю.

— Поклянись.

— Клянусь Богом.

— Я сдаюсь, — проговорил граф Бартоломео.

Том обернулся. Через весь зал к нему бежала Марта. Он подхватил ее на руки, а затем подошел и обнял Эллен.

— Мы спасены! — воскликнула она со слезами на глазах. — Мы все спасены.

— Спасены! — грустно сказал Том. — Но снова нищие.

Ликовавший Уильям вдруг посерьезнел и замолчал. Ведь он сын лорда Перси, и не к лицу ему вопить и улюлюкать, словно простому воину. Он придал лицу выражение надменного удовлетворения.

Они победили. Он справился со своей задачей. Не без трудностей, конечно, но справился, и нападение было осуществлено столь успешно главным образом благодаря проделанной им подготовительной работе. Он потерял счет своим жертвам, а сам уцелел. Внезапно он почувствовал, что его лицо в крови. Он вытер ее, но она снова выступила. Это была его кровь. Уильям провел рукой по лицу, затем по голове. Нащупал рану. Он не надел шлем специально, чтобы не вызвать подозрения, и только теперь, поняв, что ранен, ощутил боль. Он не расстроился. Ведь полученные в бою раны — это признак доблести.

Его отец остановился в дверях напротив графа Бартоломео. Жестом побежденного граф протянул ему свой меч — рукояткой вперед. Перси взял его, и вновь раздались победные крики воинов.

Когда они наконец смолкли, Уильям услышал голос Бартоломео:

— Почему ты это сделал?

— Ты замышлял мятеж против короля.

Осведомленность лорда изумила графа, и на его лице появился страх. Уильям, затаив дыхание,