крупных компаний. Поэтому приходится идти на компромиссы, например, соглашаться на то, что многим свиньям с «Ранчо Нимана», чтобы добраться до приемлемой бойни, придется преодолеть длительные расстояния.
Кроме того, на ферме Пола и других фермах компании «Ранчо Нимана» впечатляет не только то, что видишь, но и то, чего там не увидишь. Там животным не дают ни антибиотики, ни гормональные препараты, пока этого не пропишет врач. Нет ям и контейнеров, куда сваливают мертвых свиней. Нет вони, по большей части потому, что нет отстойников с животными отходами. Поскольку соответствующее условиям количество животных выращивается на земле, навоз уходит назад в почву как удобрение для растений, которые, в свою очередь, станут кормом для свиней, и в итоге ущерба окружающей среде никакого. Страдание, конечно, здесь тоже есть, зато жизнь более привычная, и даже бывают моменты, которые кажутся проявлениями чистой свинячей радости.
Пол и другие свиноводы из компании «Ранчо Нимана» не только делают все эти вещи (или не делают), но уж, во всяком случае, они должны работать согласно этим правилам. Они подписывают контракты. Они подвергаются по-настоящему аудиту и, что возможно наиболее показательно, позволяют подобным мне посторонним внимательно разглядывать своих животных. Это важно, потому что большинство гуманных стандартов на фермах не что иное, как откровенные попытки отрасли нажиться на растущей озабоченности общественности. Отыскать такую компанию (маленькая компания «Ранчо Нимана» одна из самых больших), которая не была бы вариантом промышленной фермы, задача совсем не из легких.
Когда я уже готовился уезжать с фермы Пола Уиллиса, он припомнил Уэнделла Берри и нараспев перечислил мне те неизменные продукты, которые каждый купает в супермаркете или заказывает в ресторане агрикультурной политикой, а эти продукты появляются в результате умелых действий фермеров, агробизнеса и самого Пола. Каждый раз выбирая продукт питания, вы, и тут Пол цитирует Берри, «занимаетесь фермерством по доверенности».
В книге «Искусство банальности» Берри подвел итог тому, на что делают ставку в «фермерстве по доверенности».
Эта идея создает множество возможностей. Весь гигант пищевой промышленности, в конечном счете, движется и определяется тем выбором, который мы делаем, когда официант нетерпеливо ждет нашего заказа, или теми практическими соображениями и желаниями, которыми мы руководствуемся, нагружая тележку в гипермаркете или сумки на фермерских рынках. Мы закончили день в доме Пола. Куры гуляли по двору и подбегали к загородке загона для кабанов, «Этот дом построил Мариус Флой, — сказал он, — мой прапрадед, который приехал из Северной Германии. По мере разрастания семьи его пристраивали. Мы живем тут с 1978 года. Тут выросли Энн и Сара. Им приходилось топать по этой дороге до самого конца, чтобы сесть на школьный автобус».
Через несколько минут Филлис (жена Пола) принесла весть, что промышленная ферма купила участок земли у соседей дальше по дороге и сейчас строит свинарник на шесть сотен голов. Рядом с домом будет промышленная ферма, а они с Филлис надеялись жить в этом доме, выйдя на пенсию — в домике на холме, устремившем взгляд на землю, где Пол провел несколько десятков лет, не жалея сил, чтобы восстановить прерии Среднего Запада. Они с Филлис называли это «Фермой мечты». Рядом с их мечтой теперь замаячил кошмар: тысячи страдающих больных свиней, окруженных густой, тошнотворной вонью. Соседство с промышленной фермой не только снизит ценность земли Пола (считается, что ухудшение качества земли от промышленного фермерства обошлось американцам в 26 миллиардов долларов) и разрушит саму землю, причем запах сделает совместное существование в лучшем случае невероятно неприятным, а в худшем — опасным для здоровья семьи Пола, — но и войдет в противоречие со всем, ради чего Пол проработал всю свою жизнь.
«Единственный, кто не протестует против этого, тот, кто всем этим владеет», — говорит Пол. Филлис продолжает его мысль: «Люди ненавидят подобных фермеров. Что они чувствуют, зная, что работают там, где их ненавидят?»
В пространстве этой кухни разворачивалась растянутая во времени драма экспансии промышленного свиноводства. Но, кроме того, росло и сопротивление ей, наиболее ощутимо воплотившееся в Поле. (Филлис тоже не сидела сложа руки, участвуя в региональных политических битвах, направленных против промышленного свиноводства в штате Айова.) Я пишу это спустя какое-то время после посещения фермы. Если эта история для вас что-то значит, тогда, вероятно, экспансия промышленных ферм, обсуждавшаяся на этой айовской кухне, поможет росту сопротивления, которое когда-нибудь с этим покончит.
3. Куски дерьма
Сцена на кухне Уиллисов повторялась много раз. Сообщества по всему миру борются, чтобы защитить себя от загрязнения и вони промышленных ферм, которые больше похожи на тюрьмы для свиней. В Соединенных Штатах из судебных процессов против промышленных свиноферм наиболее удачны были те, что велись по поводу невероятного загрязнения от них. (Когда говорят о неблаговидной дани окружающей среде, которую платит животноводство, то по большей части имеют в виду именно это.) Проблема проста: огромное количество дерьма. Так много, с ним так плохо справляются, что оно течет в реки, озера и океаны — убивая природу и загрязняя воздух, воду и землю, что, естественно, разрушает человеческое здоровье.
Сегодня типичная промышленная свиноферма оизводит ежегодно 7,2 миллиона фунтов навоза, типичная бройлерная ферма — 6,6 миллиона фунтов, а типичная ферма по разведению крупного рогатого скота — 344 миллиона фунтов. Управление общественной бухгалтерской отчетности (GAO) сообщает, что частные фермы «могут производить больше отходов, чем население некоторых крупных городов США». В целом, животные на фермах Соединенных Штатов производят в 120 раз больше отходов, чем люди, примерно 87 000 фунтов дерьма в секунду. Степень загрязнения от этого дерьма в 160 раз больше, чем муниципальные нечистоты. И при этом для животных на фермах практически нет инфраструктур для утилизации отходов — нет туалетов, что очевидно, но нет и канализационных труб, никто не отвозит отходы на переработку, и практически нет федеральных законов, регулирующих то, что с ними происходит. (GAO сообщает, что ни одно федеральное агентство даже не собирает надежных сведений о промышленных фермах или, насколько известно, о количестве разрешенных промышленных ферм в масштабе страны, и поэтому не может «эффективно упорядочивать» их.) Итак, что происходит с отходами? Я особо сосредоточусь на судьбе дерьма фермы Смитфилд, ведущего американского производителя свинины.
Одна только ферма Смитфилд ежегодно убивает больше свиней, чем составляет население таких городов, как Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, Хьюстон, Феникс, Филадельфия, Сан-Антонио, Сан-Диего, Даллас, Сан-Хозе, Детройт, Джексонвилль, Индианаполис, Сан-Франциско, Коламбус, Остин, Форт-Ворт и Мемфис вместе взятые — примерно 31 миллион животных. Согласно осторожным подсчетам Управления по охране окружающей среды, каждая свинья производит в два-четыре раза больше дерьма, чем человек; в случае Емитфилда, примерно 281 фунт дерьма на каждого жителя Америки. Это означает, что Смитфилд — единый, с точки зрения юрисдикции, организм, — производит по меньшей мере столько фекалий, сколько все население штатов Калифорния и Техас вместе взятые.
Вообразите это. Вообразите, что, если вместо огройной инфраструктуры, занимающейся отходами и нечистотами, которую мы считаем само собой разумеющейся в современных городах, каждый мужчина, женщина и ребенок в каждом крупном и мелком городе в штатах Калифорния и Техас весь день будут отправлять естественные нужды в громадной яме на улице. Теперь вообразите, что они это делают к один день, а весь год, вечно. Чтобы понять эффект сбрасывания подобного количества дерьма в окружавшую среду, мы должны знать то, что в нем содержится. В огромной статье о ферме Смитфилд в журнале Rolling Stone под названием «Свинячий босс» Джефф Тиц собрал полезный список гадости, который можно найти в типичном дерьме свиней с промышленной фермы: аммиак, метан, сероводород, угарный газ, цианид, фосфор, нитраты и тяжелые металлы. Кроме того, нечистоты кормят более 100 видов патогенных микробов, которые несут людям болезни, в том числе сальмонеллу, криптоспоридию, стрептоколли и анарию. (Таким
