Но мы с твоим дедушкой их не замечали.
Я полистала его дневник. Я указала на: «как неловко, как горько, как грустно».
Потом он полистал и указал на: «вы сейчас подали мне этот нож совсем как».
Я указала на: «будь я другим человеком в другом мире, я бы поступил как-нибудь иначе».
Он указал на: «а иногда из нее просто хочется выпасть».
Я указала на: «это нормально — не разбираться в себе».
Он указал на: «как грустно».
Я указала на: «от сладкого я еще никогда не отказывался».
Он указал на: «рыдала, и рыдала, и рыдала».
Я указала на: «не плачь».
Он указал на: «сломленными и в смятении».
Я указала на: «как грустно».
Он указал на: «сломленными и в смятении».
Я указала на: «Нечто».
Он указал на: «Ничто».
Я указала на: «Нечто».
Никто не указал на: «с любовью».
Эта была пропасть. Мы не могли ни перепрыгнуть через нее, ни обойти по краю.
Мне жаль, что вся жизнь уходит на то, чтобы научиться жизни, Оскар. Будь у меня еще одна жизнь, я бы прожила ее по-другому.
Я бы все изменила.
Я бы поцеловала учителя музыки, не боясь, что он меня засмеет.
Я бы скакала на постели с Мэри, не заботясь о том, как выгляжу.
Я бы не стеснялась своих фотокарточек, рассылала бы их тысячами.
Что же теперь? — написал он.
Тебе решать, — сказала я.
Он написал: Я хочу домой.
Что для тебя дом?
Дом там, где больше всего правил.
Я его поняла.
Нам понадобятся еще правила, — сказала я.
Чтобы дом стал похож на дом.
Да.
Хорошо.
Мы поехали в наш ювелирный магазин. Он оставил чемодан в задней комнате. В тот день мы продали пару изумрудных сережек. И обручальное кольцо с бриллиантом. И детский браслетик из золота. И часы — путешественнику в Бразилию.
Ночью мы лежали, обнявшись. Он покрывал меня поцелуями. Я ему верила. Не по глупости. Потому что была его женой.
Утром он уехал в аэропорт. Я не решилась дотронуться до его чемодана.
Я ждала его возвращения.
Прошли часы. И минуты.
Я не открыла магазин в 11:00.
Я ждала у окна. Я все еще в него верила.
Я не обедала.
Прошли секунды.
День миновал. Наступил вечер.
Я не ужинала.
В промежутках между мгновениями умещались годы.
Твой отец толкался у меня в животе.
Что он пытался мне сказать?
Я поднесла к окнам птичьи клетки.
Я открыла окна и открыла клетки.
Я спустила рыбок в унитаз.
Я отвела вниз собак и кошек и сняла с них ошейники.
И выпустила насекомых на улицу.
И змей.
И мышей.
Я сказала им: Вон.
И они ушли.
И больше не вернулись.
РАДОСТЬ, РАДОСТЬ
ИНТЕРВЬЮЕР. Вы можете описать события того утра?
ТОМОЯСУ. Я вышла из дома вместе с Масако, моей дочерью. Она шла на работу. Я собиралась зайти к подруге. Объявили воздушную тревогу. Я сказала Масако, что возвращаюсь домой. Она сказала: «Я побегу в контору». Я занялась делами и ждала, когда отменят тревогу.
Я свернула циновки. Я убрала в шкафу. Я протерла окна влажной тряпкой. Что-то вспыхнуло. Моей первой мыслью было, что это вспышка фотоаппарата. Сейчас это звучит смешно. Мне пронзило глаза. В голове все погасло. Вокруг стоял шип от крошившихся стекол Таким звуком мать в детстве меня успокаивала, когда я раскричусь.
Когда ко мне вернулось сознание, я поняла, что не стою. Меня отбросило в другую комнату. Тряпка по-прежнему была в руке, только уже сухая. Моей единственной мыслью было найти дочь. Я посмотрела в окно и увидела одного из своих соседей, почти нагого. Кожа отслаивалась от него, как кожура Она свисала с кончиков пальцев. Я спросила, что случилось. Он был не в силах ответить. Он смотрел во все стороны — очевидно, искал своих. Я подумала:
Я обулась и взяла свой противопожарный капюшон. Я дошла до остановки поезда. Очень много людей двигалось мне навстречу, из города. Мне показалось, что пахнет жареными кальмарами. Должно быть, я была в шоке, потому что и люди выглядели, как кальмары, выброшенные на берег.
Я увидела, что ко мне идет девочка. Кожа на ней плавилась. Она была, как воск. Она бормотала: «Мама. Воды. Мама. Воды». Я подумала, что это может быть Масако. Но нет. Я не дала ей воды. Каюсь, что не дала. Мне надо было найти мою Масако.
Я бежала до самого хиросимского вокзала. Там было много людей. Некоторые умерли. Многие лежали на полу. Они кричали «мамочка» и просили пить. Я пошла к мосту Токива. Надо было перейти через мост, чтобы попасть в контору к моей дочери.
ИНТЕРВЬЮЕР. Вы видели грибовидное облако?
ТОМОЯСУ. Нет, я не видела облака
ИНТЕРВЬЮЕР. Вы не видели грибовидного облака?
ТОМОЯСУ. Я не видела грибовидного облака. Я пыталась найти Масако.
ИНТЕРВЬЮЕР. Но над городом висело облако?
ТОМОЯСУ. Я пыталась ее найти. Мне сказали, что через мост нельзя. Я подумала, что она могла уже и вернуться, поэтому пошла обратно. Я как раз была возле Храма Никицу, когда пошел черный дождь. Я не знала, что это.
ИНТЕРВЬЮЕР. Вы можете описать черный дождь?
ТОМОЯСУ. Я ждала ее дома. Я открыла окна, хоть в них и не было стекол. Я не сомкнула глаз всю ночь. Но она не пришла. Около 6:30 утра пришел господин Ишидо. Наши дочери работали в одной конторе.
