- И, по-твоему, это правильно?

- Знаешь, мне никогда не приходилось думать об этом. Я имею в виду, ты не можешь избежать того, с чем родился.

- Интересно, - сказала она.

Я улыбнулся ей так, как улыбаюсь понравившимся мне девушкам, и подвинулся ближе, хотя меня чуть не вырвало. - Ты очень интересная.

- Под «интересная» ты подразумеваешь странная?

- Ты ведь можешь быть странной в хорошем смысле.

- Пожалуй, могу. - Она посмотрела на часы, как будто ей надо было куда-то идти, как будто мы не были заперты на физкультуре как крысы. - Так это было то, о чём ты хотел поговорить со мной?

Ведьма.

- На самом деле, нет. Я размышлял о том, что ты сказала, и думаю, может быть, я должен… немного расширить свои горизонты. - Это была отцовская фраза. Он всегда говорил, что я должен расширить свои горизонты, что обычно означало - делать больше работы. – Пообщаться, ну, знаешь, с людьми другого типа

- С уродливыми?

- С интересными. Людьми, которых раньше я не встречал.

- Как я?

- Точно. Так что мне интересно, эм, не хотела бы ты на следующей неделе пойти со мной на танцы. Думаю, мы бы хорошо провели время.

Она уставилась на меня, а зеленая радужка ее глаз полыхнула так ярко, что могла бы ошпарить ее тощий нос. Невозможно. Затем она улыбнулась. Это была странная улыбка, будто за ней что-то скрывалось.

- Да. Да, я хочу пойти с тобой.

Конечно, она хотела.

Я не пробыл дома и двух минут, когда позвонила Слоан Хэйген, типичная загорелая крашеная блондинка с проколотым пупком, потягивающая «Эвиан» с «Блэкберри» в руках, дочь генерального директора и моя настоящая пара на танцы. Я нажал сброс. Она позвонила еще раз. И еще. Наконец, я сдался.

- Какая-то телка в чёрном говорит всем, что идёт с тобой на танцы! - завизжала она.

Спокойно. Ты ожидал этого.

- Разве мне свойственно приглашать кого-то неподходящего?

- Тогда почему, она говорит всем, что ты пригласил?!

- Я не могу контролировать все, что обо мне говорят неуравновешенные идиотки.

- Так ты не приглашал её?

- Ты бредишь? С какой стати мне приглашать какую-то страхолюдину, когда я уже иду с самой привлекательной девушкой школы?

Я заговорил своим особым, «только для Слоан», голосом. - Мы прекрасная пара, детка.

Она засмеялась. - Так я и думала. Просто расскажу всем, что она облажалась.

- Нет, не надо.

- Почему нет? - она опять стала подозрительной.

- Ну, было бы забавно, не так ли? Какая-то неудачница рассказывает всем, что идет на важнейшие танцы года с твоим партнером.

- Наверно.

- Так представь это. Она рассказывает всем, что я ее пара. Может, даже поверит и приоденется. А потом я появляюсь на танцах с тобой. Это классика.

- Я люблю тебя, Кайл. - Слоан хихикнула. - Ты настоящая сволочь.

- Ты хотела сказать, гениальная сволочь. - Я засмеялся диким смехом, как злодей в мультфильме. - Так что ты думаешь?

- Когда ты прав, то ты прав. Это классика.

- Именно. Так что от тебя требуется только одно – держать рот на замке.

- Конечно. Но Кайл?

- Да?

- Не вздумай сделать что-нибудь подобное со мной. У меня хватит мозгов не купиться на такое.

Я не был так в этом уверен, но сказал:

- Никогда, Слоан, - послушен, как лабрадор.

- И, Кайл?

- Да, что?

- Мое платье черное, и ткани на него ушло очень мало.

- Ммм. Звучит мило.

- Ага. Так что я хочу орхидею к нему. Пурпурную.

- Конечно, - сказал я, подумав, что со Слоан все вышло замечательно. Впрочем, как и с большинством людей, которых я знаю. Если ты даешь им то, что они хотят от тебя получить, они взамен дают тебе то, что тебе нужно от них.

Отключив телефон, я заглянул в школьный справочник в поисках девушки по имени Кендра. Я не слишком поверил Слоан, когда она пообещала ничего не говорить Кендре, и поэтому решил, что должен сам ей позвонить, чтобы не выпускать ситуацию из-под контроля.

Но когда я открыл справочник на букве Х, там не оказалось никакой Кендры Хилферти. Тогда я просмотрел все имена, от А до Я, затем еще раз, но так и не нашел никакой Кендры. Я попытался вспомнить, была ли она среди нас в начале года, но вскоре сдался. Девушка вроде неё не попала бы в моё поле зрения.

Около девяти часов я смотрел по ТВ репортаж с игры Янки, когда услышал, как отец отпирает дверь. Это было странно. Обычно он не приходил домой до того, когда я отправлялся спать. Я мог бы продолжать смотреть матч в своей комнате, но плазменный экран был в гостиной. Вдобавок я вроде как хотел рассказать отцу о выборах короля танцев. Не то чтобы это было так важно, но это была новость, на которую он мог хотя бы обратить внимание.

- Эй, угадай, что произошло?

- Что? Извини, Аарон. Я тебя не слышал. Тут кое-кто пытался поговорить со мной. - Он махнул мне рукой, чтобы я молчал, и его взгляд велел мне заткнуться. Он говорил по гарнитуре. Я всегда думал, что люди при этом выглядят абсолютными идиотами, словно говорят сами с собой. Он прошел на кухню и продолжил разговор. Я подумал было прибавить звук, но знал, что он взбесится. Он говорил, что это дурной тон - включать телевизор, когда он говорит по телефону. Проблема была в том, что он постоянно говорил по телефону.

Наконец, он закончил. Я слышал, как он открывает камеру Саб-Зиро (которую он всегда называл холодильником) в поисках обеда, оставленного экономкой. Затем я услышал, как открылась и закрылась микроволновка. Я знал, что теперь он выйдет из кухни, потому что у него было ровно три минуты, чтобы убить их разговорами со мной. Вполне достаточно.

- Как дела в школе?

Было весело. Трей и я проложили все необходимые провода, чтобы завтра взорвать бомбы. Нам нужно придумать, как достать автоматы, чтобы ты не заметил. Это не должно быть слишком трудно, учитывая, что тебя никогда нет рядом. Вчера я украл твою кредитку. Не думаю, что ты был бы против. Если б вообще заметил.

- Замечательно. Объявили финалистов на кандидатуры короля и королевы весенних танцев, я один из них. Говорят, что я, наверно, выиграю.

- Отлично, Кайл. - Он посмотрел на свой мобильный. Интересно, ответил бы он точно так же «Отлично, Кайл», если бы я сказал ему то, что подумал сначала.

Я попытался затронуть единственную тему, способную вызвать у него отклик: «Что-нибудь слышно от мамы?»

Мама бросила нас, когда мне было одиннадцать, потому что «должно существовать еще что-то, кроме