Фрейлейн Бунт посмотрела на него ледяным взглядом.

— Примите заказ, — резко сказала она официанту. Последний принял заказ Бонда — домашний паштет, а также яйца «Глория» да плюс целый поднос с сыром (Бонд решил закусить на славу — про запас!), — щелкнул каблуками и ушел.

Не он ли один из тех, кто работал сегодня в пыточной? Бонд тихо скрипнул зубами. Ей-богу, если нынче ночью придется стукнуть кого-нибудь из этих охранников, он себя сдерживать не станет, черт побери. Бить будет изо всех сил. Бонд почувствовал на себе инквизиторский взгляд фрейлейн Бунт. Он расслабился и завел любезный разговор о снежном буране. Как долго он будет продолжаться? А как ведет себя барометр?

Осторожно, но очень вовремя Виолетта сказала, что, по мнению инструкторов, во второй половине дня должно проясниться. Барометр поднимается. Она испуганно посмотрела на фрейлейн Бунт, чтобы убедиться, не слишком ли любезно разговаривает она с этим отверженным. Ничего не поняв, низко нагнулась к своим огромным жареным картофелинам, запеченным с яйцами.

Бонду принесли его стакан. Он выпил принесенное двумя большими глотками и заказал еще. Почувствовал, что сейчас сделает такое, что кое-кого удивит и разозлит.

— А как себя чувствует тот бедолага, — задиристо обратился он к фрейлейн Бунт, — который сегодня утром поднялся сюда по подвесной дороге? У него был ужасный вид. Надеюсь, что он уже поднялся и может передвигаться.

— Ему становится лучше.

— Ой, а кто это? — с любопытством спросила Руби.

— Нарушитель. — Глаза фрейлейн Бунт расширились и в них появилось предостережение. Это не предмет для разговора.

— А почему нет? — невинно спросил Бонд. — В конце концов, здесь не так много развлечений. И все из ряда вон выходящее позволяет немного расслабиться.

Она ничего не ответила. Бонд вежливо приподнял брови и принял подобное унижение с хорошей миной. Он поинтересовался, не пришли ли газеты. Или, быть может, кто-нибудь слышал по радио последние новости. Кстати, передают ли их здесь, ну, скажем, как на корабле? И вообще, поддерживается ли какая-нибудь связь с внешним миром?

— Нет.

Бонд прекратил борьбу и принялся за обед. Руби потерлась ногой о ногу Бонда, проявляя симпатию ко всеми забытому горемыке. Бонд предостерегающе дотронулся до ее ноги и отодвинулся. Девушки, сидящие за другими столами, начали расходиться. Бонд съел немного сыра, пригубил кофе, подождал, пока поднимется фрейлейн Бунт и скажет свое обычное: «Девочки, пошли». Бонд привстал и снова сел. Теперь он был один в ресторане, не считая официантов, убирающих со столов. Именно это ему и было нужно. Он встал и Прошествовал к двери. В вестибюле на вешалке он увидел верхнюю одежду девушек, висевшую ровными рядами, здесь же — лыжные перчатки. В коридоре было пусто. Бонд смахнул самую большую пару кожаных рукавиц, висевших на шнурках, и затолкал их под свитер. Затем прогулочным шагом прошел в вестибюль. Там никого не было. Дверь комнаты, в которой хранились лыжи, была открыта. Над верстаком склонился тот самый угрюмый тип. Бонд вошел внутрь и повел одностороннюю — ему и не думали отвечать — беседу относительно погоды. Затем под прикрытием этой несвязной тарабарщины — что за погода и все такое прочее, а ведь нынешние модели лыж, обитые металлом, гораздо опаснее прежних, деревянных, — он внимательно осмотрел, руки при этом все время невинно держал в карманах, пронумерованные ячейки, в которых вдоль стены стояли лыжи. В основном это были женские лыжи. Ничего хорошего! Для его ботинок крепления будут малы. Но рядом, в ячейках без номеров, стояли лыжи инструкторов. Глаза Бонда сузились, он прикидывал кое-что в уме, оценивал снаряжение. Да, вот эта пара — металлическая окантовка, на закругленных черных носках — красная буква 'V', пожалуй, подойдут. Жесткие крепления, лыжи класса «Мастер», специально для скоростного спуска. Бонд вспомнил, что он где-то читал о том, что серийные модели имеют тенденцию «плавать» на больших скоростях. Лыжи, на которых он остановил свой выбор, имели специальные крепления «Аттенхофер флекс», которые застегивались спереди и сбоку. Два перекрещенных кожаных ремешка с пряжкой на пятке охватывали лодыжку, что в случае падения, а он был уверен — падать придется, служило гарантией того, что лыжу он не потеряет.

Бонд быстро прикинул, долго ли придется подгонять крепления под его ботинки, и, выйдя в коридор, направился в свою комнату.

Теперь оставалось только ждать. Когда же они закончат с Кэмпбеллом? Старые, грубые методы редко оказываются эффективными, когда речь идет о профессионале; профессионала не сравнишь с человеком, который поминутно теряет сознание и становится мягким как воск — лепи из него что хочешь. Профессионал, если он силен духом, может тянуть «игру» часами, кое-что признавая, придумывая длинные путаные истории, упорно настаивая на своем, держась одного сценария. Все эти истории необходимо проверить. У Блофелда, конечно, найдется свой человек в Цюрихе, он может связаться с ним по радио, попросить уточнить ту или иную информацию, адреса, но на все это нужно время. Затем, если будет доказано, что Кэмпбелл лгал, им придется все начинать сначала. Что касается Бонда и установления его личности, все зависит от того, как Кэмпбелл истолкует появление Бонда в клубе «Глория». Он должен догадаться, что раз Бонд категорически отказался признать его, значит, так надо, значит, идет важная секретная операция. Хватит ли у него ума не выдать Бонда, хватит ли выдержки, когда они начнут применять электрические и механические приспособления, без них они точно не обойдутся. Он мог бы сказать, например, что, когда его привели и он увидел Бонда, принял его, находясь в полубессознательном состоянии, за своего брата Джеймса Кэмпбелла. Ну что-нибудь в этом роде. Если только у него хватит ума! Если только хватит выдержки! Была ли у Кэмпбелла ампула с ядом, может, в одной из пуговиц на лыжной куртке или брюках? Впрочем, Бонд сразу же отбросил эту мысль. Он чуть было не пожелал Кэмпбеллу быстро свести счеты с жизнью — яд бы пригодился.

Словом, Бонд прекрасно понимал, что в его распоряжении лишь несколько часов, потом они придут за ним. Но только после того, как все улягутся. Если сделать это до того, среди девушек возникнет слишком много разговоров. Нет, они придут за ним ночью, а на следующий день будет пущен слух, что он с первым же фуникулером отправился в долину. Его к тому времени надежно замуруют в снегу или, что более вероятно, спрячут высоко в расселине расположенного неподалеку ледника пика Лангвард, с тем чтобы он оказался у его основания лет эдак через пятьдесят, когда явится вдруг из вечной мерзлоты абсолютно как новенький — со следами многочисленных ранений, но без каких-либо опознавательных знаков, безымянная жертва «вечных снегов»!

Да, он должен предвидеть и это. Бонд поднялся из-за письменного стола, за которым сидел, продолжая автоматически кропать древо де Блевилей, живших в XV веке, и открыл окно. Снег прекратился, и кое-где в разрывах облаков появилось ясное небо. На склоне сейчас лежит прекрасный пушистый снег, наверное, в фут глубиной — по всей трассе. Теперь — полная боевая готовность.

Существуют сотни рецептов чернил, применяемых для тайнописи, но сейчас Бонду был доступен лишь один-единственный и самый древний — собственная моча. Он пошел в ванную комнату (что может подумать бдительный глаз о его пищеварительном тракте?), захватив с собой ручку с чистым металлическим пером и паспорт. Там он сел и начал переписывать с полоски туалетной бумаги, которая лежала у него в кармане, на чистую страницу в паспорте имена и ориентировочное местонахождение всех девушек — по графствам. На странице не оставалось никакого следа, но если подержать его над пламенем, то проступят коричневые буквы. Он сунул паспорт в задний карман брюк. Затем достал из-под свитера перчатки, примерил их, вроде подходят, жмут, конечно, немного; он снял крышку с туалетного бачка и положил перчатки вдоль рычага запорного крана.

Что еще? На старте будет дьявольски холодно, но потом он весь взмокнет от пота. Ему придется обходиться той лыжной экипировкой, которая оказалась под рукой — перчатки, очки, лежавшие у него на столе, и плоская фляжка шнапса, которую он положил на случай падения не в задний, а в боковой карман. Надо чем-нибудь прикрыть лицо: Бонд подумал о том, что для этой цели можно использовать одну из теплых нижних рубашек, сделав в ней прорези для глаз. Но такая маска наверняка сдвинется и может ослепить его. У него было несколько шелковых носовых платков в горошек, он решил, что обвяжет одним из них свое лицо ниже очков: если станет затруднять дыхание, его легко сдернуть. Итак, вот и весь расклад!