— Этого я не знаю. Он взял руки… и спрятал их.

— И ты все это видела?

— Да.

— А потом они уехали?

— Да.

— А ты? Что стала делать ты?

— Я вышла на поляну и захотела посмотреть, что там лежит. Но когда я приблизилась к телу на пару шагов, то не смогла двинуться дальше. Вид мертвеца был так ужасен… и ведь я была знакома с Зеллингом. Я увидела культи отрубленных рук, огромную рану на том месте, где было лицо. Я словно оцепенела и не помню, сколько времени я так простояла. Потом я подошла к дереву, но когда увидела, что к нему приколото, то мне захотелось только одного — бежать. Но я не смогла. Я спряталась в лесу, не способная что-либо делать. В какой-то момент я услышала топот копыт. Я увидела, что через лес едут двое людей ди Тасси. Мой брат был прав, подумала я. Максимилиан и его отец привели в движение какое-то страшный замысел. У меня была только одна возможность не потерять след.

— Ди Тасси?

— Да, советник юстиции преследовал их, и таким образом я могла тоже приблизиться к ним.

— И именно поэтому ты разыграла перед нами тот спектакль?

Она кивнула.

— Но почему ты не рассказала ди Тасси, как все это произошло?

Она не ответила.

— Почему, Магдалена, почему?

— Потому что я не доверяю ему. И поскольку у него нет разума, он не смог бы понять правду.

— А мне? Мне ты доверяешь?

Она промолчала, устремив неподвижный взор в тарелку.

— Ты думаешь, что я тоже этого не пойму?

Она устало подняла голову и посмотрела на него. Но ничего не ответила.

— Магдалена, — заговорил он наконец, — здесь, в этом городе, произошло нечто, что привело в движение все эти вещи, и я должен их открыть. Мне нужна твоя помощь. Ты должна наконец сказать мне, что ты обо всем этом знаешь. Ты должна поверить мне.

Она поиграла ложкой, но не стала есть. Он схватил ее за руку.

— Ты же рассказала мне не все?.. Есть еще что-то, о чем я не знаю?..

Она ничего не ответила и отвела взгляд. Несколько мгновений оба молчали. Но Николай продолжал держать ее за руку, которую она не отнимала.

— Мы оба… — зашептал он, — …я хочу сказать… нежность между нами… зачем ты?.. — спросил он потом. — Зачем?

— Потому что… — Она уставилась в пол. — Потому что ты спас мне жизнь. Ты защитил меня от ди Тасси. Но ты упорствуешь… ты так далек… ты не понимаешь… мы не можем быть вместе. Николай, этого не будет.

— Почему не будет? — мягко запротестовал он.

Она отняла руку и убрала волосы со лба. Потом смущенно улыбнулась.

— Ничего не будет, даже если бы я этого хотела.

— Но, значит, ты хочешь? Ну хотя бы немного?

Теперь она покраснела. Совсем немного, но Николай почувствовал, что за всеми ее убеждениями скрывается совершенно другая Магдалена, очаровательная молодая женщина, которой он по крайней мере хотя бы немного, но нравится

— Пойдем, — сказала она. — Здесь так ужасно.

Они пошли по улицам, оба погруженные в свои мысли. Николай обнял ее за плечи, и хотя она не ответила на жест, он все же чувствовал, что его близость приятна ей.

Было холоднее, чем вчера. Все, кто попадался им навстречу, были закутаны с головы до ног и, низко опустив голову, прятались от пронизывающего ледяного ветра. Было всего восемь часов, когда они пришли в гостиницу, но и там уже все спали. Они поднялись по скрипучей лестнице в свою комнату и заперли за собой дверь. Магдалена так замерзла, что осталась сидеть в шубе и шапке, пока Николай зажигал и ставил на стол огарок свечи, чтобы при свете найти кровати. Но когда он обернулся и в теплом свете свечи увидел ее лицо под вязаной шерстяной шапочкой, то понял, что не сможет иначе. Он подошел к Магдалене и поцеловал ее. Сначала она не отреагировала, потом медленно покачала головой. Он снова поцеловал и крепко обнял ее.

— Николай… — прошептала она.

Он не ответил. Вместо этого он провел рукой под ее кофтой и обхватил ее стройное тело, которое затрепетало в его объятии. Она подняла голову. Он смотрел на нее сверху вниз. Потом их губы слились в долгом поцелуе.

— Ничего не будет… — снова прошептала она.

Потом она ничего не говорила — ни тогда, когда его правая рука ласкала ее спину, ни тогда, когда его левая рука расстегнула последние пуговицы шубки и сбросила ее с плеч на пол. Он расстегнул ее вязаную кофточку, потом стянул с ее плеч рубашку, опустился на колени и погрузил лицо между ее грудями. Наконец он почувствовал, как ее рука гладит его по волосам, и сказал себе, что был бы готов сто раз вытерпеть дорогу до Кенигсберга, если бы каждый раз в ее конце его ждали объятия этой женщины. Он вдыхал аромат ее тела и ласкал его. Он никогда больше не отпустит ее, никогда. Тем временем она тоже опустилась на колени и нашла своими губами его губы. Одновременно она начала снимать с него панталоны и ласкала его такими же прикосновениями, как тогда, в пристройке. Она снова начала произносить молитву. Но была ли это действительно молитва? Нет, для него это сейчас была настоящая поэзия. Она снова говорила о духовных потоках, которые текут через их тела, говорила о разделенных душах, которые ищут свой путь в безбрежном море и там сливаются друг с другом.

Когда они позже лежали рядом под одеялом, он спросил ее, откуда эти слова. Она ответила, что это медитация мадам де Гийон, французского мистика, которая переняла свое учение у убитого римскими сатанистами Мигеля Молиноса и принесла его во Францию.

— И о чем это учение?

— Оно учит, что истинная молитва должна быть безмолвной.

— И за это его преследовали?

— Он проповедовал, что Бог не вне нас, а в нас.

— И это все?

— Да, его преследовали, в 1685 году арестовали, а два года спустя осудили. В наказание его замуровали в монастырской келье живым. Он умер в 1696 году.

У Николая расширились глаза.

— Десять лет прожить замурованным в монастырской келье? Должно быть, он действительно совершил что-то плохое.

— Да. Он настаивал на безмолвной молитве. Такая молитва ненавистна церкви. Человек не должен лично общаться с Богом, но только через латинскую болтовню Гансов-Колбасников и поглощение идолов.

— Но почему он так упорствовал с молчаливой молитвой?

— Для того, чтобы слышать Бога, требуется тройное молчание.

— И что это значит? — спросил он.

Она приложила палец к его губам и сказала:

— Первое молчание — это молчание слова. Оно делает тебя скромным.

Николай поцеловал кончик ее пальца.

— А второе?

Она тихо рассмеялась. Легонько провела пальцем по его щеке, по шее, по груди, все ниже и ниже, до самого лона.

— Второе молчание, — шепотом произнесла она, — это молчание вожделения.

Он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. Но она тотчас убрала свою руку и строго

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату