На следующий день не кто иной, как Камецкий, объявил ему, что ди Тасси освободил библиотеку и теперь Николай может работать там до вечера. Врач испытал своеобразное чувство, вдруг осознав, что может один быть в этом помещении. Он несколько раз прошелся из конца в конец длинной библиотеки, с любопытством всматриваясь в предметы обстановки. В течение первого получаса он вообще не мог решить, с чего начать поиски. Может быть, с многочисленных стеклянных флакончиков, в которых, если верить надписям, хранились порошок магнезии, экстракт ревеня, сера, жостер и другие отлично известные ему субстанции? Или, быть может, с неподписанных емкостей, в которых находились разноцветные экстракты? Он открыл один из таких флаконов и осторожно понюхал содержимое. Но вещество было лишено запаха. Еа геlatenter in corpusinducta. Такой способ распространения приписал ядовитой субстанции Максимилиан. Неведомым и неуправляемым способом проникает она в тело. Николай, задумавшись, двинулся дальше. Какой орган при этом поражается? Очевидно, легкие. Легкие и плевра. Может быть, это вещество вдыхают? Значит, это порошок? Тончайшая пыль без вкуса и запаха, которую можно распылить в воздухе так, что жертва не будет ни о чем догадываться? Но это должно быть вещество настолько летучее, что от него не всегда могут защититься даже те, кто применяет его. Кроме того, это вещество не одинаково быстро действует на людей, оно может отравлять человека месяцами или даже годами, как Максимилиана, а может действовать и быстро, как это случилось с Софией или предположительно с женой графа Альдорфа Агнесс. Или графиня умерла вовсе не от этого яда?

Николай тихо ругался, осматривая заднюю комнату, в которую ди Тасси собрал всю корреспонденцию графа. У Николая было слишком мало исходных данных для того, чтобы составить окончательное суждение. Достоверно он наблюдал абсцесс только один раз. В остальных случаях это были лишь предположения. Диагноз абсцесса у графа Альдорфа он поставил только perpercussionem.

Корреспонденция была громадной, половина была написана по-французски, половина по-латыни, как установил Николай при беглом осмотре. Главную тему составляли теологические вопросы. Приобщение святых тайн. Чудо пота, выступающего на поверхности каменного изваяния Сицилианской Мадонны. Потом он нашел описание рассечения пресноводного полипа и различные попытки объяснения того удивительного факта, что это существо способно самостоятельно отращивать заново отсеченные от его тела члены. Эти объяснения заканчивались рассуждениями о воскресении из мертвых. Seinpiterno atque desperato dolore afficiuntur et necessario moriuntur. Вечное неисцелимое страдание до неизбежно наступающей смерти. Так было написано в сохранившемся фрагменте письма Максимилиана. Но почему было уничтожено именно это письмо? Если это такой опасный яд, то почему о нем никто не должен был узнать? Действительно ли ди Тасси верно взял след? На самом ли деле использовали эти иллюминаты яд в качестве оружия? Даже они сами становились его жертвами. Годится ли такой опасный для самих отравителей яд на роль оружия? Он уселся на деревянную скамью и принялся размышлять. Было совершенно немыслимо обследовать всю эту огромную библиотеку. Ди Тасси и его люди занимались этим много дней и ночей, но ничего не нашли. Эта секта, кто бы ни скрывался под этим обозначением, не оставляла следов. Но если так, то можно исходить из того, что… ну конечно же!

Теперь ему стало ясно, что именно показалось ему столь особенным в библиотеке, когда он впервые вошел в нее. Полнейший беспорядок! Он сразу показался ему поддельным и неестественным. Запах жженой серы, разбросанные повсюду исписанные листки и книги. Весь этот беспорядок и путаница были хорошо продуманы. Николай не мог понять, почему ему в голову пришло это подозрение, но он уже не мог от него отделаться. Все выглядело так, словно здесь специально оставили следы с одной целью — запутать преследователей и сбить их с верного пути. Истинные следы были сожжены. Письмо Максимилиана. Оно, должно быть, имело самое большое значение.

Николай поднялся и поискал в стопках корреспонденции остальные письма Максимилиана. Он начал поиск с того угла, в котором стояла удивительная световая машина ди Тасси. Но в разложенных справа и слева от машины кипах бумаг не было ни писем, ни того зажатого между стеклянными пластинками обугленного листка, который показал ему советник неделю назад. Николай поискал под столами, открыл один из стоявших там ящиков, порылся в лежавших в нем бумагах в надежде наткнуться на следы писем сына Альдорфа. Но и эта попытка оказалась бесплодной.

Он вернулся в главное помещение библиотеки и продолжил поиск там. Некоторое время он потратил на осмотр сокровищ, которые попались ему под руку. Ценные медицинские книги, трактаты по астрономии, географии, физике, многие из них были не переплетены, а представляли собой просто кипы не сшитых между собой листов. Было видно, что трактаты эти внимательно изучали. Но нигде не было фрагментов писем Максимилиана. Может быть, они хранились отдельно? Случайно ли, что не хватало именно их?

Он попытался вспомнить содержание письма.

Свет. В письме речь шла о свете. Ди Тасси, запуская в действие машину, тоже говорил о свете. «Со светом возможно все, — сказал он тогда. — Надо только направить его туда, где его не хватает».

Потом он показал ему куски текста. Некоторые выдержки Николай до сих пор видел своим мысленным взором. Sapientiaestsororlucis… horrorluciferorum. Мудрость — сестра света… страх luciferorum? Далее шло перечисление римских цифр и то странное описание действия какой-то субстанции: …non modo animum gravвt, sed etiamfontein vitae estinguit… вещество, которое не только отягощает дух, но и иссушает источник жизни. Sororlucis. Horror luciferorum.

Страх… luciferorum? Что значит luciferorum? Что общего имеет свет с дьяволом? Или лучше сказать — с дьяволами. Люцифер — это нечто единичное, единственное в своем роде. Но схожесть слов заставила его насторожиться. Люцифер, падший ангел, воплощение абсолютного зла, был, однако, светоносцем, наказанным Богом Прометеем, который похитил для людей огонь!

Огонь! Где же она, та картина? Он быстро скользнул взглядом по стенам. Потом он увидел ее. Пока он шел к картине, ему бросилось в глаза еще кое-что. Видимо, ди Тасси тоже внимательно рассматривал полотно, так как оно стояло не в передней, как вчера, а снова висело на стене, между обоими окнами, выходившим на кладбище. Первым делом взгляд Николая упал на надпись, украшавшую огненный меч ангела. In te ipsum redi. Загляни в себя. Смертный приговор Зеллингу. Очевидно, это также смертоносное предостережение всем, кто осмелится приблизиться к секте. Но не говорит ли эта картина еще о чем-то? Не говорит ли она о том, что нет возврата в рай для тех, кто был из него изгнан? Это был тот самый огонь, огненный меч ангела, который уничтожит всякого, кто приблизится к вратам рая. Он внимательно всмотрелся в людей, которых гнали перед собой изображенные на картине разгневанные ангелы. Все люди бежали в неописуемом ужасе, но, выворачивая шеи, они все же смотрели в сторону желанных ворот, которые охраняли от них свирепые стражи. Грубое, но образное представление той цены, которую должны платить люди за обретение огня — утраты способности смотреть в будущее. Да, Николай уже давно перестал задумываться о глубоком смысле легенды о Люцифере. Да, будь у людей дар заглядывать в будущее, а не тонуть в суете настоящего мгновения, что они делали, обретая огонь, то стали бы они вообще принимать этот дар? С уверенностью можно сказать, что нет, ибо они были бы в состоянии предвидеть следствия! Коварный Люцифер знал, что делал. На картине был представлен тот самый момент, когда люди вдруг осознали ту непомерно высокую цену, которую им придется платить за дар огня. Эта цена — проклятие, обрекавшее людей смотреть назад, в прошлое, на огонь, который беспощадно гнал их вперед. И никогда не познают люди, к какой пропасти влечет их, ибо не смогут они смотреть вперед, променяв будущее на огонь.

Будущее! Он вспомнил свой разговор с Магдаленой. Его труд будет напрасным, если он будет понимать только прошлое, сказала она ему. Очевидно, она знала эту картину, или ей настолько хорошо была знакома ее символика, что она с первого взгляда узнала ее… mysterium patris, пробормотала она. Тайна отца? Только теперь его пронзило подозрение. Не принадлежит ли она сама к этой секте? Не была ли и она иллюминаткой, тайным агентом заговорщиков?

Он отошел от картины и почувствовал, что по его спине стекает струйка пота. Не был ли прав ди Тасси,