тот свернул карту. Николай сделал вид, что ничего не заметил, и отъехал в сторону, чтобы не мешать этим двоим обсуждать дальнейший путь. Мелкое происшествие было неприятно Николаю. Если это такая секретная карта, то они могли вообще ее не показывать, с досадой думал он. Возможно, это была военная карта, но каким образом ее получил советник юстиции? В действительности Николая гораздо больше злило нечто другое. Почему он не может получить такую карту? Насколько точнее были бы его исследования кошачьей эпидемии!

Николай осмотрелся. Он не имел ни малейшего понятия, где именно они находятся. Вокруг лежали запустевшие, заброшенные поля, обрамленные лесами по кромке горизонта, а над ним, на уровне глаз, на фоне скользящих по декабрьскому небу облаков, плыло бледное желтовато-белое солнце. Лошади фыркали, выпуская в холодный воздух клубы пара.

— Должно быть, это там, в низине, — решил наконец Фойсткинг и направил коня на север через пограничное поле. Ди Тасси бросил на Николая короткий взгляд и поскакал вслед за Фойсткингом. Через короткое время пейзаж разительно изменился. Они оказались у подножия склона, за которым простиралась равнинная местность. Однако прямо перед ними высилась гора, заросшая лесом. В проплешинах виднелась песчаниковая порода.

— Я проезжал вдоль этой горы, — облегченно произнес Фойсткинг. Ди Тасси в ответ промолчал. Николай был больше занят тем, чтобы не упасть с лошади. Он начал чувствовать боль в бедрах — не каждый день приходилось ему участвовать в таких скачках.

Им потребовалось еще почти двадцать минут, чтобы добраться до низины. Разрезавший ее ручей оказался мелководным и узким, и они сумели беспрепятственно перебраться на противоположную сторону. Там они потеряли еще немного времени на то, чтобы найти лощину, по которой можно было попасть на хребет горы. Здесь, насколько хватал глаз, не было ни одного поселения, подумалось Николаю. Что привело Зеллинга в эти глухие места? Взгляд врача уперся в мокрые песчаниковые скалы, которые торчали над кронами деревьев. Место удручало своей безжизненностью. Жуткое место. Тут и там в камнях виднелись глубокие пещеры. Трудно было понять, кто выдолбил в камне эти пещеры — люди или природа. Огромные черные отверстия не вызывали у Николая радостных чувств, и когда Фойсткинг остановился перед входом в одну из пещер, это и вовсе не понравилось врачу.

— Это там, впереди, — не скрывая страха, произнес Фойсткинг.

Ди Тасси повернулся к Николаю.

— Прошу вас подождать здесь. Фойсткинг, вперед.

Николай не вполне понял, что мог означать этот приказ, но сам тон, которым отдал его советник юстиции, явно не терпел возражений. Он следил взглядом за обоими всадниками, пока они не скрылись за поворотом дороги. Потом Николай услышал голоса. Видимо, ди Тасси и Фойсткинг встретились с какими-то людьми. Он спешился и всмотрелся в частокол деревьев, но не смог ничего рассмотреть. За его спиной зиял вход в одну из ужасных пещер, но Николай избегал смотреть в ту сторону. Вместо этого он погладил лошадь по ноздрям, ласково потрепал ее по холке и начал осматриваться — не найдется ли здесь островок зеленой травы, где животное могло бы попастись. Но об этом не стоило и думать в таком сыром, темном и холодном перелеске.

Вдруг произошло нечто ужасное. Тишину прорезал дикий пронзительный крик. Лошадь Николая встрепенулась, дернулась и в какой-то миг поскользнулась на ненадежной покатой лесной подстилке. Николай быстро успокоил животное, но почувствовал, как бешено заколотилось его собственное сердце.

Он услышал возбужденные голоса, потом крик возобновился. Что там происходит? Что он должен делать? Но в это время на тропинке показался ди Тасси. Он шел пешком, и во всем его облике появилось что-то нереальное. Почему он идет так медленно, едва переставляя ноги? Когда советник приблизился, Николаю стало просто страшно. Что сталось с выражением лица этого властного и сильного человека? Лицо советника было пепельно-серым, глаза широко раскрыты. Однако взгляд его пылал гневом.

Он подошел к Николаю.

— Лиценциат, вы бывали на войне? — спросил он. Николай смутился.

— Слава Богу, нет, — честно признался он.

— Впрочем, это вам тоже бы не помогло. Приготовьтесь, Вы увидите сейчас то, чего, пожалуй, нельзя увидеть даже на войне.

Николай хотел что-то возразить, но слова ди Тасси и его состояние окончательно обескуражили молодого врача. Советник, этот крупный, властный мужчина, был потрясен до глубины души.

Наконец Николай обрел дар речи.

— Зеллинг… мертв?

Ди Тасси взглянул в глаза Николая.

— Да, и даже более чем.

Он помолчал. Стало слышно, как заскрипели на ветру ветви деревьев.

— Попытайтесь понять больше, чем я. Я не могу вам это описать. Вы должны увидеть это собственными глазами. Вы врач и, кроме того, обладаете способностью к оригинальному наблюдению. Я это чувствую и прошу вас, помогите нам.

Николай между тем вообще перестал понимать, что происходит вокруг него. Он никогда не замечал в себе никаких особых способностей. За исключением, может быть, способности во всем сомневаться, что, как доказал его печальный опыт, всегда заставляло его со всеми спорить и все опровергать.

Кроме того, Николай испытывал страх. Что он сейчас увидит? Что случилось с Зеллингом? Господи, что здесь вообще происходит? Но прежде чем он успел задать эти вопросы, из лесной чащи снова раздался звенящий крик.

Ди Тасси не двинулся с места. Он лишь озабоченно смотрел перед собой, и было похоже, что этот крик его нисколько не удивляет.

— Что там происходит? — в отчаянии выкрикнул Николай. — Что вы здесь делаете?

Может быть, там кого-то пытают? Больше он не мог ничем объяснить столь истошный крик. Это был женский голос! Холодный пот выступил на лбу Николая.

— Я требую объяснений, иначе я не сойду с места. И ваши люди должны прекратить… не важно, что они там делают — они должны прекратить это!..

Словно по команде крик возобновился с новой силой. Такой же ужасный и жуткий, как прежде. Однако только теперь по выражению лица ди Тасси Николай понял, что тот тоже больше всего на свете желает, чтобы прекратился этот невыносимый вопль. Именно за этим позвал его сюда Фойсткинг.

— Я прошу вас. Взгляните на это сами, — произнес ди Тасси. — И если сможете, сделайте что- нибудь…

Девушку связали, отнесли на край поляны и уложили на чепрак. Двое людей ди Тасси с большим трудом удерживали на месте бьющееся в судорогах тело. Голова нет счастной то резко запрокидывалась назад, то судорожно наклонялась вбок. Длинные черные волосы, вымазанные глиной, блестели от пота и закрывали лицо. Изредка, во время очередной судороги, между прядями волос мелькали сумасшедшие от страха глаза. Николай остановился возле девушки и посмотрел на нее. Прикрытые обрывками одежды ноги мелко подрагивали. Живот сводило частыми судорогами, и стоило одному из мужчин ослабить хватку, как девушка тотчас сделала отчаянную попытку освободиться. Незадолго до появления врача ей удалось выплюнуть кляп, которым ей заткнули рот, и Николай сам услышал звенящий вопль, который она начинала испускать при первой же возможности. Она одержимая или сумасшедшая… или и то, и другое вместе.

Николай опустился на колени, взял девушку за запястье и попытался нащупать пульс. Но при первом же прикосновении ее начала бить такая дрожь, что врач испуганно отдернул руку. Девушка издала нечеловеческий стон и резко запрокинула назад голову. Кожа ее была холодна как лед. Николай встал.

— Что с ней случилось? — спросил он.

— Этого мы не знаем, — ответил ди Тасси. — Приблизительно час назад мои люди обнаружили Зеллинга.

Он указал на Фойсткинга, который стоял на противоположном краю поляны и охранял нечто, лежавшее у подножия дерева. Кто-то прикрыл этот предмет, набросив на него темно-коричневое покрывало. Правда, и