— Нет, — коротко ответил ди Тасси.

Тон ответа говорил о том, что советник не расположен пускаться в подробные объяснения. Тем временем он зажег почти все свечи, стоявшие рядами по пять штук в каждом. Всего было пятьдесят свечей, и они ярким светлым пятном выделялись на фоне полутемного помещения. То, что произошло в следующую минуту, показалось Николаю чем-то фантастическим. Ди Тасси начал производить малопонятные манипуляции с машиной. Сначала он снял часть деревянной рамки с механизма. Потом придвинул штатив со свечами ближе к аппарату. Эффект оказался поразительным. Стеклянная крышка аппарата вспыхнула ярким светом. Только теперь Николай понял, что предмет, который он принял за металлическую деталь, в действительности оказался вогнутым зеркалом, которое собирало лучи света от свечей и сквозь крышку отбрасывало их наверх. На потолке возникло большое яркое пятно света. Внимательно глядя на это пятно, ди Тасси начал легонько передвигать штатив со свечами до тех пор, пока не добился наибольшей яркости.

Николай потерял дар речи. Словно зачарованный он наблюдал за действиями этого человека, казавшегося злым волшебником в ярком пламени множества свечей. Ди Тасси положил на крышку аппарата еще одну пластину. Сначала эта пластина показалась Николаю просто черным четырехугольником. Он подошел ближе, чтобы посмотреть, что это такое, но ди Тасси схватил его за рукав.

— Нет, подождите. Так вы ничего не увидите.

— Но что это? — нетерпеливо спросил Николай.

— Пепел, — ответил ди Тасси.

— Пепел? — беспомощно переспросил Николай. — Вы смеетесь надо мной.

— Это сожженный документ, — продолжал говорить советник. — То, что вы здесь видите, есть не что иное, как остаток листа пергамента, который мы нашли в камине. Моим людям удалось прикрепить к стеклу часть листа. Этот аппарат позволяет просветить любую часть пергамента так, чтобы можно было расшифровать нанесенные на него знаки.

Смотрите сами.

Николай не верил своим глазам. На обугленной бумаге, зажатой между двумя стеклянными пластинами, действительно можно было отчетливо разглядеть какие-то знаки.

— Но… как это возможно? — вырвалось у него.

— С помощью света возможно все, — ответил ди Тасси; — — Надо только уметь направить его туда, куда он сам обычно не направляется.

Ди Тасси указал Николаю одно место из текста. Sapientiaestsororlucis — четко виднелось на потолке. Мудрость — сестра света. Дальше следовало совершенно неразборчивое место, так как тончайший слой пепла расползся по стеклу при закреплении. На этом темном фоне, там, где не было пепла, виднелись ослепительно яркие пятна. Николай дивился тому мастерству, с которым людям ди Тасси удалось сопоставить части, казалось бы, безвозвратно уничтоженного документа. Что это за люди? Высший имперский суд содержит тайную полицию, которая занимается делами такого рода? Но в это время его внимание привлек обрывок другой фразы — … horrorluciferorum… — далее следовал ряд римских цифр.

— Прочтите вот это, — сказал ди Тасси и указал на нижнюю часть документа. — Non modo animum gravat, sed etiam fontem vitae extinguit, — прочел он вслух.

— Вещество, которое не отягощает дух, но иссушает источник жизни, — перевел Николай.

— Вы можете что-либо предположить по этой фразе? — спросил ди Тасси.

Прочтенные фразы отдавались эхом в душе Николая. Sororlucis! Horrorluciferorum!1 Что это вообще может означать? Что общего имеет свет с дьяволом?

— Что это за текст? — спросил он.

— Одно из многочисленных писем Максимилиана отцу, — ответил ди Тасси.

— Почему Альдорф их уничтожил?

— Вот именно, почему? Что вы об этом думаете?

Николай тупо посмотрел на советника, потом пожал плечами.

— Почему вы спрашивает об этом меня? — недоуменно проговорил он. — Я врач. Я не был знаком ни с Альдорфом, ни с его сыном.

Ди Тасси внимательно посмотрел на Рёшлауба.

— Меня просто интересует ваше мнение. О чем, на ваш взгляд, здесь идет речь?

Николай в нерешительности молчал. Чего хочет от него этот человек? В его поведении было нечто, что возбудило в Николае подозрения. Зачем ди Тасси показал ему все эти вещи?

— Видите ли, лиценциат, этот трюк с собакой привлек мое внимание к вам. Вы, очевидно, человек, который весьма оригинально мыслит. Поэтому меня интересуют ваши наблюдения.

Теперь он льстит, чтобы втереться ко мне в доверие, встревоженно подумал Николай. Он внезапно преисполнился недоверия и подозрительности к этому человеку. Что он здесь делает? Что ищет высший имперский суд в этом жалком графском имении, копаясь в смутных писаниях членов этого своеобразного семейства?

Он так и не нашелся, что ответить.

— Милостивый государь, милостивый государь, —донесся из библиотеки чей-то голос. Дверь с треском распахнулась, и раздался грохот приближающихся шагов.

Ди Тасси резко обернулся.

— Фойсткинг? Что случилось?

Какой-то человек в кавалерийском мундире, едва переводя дыхание, стоял в дверном проеме. Человек был весь в снегу, руки его дрожали, лицо пепельно-бледное.

— Мы… нашли Зеллинга. Идемте скорее.

Ди Тасси тотчас встрепенулся.

— Где?

— В лесу… он в ужасном состоянии.

Ди Тасси застыл на месте.

— Что случилось?

Но Фойсткинг только молча тряс головой. Николай подошел к нему. В глазах сильного рослого мужчины стояли слезы.

— Что с ним? Что случилось с камергером Зеллингом?

— Прошу вас, ведь вы врач, не так ли? Идемте, — пролепетал он. — Идемте скорее.

Николай с превеликим трудом поспевал за Фойсткингом и ди Тасси, которые неслись впереди бешеным галопом. Они скакали на запад. Николай вообще не знал этих мест. Где-то за холмами, видевшимися на горизонте, лежал Ансбах. Но до него было очень далеко. Весь район принадлежал графству Лоэнштайн, во владения которого неровными зубьями вонзались поместья ответвлений этого семейства. Всадники миновали уже два пограничных камня, но из-за быстрой езды Николай не успел рассмотреть, какие гербы были высечены на камнях — Вартенштейга, Ашберга, Церингена или Ингвейлера. Вполне вероятно, что сейчас они снова скакали по владениям Альдорфа.

Они проскочили лесок, пересекли широкое поле, по проталинам которого важно расхаживала стая ворон. Птицы испуганно шарахнулись в сторону, когда мимо них сумасшедшим галопом пронеслись всадники, и с громким карканьем взметнулись в воздух. Вскоре после этого Фойсткинг и ди Тасси остановились в открытом поле. Николай подъехал ближе и услышал, как советник ругает кавалериста.

— Я думал, вы знаете дорогу!

Фойсткинг беспомощно рассматривал карту.

— Я очень быстро скакал, — оправдывался он. — Здесь все выглядит совершенно незнакомым.

Николай удивленно принялся рассматривать карту, которую держал в руках Фойсткинг. Такой подробной карты ему не приходилось видеть ни разу в жизни. Но когда он попытался внимательно рассмотреть знаки и линии, нанесенные на нее, то заметил, как ди Тасси сделал своему человеку знак, и