– Чем могу служить вам, мистер Букрос? – спросил он, кидая взгляд на мою визитную карточку.

«Узнает он меня в моем новом одеянии?» – подумал я. Но лорд Киндерсли не обнаружил ни малейшего признака того, что видел меня когда-либо раньше. Для него между нервным дельцом, говорившим с ним теперь, и дровосеком-шофером, благополучно доставившим его из лесов Гьера в Англию, не было ничего общего.

– Я посетил вас, чтобы обсудить с вами серьезное дело, – сказал я. – И я надеюсь, что вы не истолкуете неправильно моего посещения. Мне не нужно от вас денег. Наоборот, я хочу предохранить вас от крупной денежной потери.

– Я готов выслушать вас.

– В прошлом году, в марте, вы предупредили забастовку портовых рабочих, угрожавшую вам потерей миллиона фунтов. Известный лидер рабочей партии принял от вас взятку и убедил рабочих отказаться от забастовки и согласиться на ваши условия. В этом деле принимали участие только вы и еще один судовладелец, который, насколько мне известно, умер.

Лорд Киндерсли пытливо посмотрел на меня. Только теперь я заметил, что он выглядит бледным и больным. Его голос чуть дрожал, когда он ответил мне:

– О чем вы, собственно, говорите?

Я вынул из кармана оба документа и немного приблизился к нему.

– Вот воззвание Рендаля к рабочим, призывающее примкнуть к забастовке; под ним подписались все лидеры рабочей партии. А вот ваше письмо к Рендалю, в котором вы предлагаете ему 50 000 фунтов с тем, чтобы он отказался от своего выступления. Эти 50 000 фунтов вы вручили ему на следующий день в клубе национал-либералов.

Приветливость и сдержанность покинули его. Он выглядел, как человек, над которым разразилась страшная катастрофа.

– Господи! – пробормотал он. – Рендаль поклялся мне, что уничтожит это письмо.

– Он поручил это своей жене. Но она предпочла сохранить письмо. Несколько месяцев назад ее муж развелся с нею. Это – ее месть. Она продала мне это письмо и копию речи. Мне известно также все остальное, что стоит в связи с этой историей.

Лорд Киндерсли вынул носовой платок и отер свой лоб.

– Я откуплю эти документы.

– Ваша светлость, я не шантажист!

– Можете быть уверены, что получите деньги, – горячо продолжал он. – Я не собираюсь донести полиции. Я ликвидирую эту историю, как обычную сделку. Назовите цену! Я не мелочен.

– Повторяю, я не шантажист, – настойчиво произнес я. – Роль этих документов в ликвидации забастовки твердо установлена, и они будут переданы прессе.

Лорд Киндерсли подскочил.

– Что же вы ожидаете от этого? – хрипло спросил он.

– Я не рассчитываю на деньги. Хотя, впрочем, я знаю газету, которая не откажется уплатить мне за эти документы кругленькую сумму.

– Послушайте, ни одна газета не уплатит вам такой суммы, какую предлагаю вам я. Эти документы не должны быть опубликованы. Если станет известно, что я подкупил Рендаля, чтобы помешать ему организовать забастовку, завтра же все рабочие союзы объявят мне войну. Кроме того, это скомпрометирует мою партию. Это погубит мою политическую карьеру и подорвет мои дела. Отнеситесь же к этому, как деловой человек, мистер Букрос, будьте благоразумны. Я подпишу вам чек на 10 000 фунтов.

– Ваша светлость! Если я соглашусь на это, я совершу преступление. Моя совесть запрещает мне это. Я не могу предупредить гибель вашей политической карьеры, но могу ограничить грозящую вам финансовую катастрофу. Я даю вам четыре дня сроку. За это время можно спокойно распродать большое количество акций вашей компании.

– Вы обещаете ничего не предпринимать в течение этих четырех дней? – жадно ухватился лорд Киндерсли за мое предложение.

– Обещаю!

Он откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.

– Это отчасти спасает положение, – сказал он. – Единственное, чего я от вас еще желаю, подходя с деловой точки зрения, – поверьте, я не принимаю вас за шантажиста, – вы хотите кое-что продать, а я хочу приобрести это. Все это – торговая сделка. А цель всякой торговой сделки, как можно выше набить цену. Я говорил о 10 000 фунтах, но, если необходимо, я ее удвою. Оставайтесь позавтракать со мной, и мы обсудим это за сигарой и бутылкой вина.

– К сожалению, я не могу воспользоваться вашим предложением, – ответил я, подымаясь, – но я предоставляю вам, как сказал уже, четыре дня.

Он проводил меня до дверей и спросил мой адрес. Он был так убежден, что я изменю свое намерение, что послал за мной следом секретаря. Я отвязался от него обещанием прийти вечером через три дня. Я дал это обещание в минуту слабости. Я подумал о том, какой радостью будет встретить девушку, которая не испугалась ни перед лицом смерти, ни перед общественным скандалом.

Я по обыкновению с аппетитом пообедал и отправился, в Стритгхэм – в высшей степени интересную местность. Как я узнал в адресной книге, мистер Рендаль жил там в сером каменном здании, носящем название «The Towers». Меня впустила прислуга и провела через обитую линолеумом и пахнувшую кухней приемную в маленький кабинет, выходящий окнами на двор, безвкусно обставленный и увешанный лубочными картинами.

Получить доступ к популярному депутату оказалось нетрудно. Через несколько минут он вошел, куря