— Я подумал, что мы можем позвонить турагенту и добавить к нашей программе короткий визит в Калифорнию. На следующей неделе, перед возвращением домой.

Роман затаил дыхание в ожидании ее ответа, потому что в действительности он уже забронировал эту поездку. Желая предугадать ее реакцию, он не сразу сообщил ей новость, тянул до последнего. В крайнем случае все можно отменить и полететь прямо домой, в Йоркшир-Фоллз, проведать своих матерей, а потом уже начинать новую жизнь в Вашингтоне. Роман надеялся, что Шарлотта захочет увидеть все, что может предложить Голливуд, но он не был уверен, как она отнесется к такой идее. Возможно, несмотря на примирение с отцом, воспоминания все еще причиняют ей боль.

— А я думала, тебе уже не терпится поскорее вернуться домой к Райне, — сказала Шарлотта.

— Ты не хуже меня знаешь, что от изжоги еще никто не умирал.

— Тогда я бы хотела побывать с тобой в Голливуде. Может быть, Рассел сможет устроить для нас экскурсию.

Зеленые глаза Шарлотты загорелись от удовольствия. Роман запланировал для нее и такой сюрприз, но пока не стал раскрывать все подробности.

— Возможно.

Шарлотта легла на подушки и рассмеялась:

— Мне все еще не верится, что твоя мать пошла на такие ухищрения, только чтобы заставить вас жениться.

— Хорошо, что я разобрался, что к чему. Травяной чай и маалокс — это были первые приметы, по которым можно было догадаться, что у нее проблема с пищеварением, а не с сердцем. И лекарства от повышенной кислотности. К тому же вела она себя типично для человека, который не умеет врать. — Он покачал головой, вспоминая. — Когда я спрашивал ее о здоровье, она никогда не смотрела мне в глаза. А когда думала, что ее никто не видит, она взбегала по лестнице, как спринтер. — Он снова покачал головой. — Не говоря уже о том, что она забыла спрятать спортивный костюм, в котором тренировалась.

Роман хмыкнул. Перед поездкой в Вашингтон он зашел положить в стирку кучу белья и обнаружил влажные от пота спортивные брюки и футболку Райны. У него не было никаких сомнений, что в этом спортивном костюме только что занимались. Когда он сопоставил все факты, то был так зол, что ему хотелось ее задушить, но сначала он должен был получить подтверждение своим догадкам.

Найти доктора Гейнс и выведать у нее правду оказалось не сложно — Роман притворился, что мать ему во всем призналась. Он дал врачу понять, будто знает, что у Райны нет серьезных проблем со здоровьем, и сказал, что его якобы беспокоит, не вредно ли ей принимать жидкий антацид. Доктор Гейнс согласилась, что изжога не такая серьезная проблема, как сердечный приступ, который они поначалу подозревали, когда Райну привезли в больницу. Врач заверила, что на всякий случай следит и за сердцем его матери и что подумает о выборе более сильного средства от изжоги.

— Как твоя мать не понимала, что она имеет дело не с кем-то, а с братьями Чандлер, у которых репортерские инстинкты в крови? — удивилась Шарлотта.

— Она знала, что имеет дело с сыновьями, для которых любовь и забота — на первом месте.

Роман подумал, что он бы ни за что не поймал ее на обмане, если бы не жил с ней в одном доме.

— Думаешь, ты поступаешь правильно, не рассказывая ей, что тебе все известно?

Роман усмехнулся:

— Она думает, что победила. Зачем портить ей настроение, пусть радуется. Кроме того, когда я оправился от потрясения и гнева, я ведь ей отплатил, не так ли?

Шарлотта сладко потянулась. Ее тело манило и искушало Романа так же, как когда он увидел ее в первый раз.

— Да, я знаю, ты отплатил ей тем, что сказал, что она может не рассчитывать на скорое появление внуков, потому что мы хотим сначала побыть вдвоем. И мне до сих пор немного совестно.

— Она заслуживает расплаты, — прошептал Роман. — А вот я не знаю, заслуживаю ли я тебя. Но я все равно намерен тобой наслаждаться.

Он наклонился над Шарлоттой и стал неспешно покрывать поцелуями одну ее грудь, дразня ее короткими быстрыми прикосновениями языка, но упорно обходя стороной сосок, который так и молил о ласке. Шарлотта застонала и выгнула спину, без слов умоляя избавить ее от мучений и взять в рот отвердевший сосок. За последние несколько недель Роман научился хорошо распознавать сигналы, которые подает ее тело, но не уставал узнавать все новое и новое.

— Не сейчас, любимая.

— Мы должны…

— Я точно знаю, что мы должны делать, — перебил ее Роман.

Он был готов войти в нее, но сначала хотел ее подразнить, лаская пальцами нежные складки лона.

Шарлотта сдвинула ноги и крепко сжала бедра, захватив в плен его руку.

— Мы должны рассказать о здоровье Райны Рику и Чейзу.

Роман застонал:

— Как ты вообще можешь в такой момент о чем-то думать, в том числе… вернее, особенно о моих братьях?

— Это называется расстановкой приоритетов. И поверь мне, это нелегко. Неужели ты думаешь, что мне больше нравится снова обсуждать эту тему, чем заниматься с тобой любовью?

Этот спор возник между ними не впервые. Шарлотта настаивала, что несправедливо держать Рика и Чейза в неведении относительно здоровья Райны.

— Дорогая, мы поговорим о том, как сообщить Рику и Чейзу. А пока чем дольше мама держит их в неведении, тем больше у них шансов найти такое же счастье, какое нашли мы с тобой.

Шарлотта вздохнула:

— Что ж, может быть, ты и прав.

— Я знаю, что прав.

— Тогда почему я чувствую себя виноватой?

Роман усмехнулся:

— Потому что у тебя остается слишком много времени на то, чтобы думать. А это означает, что я должен отвлечь тебя окончательно и бесповоротно.

Роман приподнялся на руках и устроился поверх жены. Его жена. Было время, когда от этого слова он бы удрал за границу, а теперь оно наполняло его чувством полного удовлетворения. А все благодаря Шарлотте.

Она не только любит его, она обожает всю его семью и печется о его родных так же, как о своих собственных. И эта прекрасная заботливая женщина принадлежит ему и будет принадлежать всегда. И Роман собирался наслаждаться каждым мгновением своей женатой жизни, воплощая в реальность мечты и фантазии Шарлотты.

Он прижался к ее лону своим возбужденным членом.

— Шарлотта, откройся для меня.

Она улыбнулась обольстительной улыбкой и одновременно широко раздвинула ноги. Она уже была готова принять его. Он вошел в нее легко и быстро, но к тому, как он собирался заниматься с ней любовью, определение «легко и быстро» не подходило. Ее плоть сжалась вокруг его плоти, она удовлетворенно вздохнула.

— О да, — пробормотал Роман.

Влажное тепло ее лона наполняло его не только желанием, но и глубокой эмоциональной теплотой. Его холостяцкие дни навсегда остались позади, и он ни капельки об этом не жалел.

— Роман, я тебя люблю, — прошептала Шарлотта, касаясь губами его шеи.

— Я тоже тебя люблю, Шарлотта.

И он принялся доказывать, как сильно он ее любит.