Потом она не сказала ни слова. Они отошли от стены под укрытие деревьев. Он поправил одежду, и они побрели через развалины к тропе. Не касаясь друг друга.
— Дождь прекратился, — сказал он, взмахнув статуей.
— Я мыслила слишком глобально, — пожаловалась она.
— И сейчас тоже?
Он понятия не имел, о чем она говорит, и, сглотнув колючий комок, решился. Если он с первого раза не сделает все как надо, дубль вряд ли возможен.
— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это?
Она молчала. Даже не смотрела в его сторону. Слишком поздно. Как он и боялся.
Под дробный аккомпанемент падавших с деревьев капель они спустились вниз. В конце тропинки Рен заметил стоявшего рядом с «мазерати» Бернардо. Он успел вытащить машину из рытвины и теперь выступил вперед с несчастным и одновременно решительным видом.
— Синьора Фейвор, мне неприятно говорить это, но вы арестованы.
— Вряд ли в этом есть такая необходимость, — усомнился Рен.
— Она повредила чужую машину.
— Ничего страшного. Я сам все исправлю.
— Вы забыли о людях, чью жизнь она подвергла опасности своей неосторожной ездой.
— Это Италия, — возразил Рен. — Здесь все так ездят. Но Бернардо свой долг знал.
— Я не пишу законов. Синьора, прошу следовать за мной. Происходи все в кино, она вцепилась бы в руку Рена, дрожа от страха. Но это была Изабел. Изабел, которая просто кивнула:
— Разумеется.
— Изабел…
Не обращая на него внимания, она скользнула на заднее сиденье «рено», и машина тронулась. Оставшись один, Рен долго смотрел ей вслед. Потом повернулся к «мазерати». Зеркальце заднего вида исчезло, в бампере красовалась вмятина, длинная царапина пробороздила дверцу, но он не мог заставить себя думать о чем-то еще, кроме того, что все случилось из-за него.
Рен сунул руки в карманы. Ему, наверное, не следовало подкупать Бернардо обещанием купить самый навороченный компьютер для полицейского участка, если тот ее арестует, но что еще он мог сделать? Как удостовериться, что она не удерет, прежде чем даст ему шанс все исправить?
С тяжелым сердцем он медленно побрел к машине.
Камера освещалась единственной люминесцентной лампой, тускло мигающей внутри проволочной сетки. Было уже начало десятого, а Изабел так и не увидела ни одной живой души, кроме Гарри, который вскоре после ее водворения сюда примчался с сухой одеждой, собранной Трейси.
В коридоре послышались шаги, и Изабел подняла глаза на стук открывшейся двери.
В камере появился Рен, заполнив собой тесное помещение. Даже здесь он ухитрялся выйти на первый план.
Она не пыталась разгадать его мысли. Он актер и способен изобразить любую эмоцию, какую только пожелает.
Дверь за ним закрылась. Замок щелкнул.
— Я с ума сходил от волнения, — выпалил он.
Безумным он не выглядел. Скорее решительным, но напряженным. Она отложила покоившийся на коленях блокнот, который вытребовала у Бернардо.
— Именно поэтому у тебя ушло три часа на то, чтобы сюда добраться?
— Нужно было сделать несколько звонков.
— Что ж, это все объясняет.
Он подошел ближе и сконфуженно всмотрелся в нее.
— Это сумасшествие на вершине горы… там такое творилось… ты в порядке?
— Меня так просто не сломать. А что, я тебе сделала больно?
Его губы вытянулись в ниточку. Улыбка или гримаса?
Она так и не поняла.
Он сунул было руку в карман, но тут же выдернул.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что мыслила глобально?
Теперь, когда она знала свое место в мире, нет причин держать его в неведении.
— Свою жизнь. Я всегда советовала людям задаваться большими целями, но наконец поняла, что эти цели могут быть чересчур велики.
Она подвинулась ближе к краю топчана.
— Все равно не понимаю.
— Я мыслила такими великими категориями, что совсем забыла, в чем истинное предназначение моей жизни.
— Помогать людям! — свирепо воскликнул он. — И ты никогда, ни единой минуты об этом не забывала.
— Это было сферой деятельности. — Она нервно стиснула руки. — Мне ни к чему полные аудитории. Мне не нужен особняк у Центрального парка или шкаф, набитый одеждой от-кутюр. В конце концов все это обрушилось на меня и задушило. Моя карьера, мое имущество — все это украло у меня дар времени, и я потеряла свое видение мира.
— Но теперь оно к тебе вернулось.
Утверждение. Не вопрос. Рен понял, что в ней изменилось нечто важное.
— Вернулось, — кивнула Изабел. Она получила куда больше удовлетворения, помогая Трейси и Гарри, чем от последней лекции в «Карнеги-холле». Больше она не хотела быть гуру для массового потребления.
— Я открываю маленькую консультационную практику. Ничего роскошного — маленький офис в рабочем районе. Если люди не смогут платить — ничего страшного. Если смогут — тем лучше. Буду жить просто.
Рен пронзил ее своим знаменитым взглядом киношного убийцы.
— Боюсь, мои новости несколько подпортят твои простые планы.
Она смирилась с теорией хаоса и теперь покорно ждала, что скажет он.
Рен подвинулся достаточно близко, навис над ней, но Изабел и глазом не моргнула. Наоборот, ей вдруг стало интересно.
— Ты ухитрилась восстановить против себя весь город, когда украла статую.
— Я ее не крала, а позаимствовала.
— А вот этого никто не знал. И теперь местные обитатели жаждут упрятать тебя под замок лет этак на десять.
— Десять?!
— Я подумывал связаться с американским посольством, но это слишком рискованно.
— Мог бы упомянуть о том, что в этом году я отдала налоговому управлению целое состояние.
— Вряд ли в данной ситуации стоит лишний раз возвращаться к твоему преступному прошлому.
Он прислонился плечом к покрытой граффити стене, и Изабел невольно отметила, что сейчас вид у него куда более уверенный, чем четверть часа назад.
— Будь ты итальянской гражданкой, возможно, тебя бы не арестовали, но то обстоятельство, что ты иностранка, все усложняет.
— Похоже, мне нужен адвокат.
— Итальянские адвокаты вечно стараются все запутать.
— То есть мне остается только сидеть в тюрьме?
— Нет, если согласишься с моим планом. Боюсь, он несколько радикален, но у меня есть все основания думать, что с его помощью мы быстро вытащим тебя отсюда.
— И все же, как ни странно, я не слишком рвусь узнать подробности.
— У меня двойное гражданство. Как ты знаешь, моя мать была итальянкой, но я, кажется, не говорил, что родился в Италии.
— Не говорил.
