я, вполне возможно, стану уродливой, как смертный грех. И тогда ты меня разлюбишь? Потому что если это так, мы действительно попали в ужасную беду и выход один — развестись.

— Конечно, не разлюблю. Я не… я никогда…

— Кстати, о дымовых завесах. Я всегда считала, что ты на редкость ясно мыслишь, но даже в самый неудачный день я мыслю куда более здраво. Господи, Гарри, по сравнению со мной ты просто эмоциональный инвалид!

Гарри наконец улыбнулся и при этом выглядел так глупо, что Трейси поняла: кажется, ей удалось пробиться к нему. Ей хотелось поцелуями прогнать его страхи, но у нее оставалось слишком много своих, с которыми стоило бы сразиться. А их неприятности поцелуями не истребишь. Она не хотела провести весь остаток жизни, убеждая мужа в своей любви. И нехорошо, что ее внешность так важна для него. На лице, которое он так боготворил, уже появлялись первые признаки увядания. Что же станется еще через десять лет, когда и на ее тело без слез нельзя будет взглянуть?

— После стольких лет брака мы, кажется, должны были лучше понять друг друга, — заметил он.

— Я не могу так жить. Нужно навсегда исправить то, что было сломано нами обоими.

— Не знаю, как это сделать.

— Нам нужен хороший семейный консультант, вот как! И чем скорее, тем лучше. — Она привстала на цыпочки, впилась поцелуем ему в губы и обернулась к дому: — Изабел! Не могли бы вы прийти к нам?

Обнаженные Изабел и Рен, прижимаясь друг к другу, отдыхали на толстом одеяле под магнолией, с которой свисал фонарик. Изабел задумчиво смотрела на мигающие свечи. Рен коснулся губами ее волос.

— Тяжеловат для тебя?

— М-м… еще минуту.

Смешно, но ей казалось вполне естественным лежать под ним. И странно чувствовать себя в безопасности с этим опасным человеком.

— Кстати, это единственное твое сексуальное предубеждение? Думаю, можно с уверенностью сказать, что теперь и оно в прошлом.

Изабел дремотно улыбнулась.

— Я просто пытаюсь быть вежливой.

— Поступай с другими так…

— Философия, которой я руководствуюсь. Рен хмыкнул.

Она провела пальцем по его спине. Он прижался губами к ее запястью, подтолкнул носом браслет.

— Ты никогда его не снимаешь?

— Это напоминание. — Изабел зевнула и обвела пальцем его ухо. — Внутри выгравировано «Дыши».

— Да, требование оставаться сосредоточенной. По-моему, звучит ужасно занудно.

— Наша жизнь так суматошна, что легко потерять безмятежность. Прикосновение к браслету позволяет мне сохранять спокойствие.

— Одним браслетом дела не спасешь. Я говорю про сегодняшний вечер. И не только про последний час на этом одеяле.

Изабел улыбнулась:

— Зато грибы не окончательно испорчены.

— Только-только.

Рен отодвинулся и лег на бок. Она приподнялась на локте и погладила его по груди.

— Твои спагетти с грибами — просто чудо. Никогда ничего не ела вкуснее.

— Они были бы еще лучше, подай я их на стол на час раньше. Сколько же можно ругаться? Понятия не имею, с чего они решили позвать семейного консультанта.

— Им понадобилась срочная помощь. Собственно говоря, я не настоящий консультант.

— Еще бы! Это ведь ты запретила им заниматься сексом и заставила их поклясться в этом здоровьем детей.

— Но ты не должен был этого слышать!

— Очень сложно оставаться глухим, когда ты в соседней комнате и каждый громогласно требует, чтобы ты не уходил.

— Мы были голодны и боялись, что ты унесешь ужин с собой. Им легко общаться на физическом уровне в отличие от словесного, и на этом они должны сосредоточиться сейчас. Во время ужина они выглядели счастливыми, верно?

— Как только могут выглядеть люди, знавшие, что в ближайшее время им ничего хорошего в постели не светит. Не боишься, что списки, которые ты от них потребовала, только подольют масла в огонь?

— Посмотрим. Кстати, я не успела упомянуть кое о чем, но, думаю, тебя это обрадует.

Она укусила его за плечо, не только чтобы привести в хорошее настроение, но потому что оно оказалось перед самым носом и выглядело особенно соблазнительно.

— Мы некоторое время поживем вместе.

Он поднял голову и с подозрением уставился на Изабел.

— Прежде чем я начну танцевать танго, позволь мне услышать конец истории.

Фонарик чуть покачивался на ночном ветерке. Изабел вздохнула и подняла глаза.

— Завтра утром я перебираюсь на виллу. Всего на несколько дней.

— У меня идея получше. Я перееду сюда.

— Собственно говоря…

— Ты… не может быть!

Он вскочил так резко, что едва не наткнулся на нее.

— Скажи, что ты не пригласила этих двух неврастеников пожить в домике.

— Только на несколько дней. Им необходимо уединение.

— Это мне необходимо уединение! Нам оно необходимо! — завопил Рен, падая на одеяло. — На этот раз я тебя убью. В самом деле убью. Известно ли тебе, сколько я знаю способов отнять у человека жизнь?!

— Уверена, что немало. — Она провела рукой по его животу. — Но думаю, у тебя найдется гораздо более продуктивное занятие.

— Я, конечно, дешевка, но не настолько, чтобы купиться так легко… — начал Рен, но тут же задохнулся.

— Да? А судя по голосу…

Ее пальцы скользнули ниже, пока не отыскали особенно чувствительную точку. Рен застонал.

— Ладно, я дешевка, причем легкодоступная. Но давай на этот раз попробуем сделать это в постели.

Она прижала губы к его животу, и он сжал ладонями ее голову.

— Нам определенно нужна постель!

Она лизнула его пупок.

— Совершенно с тобой согласна.

— Ты убиваешь меня, док. И прекрасно сознаешь это. Верно?

— А я еще даже не выказала самые злобные стороны своего характера!

Весь следующий день Рен уговаривал Гарри и Трейси не переезжать на ферму, но успеха не имел. Единственным светлым моментом было подслушанное в последнюю минуту наставление Изабел примирившимся супругам.

— Помните, — объявила она как раз в тот момент, когда он входил в ту комнату на вилле, которая считалась его кабинетом, — никакого секса. Сначала вам предстоит много работы. У вас должно быть время, чтобы поговорить без посторонних.

Рен поспешно отступил в коридор, но не прежде, чем заметил полный желания взгляд, брошенный Трейси на мужа.

— Полагаю, вы правы, — нерешительно заметила она. — Но вы не представляете, как это трудно. Не думаете, что…

— Нет, — донесся до Рена голос Изабел. — Секс слишком долго позволял вам обоим скрывать свои