Он погладил ствол пальцем и злобно прищурился. — Он позволил своим генералам разграбить город Вольтерру в тысяча четыреста семьдесят втором. С Медичи шутить опасно.
Он не кто иной, как эгоцентричный актеришка, играющий очередную роль, и она не позволит себя запугать! Во всяком случае, постарается!
— Оставьте свои угрозы для тех, кто рвется на ваши фильмы.
Злоба исчезла, сменившись скукой.
— О'кей, Фифи, если ты не пресса, тогда чего добиваешься?
Теперь, заняв твердую позицию, она вдруг сообразила, что не сможет говорить о позавчерашней ночи. Не сейчас и никогда. Дом. Вот почему она пришла сюда.
— Я здесь, чтобы уладить недоразумение насчет дома, который сняла у вас. — Она пыталась говорить увереннее, с сознанием собственной правоты, что всегда давалось ей легко. Но язык едва не заплетался. — Я заплатила за два месяца и не собираюсь уезжать.
— Но почему мне, собственно, должно быть до этого дело?
— Это ваш дом.
— Вы сняли этот дом? Сомневаюсь.
— Не этот. Тот, что на ферме. Но ваши служащие задумали меня вышвырнуть.
— Какой еще дом?
— Тот, что у подножия холма. Лоренцо презрительно скривил губы:
— Прикажешь верить, что женщина, случайно встреченная мной во Флоренции две ночи назад, каким- то образом ухитрилась снять у меня дом? Попробуй придумать историю получше.
Даже она считала, что такое проглотить трудно, хотя попадающие во Флоренцию туристы обычно ходят по одним и тем же тропкам, а центр города весьма невелик, и она сама дважды в один день столкнулась с молодой парой, которую перед этим встретила в галерее Уффици.
— Рано или поздно любой турист оказывается на площади Синьории. Мы просто пришли туда одновременно.
— Повезло нам. Кстати, твое лицо кажется очень знакомым. Я все никак не мог вспомнить, где тебя видел.
— Разве? — Она сочла за лучшее не развивать скользкую тему. — Я сняла ваш домик, заплатила деньги, но не успела приехать, как меня просят убраться.
— Ты о том доме, где раньше жил старик Паоло? Рядом с оливковой рощей?
— Не знаю никакого старика Паоло. Теперь там, похоже, живет некая Марта, что мне не слишком нравится, но придется терпеть.
— Марта… сестра Паоло, — протянул Лоренцо, словно воскрешая в памяти давние образы. — Да, думаю, она идет вместе с домом. Как часть собственности.
— Мне плевать, кто она. Я заплатила деньги и не тронусь с места.
— Почему тебя хотят вышвырнуть?
— Какая-то неприятность с канализацией.
— Удивительно, что ты так хочешь остаться, если учесть, что между нами было. Или притворяешься, что оскорблена? — ухмыльнулся Лоренцо, мигом вернув Изабел к реальности. Ну конечно, она не может остаться, особенно после того, как осквернила собственную сущность с этим человеком. Невыносимо видеть его снова и снова!
Мучительное разочарование смешалось с другими, не менее болезненными эмоциями. В саду сельского домика она впервые за много месяцев окунулась в безбрежный покой, и вот теперь у нее отнимают даже это. Что поделать, какая-то гордость у нее еще осталась. Если придется уехать, она сделает это таким образом, чтобы он не воображал, будто взял над ней верх.
— Это вы актер, мистер Гейдж. Не я.
— А вот это нам еще предстоит увидеть.
Из сада донеслось предостерегающее карканье вороны.
— Если хочешь жить тут, лучше держись подальше от виллы. — Он потер бедро дулом пистолета. — И не дай Бог, если я узнаю, что ты солгала. Последствия придутся тебе не по вкусу.
— Звучит как реплика из ваших омерзительных фильмов.
— Рад услышать, что приобрел фанатку.
— Я смотрела их только из-за бывшего жениха. К несчастью, в свое время я не догадалась провести параллель между его дурным вкусом и сексуальной разнузданностью.
Господи, зачем она это ляпнула?! Гейдж оперся локтем о подлокотник кресла.
— Так наша сексэскапада имела целью желание поквитаться с изменником?!
Она попыталась отрицать очевидное, но он попал почти в самую точку.
— А теперь посмотрим… — Он положил пистолет на стол. — Итак, кто оказался оскорбленной стороной в позавчерашнюю ночь? Ты, разъяренная мстительная особа, помешанная на возмездии, или я, невинная пешка в опытных руках?
Похоже, он искренне развлекается. Она поднялась, чтобы окинуть его высокомерным взглядом, но тут же пожалела о необдуманном поступке, поскольку ноги ее не держали.
— Вы пьяны, мистер Гейдж.
— Более чем.
— Еще нет и часа дня.
— Справедливое замечание. Но поскольку я еще не спал, вполне можно сказать, что пьян с ночи.
— Это ваше дело.
Нужно либо снова сесть, либо убираться отсюда. Поэтому она направилась к двери.
— Эй, Фифи.
Изабел поспешно обернулась и досадливо поморщилась.
— Дело в том… — Он поднял отполированный мраморный шар, стоявший рядом на каменном постаменте, и провел пальцем по гладкому боку. — Если не желаешь, чтобы мои фанаты заполонили всю округу, лучше держи рот на замке насчет моего пребывания здесь.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но у меня есть дела поважнее, чем сплетничать.
— Постарайтесь, чтобы так было и впредь.
Он стиснул мраморный шар на случай, если до нее еще не дошло.
— Немного переигрываете, не так ли, мистер Гейдж?
Злоба мигом испарилась. Гейдж рассмеялся.
— Рад был встретиться, Фифи.
Она сумела дойти до двери, ни разу не споткнувшись, ни на что не налетев. И все же, не выдержав, оглянулась.
Он перебрасывал шар из одной руки в другую: великолепный Нерон, любующийся горящим Римом.
В боку закололо так, что по дороге к сельскому домику пришлось несколько раз останавливаться. Щебенка то и дело попадала в босоножки от Кейт Спейд, вероятно, последние, которые она вообще сможет себе позволить. Хорошо еще, что она не распустила перед ним нюни, но факт остается фактом: придется уезжать. Если она соберется сейчас, к четырем уже будет во Флоренции.
И дальше что?
Наконец показался дом. Облитый золотистым светом, он выглядел надежным, уютным и почему-то волшебным. Словом, тем местом, где может родиться новое видение жизни.
Изабел отвернулась и направилась по боковой тропинке в виноградник. Фиолетовые, налитые соком ягоды тяжелыми гроздьями свисали с лоз. Изабел сорвала одну и положила в рот. Она лопнула на языке, наполнив рот сладостью. Косточки оказались настолько крохотными, что она не потрудилась их выплюнуть.
Отломив маленькую гроздочку, она пошла дальше. Где ее кроссовки? Тяжелая глинистая почва впивалась, словно острые камешки, в тонкие подошвы босоножек. Но она будет думать только о том, что есть сейчас. О тосканском солнце над головой. О грозди спелого винограда в руке. О Лоренцо Гейдже на вилле Ангелов там, на вершине холма…
Господи, как же она легко себя выдала. Неужели никогда не забудет об этом?
Бегство не лучший способ оставить позади прошлое.
