— Наверху в буфете за стойкой есть еще кофе, — крикнула Нетта Лино. — Они могут сбегать к Кеттнеру за вином. Рюмки под стойкой… — Микки уже тянул ее за руку.

Лино беззаботно помахал ей.

— Я справлюсь! — пообещал он, поворачиваясь к толпящимся у бара. — Так, кто из вас первый?..

В пятницу на улицах Сохо всегда интересно, но никогда раньше не приходилось Марионетте гулять с кем-то под руку, наслаждаясь видом, звуками и запахами. Казалось, Микки Энджел знал всех; его восторженно приветствовала группа студентов, болтающихся у входа в «Кейвс де Франс», с ним поздоровался карточный фокусник у кондитерской мадам Валери, его весело окликнул усатый хозяин «Йорк минстер», который возился в дверях своего паба, пытаясь помешать маленькому терьеру цапнуть за лодыжки пьяного прохожего.

Улучшала настроение и неожиданно теплая для середины осени погода. На улицах слышались крики людей, торопящихся на вечеринки, из темных подвалов доносились звуки джаза, перекрывавшие шум непрерывно подъезжающих такси, которые высаживали своих уже принарядившихся пассажиров, в театрах начались спектакли, так что зрители исчезли с улиц, уступив место серьезным прожигателям жизни, способным оценить все прелести ночного Сохо. Все пабы были переполнены, у ресторанов стояли очереди, кругом царило возбуждение. Только самих жителей Сохо, таких, как Марионетта и Микки, ни привлекали ни порнозаведения, ни подозрительные книжные лавки, ни заведения со стриптизом. Тех, кто случайно сюда попал, всегда можно было легко узнать по застывшему на лицах выражению, когда они впервые наблюдали за поведением проституток или вываливались из заведения, где оставили свой недельный заработок.

— Куда мы направляемся? — спросила Марионетта своего спутника, когда они шли по Уордор-стрит. Поинтересовалась она из вежливости. Ей было все равно, куда они пойдут. Достаточно просто вот так бродить вместе под неоновыми вывесками, наблюдая, как просыпается ночной мир Сохо.

Микки взглянул на нее. Казалось, он понял, о чем она думает.

— Я решил показать тебе тот Сохо, который знаю, — сказал он, — тот, который тебе никогда не приходилось видеть.

Девушка радостно улыбнулась и, спохватившись, тут же прикрыла рот ладонью. Он мягко отвел ее руку от лица.

— Тебя устраивает такой маршрут? — задал он вопрос.

Ответ ясно читался на ее лице.

— Прекрасно, — произнес он. — Начнем мы с «Рокингхэма».

И он повел Марионетту в завораживающее путешествие по Сохо, хорошо знакомое музыкантам, которые были тут завсегдатаями: «Рокингхэм» на Арчер-стрит с его экзотической смесью из перуанцев, мексиканцев, русских и арабов; клуб «Одиннадцать» на Уиндмилл-стрит, набитый нищими музыкантами, каждый из которых играл сам по себе, что создавало хриплую какофонию; «Абалаби», где черные юноши до пота танцевали с белыми девушками негритянский танец калипсо. Он повел ее в кафе в Фицройе, где они ели мусаку, рубленую баранину по-гречески, а Микки объяснял ей особенности новоорлеанского джаза, блюзов Чикаго, разницу между различными джазовыми стилями — все то, что они бесконечно и горячо обсуждали с друзьями, сидя за кофе в таких клубах, как «Минт». Потом, покончив с дешевым, но сытным ужином, они пошли в «Хампу» на Оксфорд-стрит, где оркестр Хэмфри Литлтона наяривал традиционный джаз перед извивающейся публикой.

— По правде говоря, это не в моем вкусе, — старался перекричать шум Микки, когда они спускались по ступенькам к выходу, — но я подумал, тебе стоит узнать, что же это такое, о чем твой брат постоянно спорит с друзьями!

Они вышли на сравнительно тихую Оксфорд-стрит, где их беседе мешали только гудки автомобилей и общий уличный шум. Перейдя на другую сторону, они направились на Сохо-стрит, где темные окна почты резко контрастировали со сверкающим световым потоком, который вырывался из открытых дверей клуба напротив, откуда вывалилась большая шумная компания подвыпивших людей, щуривших глаза от смены освещения. Громко хохоча, они понеслись вперед и выбежали на площадь, где станцевали импровизированное танго вокруг памятника. И, как бы им в такт, посаженные вокруг Сохо-сквер деревья шелестели листьями на ночном ветерке. Марионетта, держась за руку Микки, подумала, что вряд ли когда- нибудь еще она будет так счастлива. Девушку заворожило ее первое настоящее знакомство с яркой стороной жизни Сохо, так резко отличающейся от ее скучных тяжелых будней. Она начала понимать, почему люди возвращаются сюда каждый вечер, не в силах устоять перед удовольствиями этого эксцентричного ночного мира.

Где-то пробили часы.

— Уже час! — ужаснулась она. — Мне лучше вернуться в «Минт»…

Микки застонал.

— Но еще так рано! Я думал, мы, по крайней мере, сможем еще выпить по последней чашке чаю у миссис Билл. — Миссис Билл торговала кофе и чаем недалеко от разбомбленного участка храма Святой Анны.

Марионетта взгрустнула.

— Мне бы очень хотелось, Микки, но никак не могу; Надо вернуться в клуб до закрытия на случай, если появится отец, чтобы проводить меня домой…

Они медленно переходили через площадь, стремясь продлить этот вечер.

— Он и в самом деле очень рассердится, если узнает, что ты встречалась со мной? — тихо спросил Микки.

Марионетта взглянула на него. Она различала серьезное выражение лица Микки даже в густой тени деревьев.

— Он итальянец, — просто объяснила она. — Ты не поймешь. Он считает, что я должна гулять только с парнями-итальянцами. И то из тех семей, которые мы знаем.

Микки смотрел на нее без улыбки.

— Однако он должен шагать в ногу со временем, — заметил Энджел, — потому что я собираюсь снова пригласить тебя… и делать это часто. Конечно, если… — Он на секунду остановился, вынудив ее тоже замереть. — Если ты хочешь, чтобы я… если ты хочешь… — В этот момент Микки совсем не казался видавшим виды музыкантом, знающим все и всех в Сохо, он больше походил на робкого поклонника, неуверенного в себе до заикания. Марионетта не могла этому поверить.

— Разумеется, — мягко проговорила она. В почти кромешной темноте она чувствовала себя храброй, способной смотреть ему прямо в лицо, не стесняясь шрама. — Только давай не будем торопиться, Микки, не сегодня, ладно?

— Ты права. — Он снова взял ее под руку, и они пошли дальше. Девушка была слегка разочарована, поскольку в какой-то миг ей показалось, что он ее поцелует. — У нас много времени…

— Но ты мог бы зайти и выпить чашку кофе напоследок, — робко предложила она, стараясь продлить этот вечер. — Если папы нет…

На этом и порешили. Они молча вышли с площади и направились вниз по Грик-стрит к клубу. Рестораны уже закрывались, и пустые столики за окнами выглядели сиротливо в сверкающем интерьере. Одинокие официанты протирали бокалы, слышался звон посуды, которую усталые работники готовили к следующему дню. Из «Эскарго» кто-то крикнул и помахал Марионетте. Чуть дальше еле волочивший ноги от усталости молодой человек с саксофоном вышел из темного подъезда и поздоровался с Микки Энджелом.

Микки и Марионетта улыбнулись друг другу.

— Похоже, мы с тобой всех здесь знаем, — смеясь, заметила девушка.

— Именно поэтому, — заключил он, — мы с тобой идеальная пара.

Она не нашлась, что ответить. И, скрывая смущение, спросила:

— Откуда ты знаешь такую уйму людей?

Микки пожал плечами. Они как раз сворачивали за угол на Олд-Комптон-стрит.

— Я играю в Сохо с шестнадцати лет, — объяснил он.

— Твои родители не возражали, что ты стал музыкантом?

Его лицо внезапно потемнело.