Двухэтажный дом Шейлы был обустроен со вкусом, без показного блеска. Элегантность и класс. Как и сама хозяйка.

     — Приятное местечко, — пробормотал Слейд.

     Поставив на пол гостиной чемодан Шейлы, который одна из медсестер принесла в больницу, Слейд закрыл входную дверь. Кролика он устроил в первом попавшемся удобном месте, на диване. Кролик качнулся вперед и уперся в журнальный столик.

     — Дай мне ребенка, — попросил Слейд, протянув к Шейле руки.

     Не успела она возразить, как он уже взял у нее дочку. Ребенок издал звук, который Слейд принял за выражение радости. Для начала ему хватит этого приветствия.

     — Вот ты и дома, Бекки. Как тебе понравилась первая поездка на машине?

     С ребенком в руках Слейд двигался по гостиной так, словно знакомил с ней Ребекку. По обе стороны камина из белого камня возвышались встроенные книжные полки. Подбор книг говорил о разнообразии вкуса.

     Это у нас с Шейлой общее, подумал Слейд.

     — Веди себя хорошо, детка, и я куплю тебе красный «корвет» к шестнадцатилетию.

     Он действительно серьезно относится к происходящему, думала Шейла, наблюдая за ним. Сама она никак не могла привыкнуть к перспективе жизни со Слейдом, но умела различать равнодушие, когда сталкивалась с ним. Здесь же на равнодушие не было и намека. А ведь, глядя на него, не подумаешь, что он может быть мягким и нежным. Она улыбнулась, качая головой.

     — К счастью для тебя, она не запомнит.

     Слейд повернулся к Шейле.

     — Я серьезно. Каждый должен мечтать о чем-то. — И он обратился к дочке за подтверждением: — Правда, Бекки?

     Шейла подавила желание забрать у него девочку. В конце концов, он тоже имеет право на Бекки. И умеет держать ребенка, удивилась она.

     — В данный момент, я думаю, она хочет лишь быть накормленной и сухой... В чем дело? — спросила Шейла, поскольку Слейд усмехнулся.

     — Именно об этом я мечтал в Сомали. — Он задумался. — И в Боснии. И...

     Он перечислял страны так небрежно, словно это отделы универмага или парки развлечений, усыпавшие Южную Калифорнию, а не средоточия смерти и уничтожения. Как ему удалось остаться таким безучастным? Или это просто защитный механизм, выработанный для того, чтобы не сойти с ума?

     — Тебя посылали во все эти опасные места? — недоверчиво спросила Шейла.

     Он пожал плечами, растворяясь в улыбке Ребекки. Кто-то может подумать, что это реакция на газы в желудке, но он точно знает: это улыбка его дочери, предназначенная только ему.

     Я не подведу тебя, малышка. Клянусь, не подведу.

     — Туда, где есть новости, — ответил он Шейле.

     Шейла молча кивнула. Если бы она любила его, мысль о том, что он рискует жизнью ради каких-то репортажей, расстроила бы ее. Но ведь она его не любит.

     Правда, беда в том, что она ни в чем не уверена. Оказавшись в такой щекотливой ситуации, лучше не строить никаких планов... и не позволять чувствам строить планы за нее. Она поддалась чувствам только дважды. В последний раз это закончилось премией в восемь фунтов три унции. В следующий раз удача может изменить ей.

     Она выглядит озабоченной, думал Слейд. Может, боится, что я уроню ребенка? Он уже собирался предложить ей забрать Ребекку, когда услышал, что кто-то входит в комнату за его спиной. А он-то считал, что они одни.

     — О, доктор, вы здесь... Извините. Я еще не все приготовила.

     Слейд обернулся и увидел стройную девушку с длинными прямыми белокурыми волосами. Няня? Домработница? Интересно, живет ли она в этом доме? В любом случае он приспособится. Черт, он жил с пятью мужчинами в канаве столько времени, что, казалось, прошла вечность, и делил крохотную пещеру с семьей беженцев в течение недели. Нельзя назвать лишениями жизнь в доме с двумя с половиной женщинами.

     Повернувшись к Шейле, он удивленно приподнял брови.

     — А это?..

     Шейла подошла к девушке и положила руку ей на плечо.

     Понимала это Шейла или нет, но жест выглядел покровительственным, заметил Слейд. Неужели она думает, что девушку необходимо защищать от него? Эта мысль его позабавила. И чуть-чуть встревожила.

     — Ингрид Свенсон, дочь моей приходящей домработницы, — сказала Шейла, улыбаясь явно сбитой с толку девушке. — Ингрид будет помогать мне ухаживать за ребенком. Она студентка университета.

     Студенты учатся. То есть учатся, когда не веселятся, подумал Слейд. А Ингрид могла бы стать великолепным украшением любой студенческой вечеринки.

     — Тогда как?..

     — На вечернем отделении, — ответила Шейла, предвосхищая вопрос Слейда. — Это временная договоренность, пока я не найду постоянную няню.

     Шейла не жаждала проводить интервью с кандидатками в няни. Часть ее души требовала бросить работу и воспитывать ребенка самой.

     Однако она прекрасно понимала, что сойдет с ума уже через две недели. Она не из тех, кто может с удовольствием сидеть дома, занимаясь детской едой, обедами из четырех блюд и изготовлением забавных игрушек из папье-маше.

     — О, доктор Поллак, она прелестна! — воскликнула Ингрид, глядя на ребенка в руках Слейда. — Можно мне подержать ее?

     — Об этом мы с тобой и договаривались, — засмеялась Шейла. — Можешь начинать прямо сейчас.

     У нее призвание, думала Шейла, наблюдая за Ингрид. Девушка точно знала, как держать Ребекку, и в ее глазах светилось удовольствие. Очень жаль, что поиски няни не могут закончиться на ней. Ингрид была бы прекрасной няней.

     — Я помогла вырастить четырех братьев и сестер, — сказала Ингрид. Для нее эта работа имела очень важное значение, поскольку позволяла платить за образование, и она была очень благодарна Шейле. — Но ни один из них не был таким ангелочком. Как ее зовут?

     — Ребекка, — ответила Шейла. — Ребекка Сьюзан.

     Когда Шейла договаривалась, что Ингрид будет жить в доме и помогать нянчить ребенка, она была матерью-одиночкой. Все изменилось со времени их последнего разговора. Ингрид еще ничего не знает об изменении моего статуса, подумала Шейла, вздыхая. Нечего было знать. Вести об эксцентричной свадебной церемонии в родильном отделении распространились по больнице, как пожар в иссушенной солнцем прерии, но для Ингрид и особенно для ее матери новости прозвучат как разрыв бомбы. Они обе старомодны и придерживаются традиционных взглядов. Вряд ли кто-то из их предков женился за две минуты до рождения ребенка.

     — Ингрид, это мой муж Слейд Гарретт.

     Смущение вспыхнуло в светло-голубых глазах. Недоумение.

     — Мама не говорила мне, что вы вышли замуж.

     — Мама не знала, — объяснила Шейла и улыбнулась, взглянув на Слейда. Вот так в историю она влипла на этот раз. Однако сожаление почему-то быстро исчезло. — Мистер Гарретт старомоден. Он верит в то, что у каждого ребенка при рождении должны быть стандартные мамочка и папочка.

     — В тебе нет ничего стандартного, — заметил Слейд, быстро целуя Шейлу, и после паузы добавил: — Ну?

     — Что — ну? — отозвалась озадаченная Шейла.

     — Ты должна ответить на комплимент тем же.

     Ему нравится поддразнивать ее, подумал Слейд. Конечно, еще больше ему бы понравилось поцеловать ее нижнюю губу, которую она только что бессознательно и так маняще облизнула. Но мужчина