Кроме того, не канули в прошлое ночь на пляже и мужчина, остановивший тогда время для нее.

     — Да, — прошипела она с началом новой схватки. Боль росла быстро, пока ничего больше не осталось, только боль и она. Все остальное исчезло.

     Шейла сжала зубы, отчаянно пытаясь не кричать, но стон тем не менее вырвался, что подсказало отцу Куллэму поспешно открыть молитвенник. Он быстро нашел нужную страницу, больше по привычке, чем по необходимости. За тридцать лет он обвенчал столько пар, что мог бы заполнить ими большой театральный зал.

     — Тогда, я думаю, мне следует поскорее обвенчать вас, дорогая, и не мешать больше.

     Слейд взял руку Шейлы в свою.

     — Короткий вариант, отец, пожалуйста. — Он чувствовал, как Шейла сжала его пальцы. От страха или новой схватки? Он взглянул на монитор. На экране не было признаков приближающейся волны. — Начинайте.

     Отец Куллэм понадеялся, что монсеньор проявит здравый смысл, услышав эту историю.

     — Согласна ли ты, Шейла Поллак, взять этого мужчину, Слейда Гарретта, в законные супруги, чтобы любить и уважать его в болезни и здравии, горе и радости, пока смерть не разлучит вас?

     Шейла скорчилась. Боль лишила ее всякой воли к сопротивлению. Она ответила быстро, пока еще могла дышать:

     — Да.

     Начинается, подумал Слейд, глядя на экран. Волны схваток все нарастали, накрывая и поглощая Шейлу. Ее пальцы впились в его ладонь. Как бы он хотел взять на себя хоть немного ее боли!

     — А ты, Слейд Гарретт, согласен взять эту женщину, Шейлу Поллак, в законные супруги...

     О Господи, ребенок выходит. Шейла чувствовала, как он толкается, и в панике посмотрела на Слейда.

     — Я думаю, он выходит!

     Отец Куллэм заторопился:

     — ...чтобы в горе и радости, в болезни и здравии любить и уважать ее, пока смерть не разлучит вас?

     Шейла, опираясь на руки Слейда, согнулась и села.

     — О Господи, Слейд, позови медсестру. Немедленно.

     — Подожди... Держись, Шейла, держись, — взмолился он и ответил отцу Куллэму: — Да.

     Слейд замахал рукой, торопя священника. В другую руку вцепилась Шейла, сокрушаемая новой схваткой.

     — Властью-данной-мне-штатом-Калифорния-объявляю-вас-мужем-и-женой. — Фраза вылетела почти как одно слово. Отец Куллэм захлопнул молитвенник и перевел дух. — В этом месте я обычно говорю: можете поцеловать новобрачную, но, похоже, вы уже сделали гораздо больше.

     Шейла захныкала, не в силах говорить. Ее ребенок рвался на свет.

     — Слейд...

     Наверное, она не понимала, что все еще держит его руку. Он осторожно высвободился. Адреналин гнал кровь по жилам, и все вокруг казалось каким-то нереальным. Как во время событий в горячих точках, которые он освещал в своих репортажах.

     — Сейчас я приведу ее, — пообещал Слейд.

     Отец Куллэм уже выскальзывал за дверь. Слейд догнал его.

     — Спасибо, отец, — поблагодарил он, вытаскивая из бумажника пачку банкнотов.

     Отец Куллэм начал отказываться. В конце концов, ситуация была не из обычных.

     — Для прихода, — бросил Слейд и, запихнув деньги в руку священника, раскрыл дверь и выбежал в коридор.

     Отец Куллэм положил деньги в молитвенник. Несколько новых молитвенников церкви не помешает.

     — Поздравляю, — сказал он в спину Слейду. — И не забудьте принести мне разрешение на брак, чтобы я официально подписал его.

     — Обязательно, — откликнулся Слейд. Полный смысл свершившегося еще не дошел до него. Не было времени. — Сестра!

     Встревоженная настойчивостью, прозвучавшей в его голосе, подбежала молодая женщина.

     — Я думаю, пора.

     Женщина резко развернулась.

     — Я приведу доктора Келли.

     Доктор уже осматривал Шейлу, а затем отправился к другой роженице на этом же этаже.

     — Спасибо. — И Слейд поспешил в палату Шейлы, не желая оставлять ее одну.

     Поженились, думал он. Мы поженились. Надо надеяться, он поступил правильно.

     Один взгляд на Шейлу избавил его от всех запоздалых сомнений. Она выглядит такой беззащитной... Она нуждается в нем. Ребенок нуждается в нем.

     Все будет хорошо.

     Слейд взял ее руку в свою и крепко сжал.

     — Сейчас придет доктор Келли.

     Шейле казалось, что она прокусила себе нижнюю губу. В тумане жаркой испепеляющей боли она замотала головой.

     — Он не успеет. — О Господи, снова начинается. — Слейд, приведи медсестру.

     — Но она ищет...

     Времени на разговоры не было. Держась за боковые поручни и тяжело дыша, Шейла подтянулась в сидячее положение.

     Слейд уставился на нее.

     — Что ты?..

     Она перестала задыхаться и начала тужиться. Гортанный стон вырвался неизвестно откуда, ее губы были плотно сжаты.

     — Господи, Шейла, ты рожаешь!..

     Получив передышку, она сделала вдох и откинула голову.

     — Как ты догадался?

     В растерянности он опустил боковой поручень и подался к ней.

     — Что я должен делать?

     — Держи меня за плечи.

     Пока Слейд забирался на кровать за ее спиной, Шейла приготовилась снова тужиться.

     Она смутно различила, как открылась и закрылась дверь, вокруг кровати засуетились люди. Она начала размеренно дышать, внушая себе, что это поможет.

     — Господи, Шейла, ты всегда торопишься. — Доктор Джеймс Келли, высокий и худой, с притворной укоризной вздохнул и улыбнулся. — Когда я осматривал тебя несколько минут назад, ты была только на полпути.

     Шейла знала себя лучше. Она взглянула на акушера дикими глазами.

     — В конце пути, Джим. В конце.

     Джим похлопал ее по плечу, успокаивая.

     — Не волнуйся, Шейла.

     Только ли дружба между ними, подумал Слейд и тут же упрекнул себя: дурацкий момент он выбрал для ревности. Но это лишь доказывало, что он поступил правильно, сделав то, что сделал.

     — Я не волнуюсь. — Вот только долго ли она сможет выдержать? — Слейд...

     Ей необходимо было держаться за что-то, за кого-то. Только сейчас она поняла, какой одинокой чувствовала себя всю беременность. До сих пор она справлялась, но одиночество на последнем этапе казалось невыносимым. Не помогало и то, что она точно представляла себе этот этап. Знание не защищало от одиночества и страха.

     Боль то и дело стеной преграждала путь.