в расправе с оппозицией. Вдумайтесь в этот факт.

С другой стороны, Макдональд, возражая против интервенции, требует, чтобы не мешали трезвым «практическим политикам» покончить с «пропагандистами III Интернационала» — это подлинные слова Макдональда, — т. е. не мешали бы Сталину разгромить оппозицию. Чемберлен своими разбойничьими мероприятиями хочет ускорить тот же самый процесс. Разные методы направлены к одной цели: разгромить пролетарскую линию, разгромить международные связи Советского Союза, вынудить русский пролетариат отказаться от вмешательства в дела международного пролетариата. Можно не сомневаться, что Макдональд не станет возражать против того, что вы не допустили т. Зиновьева на заседание Коминтерна. Макдональд будет хвалиться своей прозорливостью, если вы поведете против оппозиции политику разгрома и раскола. Макдональд скажет: практические политики рвут с пропагандистами III Интернационала.

Попытка изобразить оппозицию как верхушечную группу — есть грубый самообман или грубый обман. Оппозиция выражает классовую линию. Организационная слабость оппозиции совершенно не соответствует ее удельному весу в партии и рабочем классе. Вина нынешнего партийного режима состоит, между прочим, в том, что он искусственными мерами изменяет в партии соотношение сил. Нынешний тяжелый бюрократический режим в партии отражает давление других классов на пролетариат. Вчера 80 старых членов партии, закаленных большевиков, подали Центральному Комитету заявление, в котором целиком и полностью поддерживают ту точку зрения, которую мы развиваем здесь[177]. Это все товарищи, у которых за спиною 10-15—20 и более лет непрерывной работы в большевистской партии. Говорить, ввиду этого факта, о каком-то троцкизме — значит смешно и жалко фальсифицировать вопрос. Ревизионисты называли бланкизмом[178] революционную сущность марксизма, чтобы тем легче бороться против этого последнего. Товарищи, сползающие с большевистской линии, называют теперь троцкизмом революционную сущность ленинизма, чтобы тем легче бороться против нее. Классический пример мы видели в речи т. Куусинена, устами которого говорил провинциальный немецкий социал-демократ.

За последний период партийного развития удары наносились только налево. Основная причина этого — ряд поражений пролетариата в международном масштабе и вытекающее отсюда усиление правого курса у нас в партии. Вся история рабочего движения свидетельствует, что великие поражения вызывают после себя временное торжество оппортунистической линии. После поражения великих стачек в Англии и китайской революции хотят нанести новый удар оппозиции, т. е. левой революционной линии внутри ВКП и Коминтерна. Не случайно, наиболее принципиальную, наиболее законченную речь произнес здесь новый вождь нового курса Мартынов, глашатай блока четырех классов. Что это знаменует? Еще большее усиление сдвига направо. Это знаменует угрозу торжества устряловщины. Устряловы не хотят перепрыгивать через ступеньки или стадии, поэтому устряловы сейчас открыто за Сталина. Но они не собираются, конечно, на нем останавливаться. Он для них лишь ступенька. Для них дело идет о разгроме левого барьера внутри ВКП, об ослаблении пролетарской линии, о превращении советской системы в орудие мелкой буржуазии, чтобы прямым путем привести затем к восстановлению капитализма, вернее всего, под бонапартистской формой.

Опасность войны ставит все вопросы ребром. Линия Сталина есть линия половинчатости, шатания между левой и правой тенденциями при фактической поддержке правого курса. Усиление военной опасности заставит Сталина выбирать. Он нам здесь старался доказать, что выбор уже сделан. После разгрома буржуазией китайских рабочих, после капитуляции Политбюро перед Переедем, после речи Чен Дусю в «Правде» Сталин видит врагов только слева и против них направляет огонь. Несколько десятков старых и закаленных партийцев-большевиков, находящихся, главным образом, в Москве и Ленинграде, предостерегают своим коллективным письмом партию против грозных внутренних опасностей. Мы не сомневаемся, что к ним присоединятся тысячи партийных борцов, которые не испугаются угроз и травли и сумеют, несмотря на все механические преграды, добраться до общественного мнения партии и через партию, партийными средствами, выправить революционную линию большевизма.

Братание с Переедем и травля Зиновьева, прикрашивание и возвеличивание буржуазных руководителей левого Гоминьдана и травля левой оппозиции в ВКП и в других странах. Одно тесно связано с другим. Это определенный курс. И против этого курса мы будем бороться до конца. Сталин сказал, что оппозиция стоит в общем фронте с Чемберленом, Муссолини[179] и Чжан Цзолином. На это я отвечаю: ничто так не облегчило работу Чемберлена и других, как ложная политика Сталина, особенно в Китае. Нельзя делать революцию наполовину. Лондонский удар — расплата за мартыновский курс в Китае. На этом пути можно только накоплять поражения.

Сталин хочет видимо сделать попытку изобразить оппозицию чуть ли не как помощницу Чемберлена. Это вполне в духе его методов. Вчера Михаил Романов[180], сегодня Чемберлен. Но он на этом просчитается еще больше, чем просчитался в своих надеждах на Чан Кайши и на Перселя. Против Чемберлена надо бороться по-настоящему, а для этого надо поднять и объединить рабочие массы внутри страны и во всем мире. Массы можно поднять, сплотить, укрепить только правильной классовой линией. Борясь за правильную революционную линию против линии Сталина, мы тем самым подготовляем наилучшие условия борьбы против Чемберлена. Помогаем Чемберлену не мы -помогает ему ложная линия политики.

Ни один честный пролетарий не поверит дикой гнусности об едином фронте Чемберлена и Троцкого. Но реакционная часть мелкой буржуазии, но растущее черносотенное кулачество могут поверить этому или могут притвориться, что верят, чтобы провести разгром революционной пролетарской линии и ее представителей до конца. Дать черту шовинизма палец — значит погибнуть. Своими отравленными инсинуациями Сталин этот палец протягивает. Мы это говорим здесь и скажем открыто пред лицом международного пролетариата.

Л. Троцкий

24 мая 1927 г.

Сегодня в бюллетене «ТАССа» не для печати (№ 116) содержится несколько телеграмм исключительной политической важности. Телеграммы эти скрываются от общественного мнения не потому, что они могут причинить ущерб советскому государству или китайской революции, а потому, что они доказывают ложность официального курса и правоту оппозиции. Мы приводим только две телеграммы, наиболее яркие.

ШАНХАЙ. 24 мая. ТАСС. Центральное политическое совещание в Панкине решило включить Фен Юйсяна в члены совещания.

О том, что Чан Кайши включил Фен Юйсяна в члены совещания (может быть, пока что без согласия осторожного Фен Юйсяна), знает теперь весь мир. Это должно, однако, остаться секретом для советских рабочих. Почему? Потому что у нас до последнего времени изображали Фен Юйсяна как подлинного «рабочего» (или «крестьянина»), как надежного революционера и пр., т. е. проделывали по отношению к Фен Юйся-ну все те ошибки, какие проделали раньше по отношению к Чан Кайши. Сейчас мы скрываем, уже в течение последних недель, все телеграммы о более чем двусмысленном поведении Фен Юйсяна. Почему? Для чего? Очевидно, выжидая с затаенной надеждой: авось не изменит. Если же изменит, мы скажем: это вполне соответствует нашим предвидениям об отходе буржуазии от национальной революции. Ну а сейчас? Вместо того, чтобы предостеречь китайских рабочих и партию, вместо того, чтобы толкнуть сами массы рабочих,

крестьян, солдат на принятие настоящих революционных мер против измены генералов, мы замалчиваем, скрываем, прячем в карман телеграммы. Не поможет. Классовую логику революции нельзя спрятать в карман!

Вторая телеграмма: ПОЛОЖЕНИЕ В ХАНЬКОУ.

ХАНЬКОУ. 23 мая. ТАСС. ЦК коммунистической партии предложил хубэйскому «союзу для усиления революционного фронта» наладить отношения между рабочими и мелкой буржуазией. ЦК отметил