ярком свете пылающих танков мы представляли превосходную мишень. Командир 2-го взвода унтерштурмфюрер фон Ренненкампф был тяжело ранен, когда покидал свою машину. Та же участь постигла и многих командиров и членов экипажей. Атака сорвалась. Нам пришлось вернуться в Седльце. Прорваться удалось только на следующий день через Морды и Лосице и с тяжелыми потерями. Экипаж обершарфюрера Кесслера пропал без вести. Унтершарфюрер Массарей и штурмман Козер погибли. Штурмман Робель был убит под своим танком осколком снаряда еще в Седльце.

Когда через три дня мы снова соединились с ротой, дежурному унтер-офицеру выпала печальная доля списать значительную часть роты убитыми, пропавшими без вести и ранеными. 28 июля наш командир был назначен командующим танковой обороной почти уже потерянного Седльце. Во второй половине того же дня мы получили печальное известие о том, что Рифкогель был тяжело ранен осколком гранаты и через несколько часов скончался на перевязочном пункте. Старший унтер-офицер, еще заставший его там живым, передал роте его последние слова:

«Передавайте привет моей отважной роте. Теперь оберштурмфюрер Грамм поведет вас в бой, как это делал я».

Седльце был занят русскими 29 июля. Русские продолжали давить большими силами, и ожесточенные бои развернулись в районе города Станиславув. Сосредоточенный удар дивизий «Викинг» и «Тотенкопф» в районе Станиславува, Окунева и Радзымина позволил уничтожить противника.

10 августа «Викинг» и «Тотенкопф» были переданы в распоряжение командующего только что сформированным IV танковым корпусом СС Гилле.

Корпус держал оборону восточнее Варшавы. Артиллерия противника обрабатывала позиции несколько дней, пока русские атака за атакой накатывались на ослабленную оборону. Численное превосходство противника было подавляющим.

Разрывы в линии фронта все росли. Нередко на одного пехотинца приходился участок в 100–200 метров.

В очередной раз на Востоке нам была уготована роль «пожарной команды».

Мы жили от атаки до атаки, от одного сокращения фронта до другого. Отступления на несколько километров сменялись контрударами для помощи соседям.

Мы стояли восточнее Варшавы и отражали огромные силы русских, имея всего несколько танков.

Вражеские танки, множась, словно мухи, прорывались сквозь линию фронта, уничтожали тыловые части и продолжали сражаться далеко за нашими спинами. Мы бросались на них, подбивали их и тем временем теряли все новые и новые танки. Снова возвращаясь туда, где еще накануне была наша линия обороны, мы обнаруживали, что она занята русскими. Так было почти каждый день. Потери в людях и технике были ошеломляющие.

А на КП батальона нас ждал новый приказ.

Мы смотрели друг на друга, едва сдерживая проклятия. Во время этой контратаки Шрамм был ранен в голову, но смог продолжить бой, командуя ротой.

И все же в ту же ночь мы выдвинулись для обороны лесистого участка у развилки дороги Радзымин — Воля. На следующий день нас атаковали русские танки. Все они были подбиты нами с дистанции около 200 метров. Потом командующий Майердресс отозвал нас обратно в Радзымин, чтобы мы на два дня взяли на себя охрану тыла. Но с фронта поступил сигнал о новой танковой атаке.

Русские танки готовились к атаке на Гузоватку. Мы двинулись вперед и прибыли к городу около 15.00, не встретив ни единого вражеского танка. Вместо этого нас встретил плотный оборонительный огонь, в результате которого осколком снаряда был убит наш товарищ Ганс Баумайстер. К вечеру линию фронта удалось восстановить. В ночь с 25 на 26 августа погиб оберштурмбаннфюрер Зэуменихт, командовавший батальоном на протяжении последнего года. Потери других рот тоже были высоки. Во 2-й роте осталось всего пять командиров, в 3-й — шесть, а в 4-й — только три. Оберштурмфюрер Лумитш, командир 4-й роты, был тяжело ранен.

В 1-й роте командиров оставалось трое: Шрамм, Лицьевски и Шэфер.

Два дня мы перекрывали выезд из Радзымина. Потом пришел сигнал тревоги от соседей слева — дивизии «Викинг».

Противник прорвался на их участке.

Ночью мы были переброшены на участок обороны «Викинга».

По сосредоточившимся танкам ударило несколько залпов «сталинских органов» («катюш»).

Танк Цайтлера пришлось вернуть в ремонтную роту. Из-за этого 1-я рота была разделена на две боевых группы: одной командовал Шрамм, другой — Хербатшек. Рота несколько дней сражалась в районе Надмы, пока оберштурмбаннфюрер Лахманн снова не объединил ее через неделю.

Форсированный марш на сорок километров привел нас в район Сероцка на Буге. Русские снова прорвали позиции «Викинга».

В колонне вместе с грузовиками мы ночью выступили в путь. На марше мы потеряли еще один танк. Машина унтершарфюрера Кестера полностью выгорела из-за повреждения топливопровода. На рассвете мы двинулись в атаку в районе, занятом противником. К вечеру фронт снова был спрямлен. Рота уничтожила несколько вражеских танков и отбила тягачи, захваченные русскими. Недолгие ночные часы мы провели в небольшом лесу. Новый форсированный марш на восемьдесят километров к воротам Варшавы был назначен на 4 часа утра.

Противник занял пригороды Варшавы. Мы снова отправились на юг.

По асфальтированной дороге мы прошли через Яблонну, затем через несколько мелких городишек с труднопроизносимыми названиями, и в конце концов во второй половине дня прибыли в Зомбки.

Мы снова поспешно заправились и приняли продовольствие. Едва грузовики отъехали, как русские начали обстрел. Майердресс, командир батальона, приказал 1-й роте войти в варшавский пригород Прагу и занять важную развилку. Здесь нас ожидало несколько часов настоящего ада. По перекрестку молотила самая тяжелая артиллерия русских. Мы получили строжайший приказ удерживать позиции. Фронт снова откатывался назад. Поток немецких войск двигался по транспортной артерии, а русские преследовали его силами полка при поддержке нескольких танков. Из-за ограниченной видимости мы могли по ним стрелять только с очень близкого расстояния.

Из-за палящего зноя пребывание в танке превратилось в настоящую пытку, пока над городом не пронеслась гроза. Вскоре наступила кромешная тьма, и несколько русских самоходок СУ-85 решились пойти на прорыв. С расстояния всего в 30 м. первая из них была подбита, и вторая немедленно развернулась обратно. Около 3 часов утра мы получили по радио приказ возвращаться в Зомбки. Русские прорвали там оборону, угрожая нашему флангу. Танки требовались повсюду, но их оставалось слишком мало. Батальон растащили на части. Он действовал поротно и повзводно на разных участках фронта, и никто не знал, где сейчас остальные. Полную картину знал только командир батальона штурмбаннфюрер Майердресс.

Радиочастоты приходилось менять почти каждый день. Русские мешали переговорам и часто отдавали по радио ложные приказы и указания.

Мы нанесли контрудар у Зомбков, снова спрямили фронт и подбили несколько танков. Там мы обнаружили, что на фронте появились танки нового типа — ИС-1. Они создали нам немало проблем.

Отступив через Станиславув, в середине августа 1944 года мы вышли в район восточнее Варшавы. Наш танковый батальон разместился в промежутке между позициями дивизий «Тотенкопф» и