совершенно забыв об осторожности. Мгновенно заметив это, Рафаэль Пинто решил подловить юношу на обманный удар, но в расчетах своих забыл о Кокардасе, который успевал поглядывать на ученика в надежде, что Петронилья не уронит себя и искупит прежнюю вину. Разгадав маневр молодого итальянца, он хлестким движением отбил рапиру Жандри и нанес молниеносный удар Пинто, пронзив тому правое плечо.

– Чего уж там, плутишка! – воскликнул гасконец, смеясь. – С месячишко теперь отдохнешь… Правое ухо будешь чистить левой рукой!

Толпа разразилась аплодисментами, приветствуя остроумную реплику мастера фехтования. Шансы сторон уравнялись, и сражение возобновилось с еще большим ожесточением.

Кит атаковал неудержимо. Казалось, каждый его выпад должен был достичь цели, – но не тут-то было! Гибкий и хитрый Паспуаль играючи ускользал от сокрушительных ударов своего прямолинейного противника. Гигант возвышался над нормандцем, словно башня, что, как выяснилось, не всегда бывает преимуществом. Во всяком случае, брат Амабль, улучив момент, нырнул под руку Грюэлю и погрузил на треть свою рапиру в открывшееся бедро. Кит взвыл от ярости и боли; рана его была настолько серьезной, что продолжать бой он не смог и, хромая, растворился в толпе.

Ситуация становилась угрожающей для Жандри и Ива де Жюгана. Берришон уже дважды задел камзол последнего. Если бы Паспуаль пришел на помощь ученику, то с бретонцем было бы покончено в одно мгновение. Но тщеславный мастер желал посмотреть, как усвоены его уроки. Кокардас не нуждался в помощи и фехтовал с таким спокойствием, словно находился в зале, а потому брат Амабль мог позволить себе понаблюдать за Жаном-Мари.

– Хорошо, малыш, – тихо говорил он, встречая каждый удачный удар одобрительным кивком. – Парируй выпад справа, уклоняйся, уходи и делай выпад… Чуть выше! Одна такая схватка стоит десяти поединков на паркете!

Кокардас продолжал сотрясать воздух проклятиями и время от времени насмешливо подмигивал своему противнику. Жандри был бледен. Он понимал, что мастер фехтования просто играет с ним, как кошка с мышью, и невольно на ум ему приходила горькая мысль, что золото Пейроля поделят другие и что львиную долю заберет себе Бланкроше.

Но где же был Бланкроше?

Углядев, наконец, бретера в толпе, Жандри сделал ему знак. Как и было условлено, в дело должна была вступить вторая банда.

Бланкроше выступил вперед, подняв рапиру.

– Остановитесь! – вскричал он. – Я, знаете ли, не могу видеть, когда дерутся. Это меня так огорчает, что я готов сам разобраться с буянами.

Паспуаль взглянул на него с насмешкой, догадываясь, что он действует по сговору с Жандри.

– Попробуй все-таки выбрать, на чьей ты стороне, – добродушно произнес мастер, – тем более что я давно сижу без дела.

– Я именно об этом и подумал, сьер Паспуаль, – ответил бретер. – Но давайте переберемся на открытое место. Охота вам была рубиться в этой мышеловке, где и развернуться-то толком нельзя. К тому же от криков Кокардаса скоро обрушится свод ворот. Выйдем на площадь, судари мой, надышимся воздухом… Может быть, в последний раз!

Мастера, которым крайне не нравилась площадка, выбранная заранее противником, не стали возражать.

– Дьявол меня разрази! – воскликнул Кокардас. – Вы хотите, чтобы все зрители увидели вашу смерть? Разве мы можем вам в этом отказать?

У Монмартрских ворот уже собралась огромная толпа. Она покорно отступила, следуя указаниям дуэлянтов, которые вновь выстроились друг против друга, – но теперь уже на самой середине площади.

Госпожа Дюнуайе лишь с этого момента стала следить за ходом поединка, не подозревая, что видит продолжение, ибо начало схватки от нее ускользнуло.

– Черт возьми! – произнес гасконец, иронически поклонившись Добри, который встал против него рядом с Жандри. – Спасибо за внимание, мой славный… Ты ведь знаешь, что я люблю порезвиться на свежем воздухе… Пока счет не в нашу пользу, и надо будет вас подровнять с нами!

– Подровняй свой язык, болтун! – бросил Добри презрительно. – Похоже, ты нас просто боишься!

– Дьявол меня разрази! Ты так складно говоришь, что я с тебя и начну!

– Мы теряем время, – кротко заметил Паспуаль. – На нас смотрят прелестные дамы! Не будем заставлять их ждать, они этого не выносят, дивные создания! Вы готовы, господа?

Шпаги скрестились вновь. Началась битва, перед которой все предыдущие поединки казались детской игрой.

Если не считать Берришона и Жюгана, на этой площади сошлись лучшие клинки Парижа. Гул восхищения прокатился по толпе. Здесь были страстные любители боев, которым никогда не приходилось видеть ничего подобного. Не случайно сражение у Монмартрских ворот стало легендарным: очевидцы рассказывали о нем своим детям и внукам.

Звенела сталь, сыпались искры с эфесов. Замершие в безмолвии зрители слышали лишь боевые кличи, проклятия, угрозы, слетавшие с побелевших губ.

Внезапно Добри рухнул на землю: в горло ему вонзилась шпага Кокардаса, который, несмотря на урок, данный ему в кабачке «Адамово яблоко», не слишком хорошо усвоил знаменитый удар Невера и попадал ниже, чем следовало.

– Черт возьми! – воскликнул ликующий гасконец. – Я же тебе говорил, что ты первым отправишься в дальний путь… Ну, чья очередь? Кажется, твоя, Готье Жандри…

Поединок возобновился с прежним ожесточением, однако теперь бандиту приходилось больше думать о защите, нежели о нападении.