– Я ревнив. Прошу не вмешиваться в это дело – я с ней управлюсь сам.

«Агентство Лекока», чей знаменитый порог мы наконец-то переступаем, производило богатое впечатление и пахло деньгами: не теми деньгами вроде ренты, что являются периодически, подобно приливу, создавая интерьеры чистенькие, благопристойные и блистающие порядком, а деньгами капризными, артистическими, добываемыми то тут, то там разными способами, деньгами от комбинаций, махинаций и спекуляций, что называется, деньгами шальными, какие водятся у азартного игрока. Как бы далеко ни отстояло от нас царствование Луи-Филиппа, совершенно очевидно, что уже в те времена Париж, город богатый, нарядный, плутоватый и чрезмерно изобретательный, умел гнать деньги из самых разнообразных фривольных промыслов. Рекламные объявления, этот барометр цивилизации, появились уже тогда; вовсю процветали свадебные конторы и бюро знакомств.

За двухстворчатой дверью, украшенной вывеской «Агентство Лекока», располагалась обширная передняя, оборудованная под канцелярию и разделенная в ширину на две равные части, одна из которых предназначалась для публики, а другая Для служащих, защищенных решеткой и шелковыми зелеными занавесками. Комната походила на вестибюль второразрядного банка или на контору биржевого маклера. Хотя было воскресенье и отбило уже девять часов вечера, за шелковой занавеской слышались голоса, там, видимо, продолжали усердно трудиться. За конторой следовал салон, обставленный спокойно и с претензией на благородство: пунцовый бархат и лакированное красное дерево, часы, украшенные философическим сюжетом, богатые канделябры не очень удачной модели, потертый абиссинский ковер, круглый столик с разбросанными политическими брошюрами, огромный рояль, картины в дорогих рамах. Все было рассчитано на то, чтобы ослепить посетителя. Освещенный безрадостным светом настольной лампы салон пустовал.

Трудно одним словом определить физиономию кабинета, который шел за салоном. Он был большого размера и вида вполне официального, но хранил устойчивый запах трубочного табака. В 1842 году трубка не занимала в свете того высокого положения, что ныне, наши нравы еще подлежали отшлифовке. Запах табака респектабельным не считался, но зато раскиданные повсюду груды важных бумаг, элегантного вида папки, мебель, строгая и внушительная, придавали кабинету поистине министерскую солидность. В таком месте работают по-крупному – это сразу бросалось в глаза. Над чем работают? Пожалуйста, полюбуйтесь, если угодно: все на виду и никаких тайн – на письменном столе цилиндрической формы валяются в беспорядке чуть ли не поэтическом официальные бумаги и даже распечатанные письма. Полное отсутствие предосторожностей, разумеется, свидетельствует о честности: те, кому нечего прятать, внушают доверие.

С другой стороны, подобная, демонстрирующая христианскую праведность, небрежность, может сослужить агентству плохую службу – ведь оно занимается чужими делами. Успокойтесь: агентств, не умеющих хранить тайны, не бывает. Скрытность – первейшее условие этого ремесла. Глава такой фирмы – исповедник, его кабинет – могила. Попробуйте этот кабинет обыскать, переверните его вверх дном, вы не найдете ничего существенного, разве что клюнете на наживку, приготовленную специально для такой рыбки, как вы. Невинного вида кабинеты существуют в таких агентствах для отвода глаз, настоящие же дела творятся в других, более интимных помещениях, недоступных для широкой публики. Дела сложные и запутанные, которые не по зубам учреждениям официальным, разрешаются в таких вот безвестных конторах, не претендующих на отличия и дипломы.

Лампа на камине, парная с той, что горела в салоне, освещала полуоткрытую дверь в будуар, предназначенный для приема дам. Будуар изо всех сил старался казаться кокетливым, тем не менее аромат трубочного табака царил и здесь. В те времена курить при дамах считалось дерзостью, значит, фавн, обитавший в этих пещерах, считал себя вправе не соблюдать стеснительных приличий. Стены будуара украшали галантного жанра картины, в том числе две уменьшенные репродукции Прадье; на столике розового дерева, инкрустированном медью, расположились модные журналы и искусно выполненные литографии Гаварни; вазы были наполнены цветами; свободно ниспадающие бархатные шторы прикрывали окна. Имелось, разумеется, и необходимое количество входов и выходов, чтобы дамы отбывающие не столкнулись ненароком с дамами прибывающими.

Увы! Такого будуара не было в агентстве у Эшалота! Там не было ни прихожей, ни служащих за зеленой шелковой занавеской, там не было ни салона, ни будуара..Симилор, блистательный, но бесполезный, приносил вреда больше, чем пользы, разве что Саладен, хоть и разводивший в мансарде много дополнительной грязи, мог все-таки сойти за единственный предмет роскоши. Эшалоту всегда не хватало тридцати пяти франков, чтобы заработать по-крупному!

Будуар был последним официальным помещением «Агентства Лекока». Маленькая площадка черной лестницы отделяла его от столовой, с которой начинались личные апартаменты шефа фирмы. Спальня господина Лекока, выдержанная в гиперанакреонтическом стиле, тоже выходила на эту лестничную площадку. По слухам, он вел весьма бурную интимную жизнь.

Здесь не валялось ни единой бумажки, зато имелись хитроумные папки со многими степенями защиты в выдвижных ящиках с тройным секретным замком, имелся сейф, настоящий шедевр фирмы «Бертье и К0», снабженный петардой. Именно здесь, в этом храме, господин Лекок выполнял наиболее таинственную часть своих обязанностей. Секреты дам и господ покоились в полнейшей безопасности до тех пор, пока он не находил нужным вытащить их на свет божий.

Жизнь – это битва. Когда-то, чтобы проложить себе дорогу в схватке, требовалось оружие жестокое и громоздкое. Ныне старенькая Европа, ревматичная и подагрическая, не жалует тяжелой боевой оснастки. Изобретение фармацевтической дуэли пришлось по вкусу многим домоседам, но драка на пилюлях вызвала неудовольствие закона, а также медиков, настаивавших на том, чтобы отравления совершались только по предписанным ими правилам.

Где же искать оружие для ведения современных битв?

В «Агентстве Лекока», если вам угодно. Фирма снабдит вас необходимой информацией: можете мне поверить, что информация, с толком употребленная, куда опаснее, чем три или четыре револьвера. Прежняя война уходит в прошлое, это ясно. Тем лучше! Завтра, когда война отпляшет свою последнюю джигу, мы проведем смотр дипломатического оружия.

Господин Лекок был настоящим дипломатом. Он организовал в Париже первую контору по поставке информации. Он принадлежит истории и среди великого множества эпигонов выделяется своим масштабом. К нему, видимо, обращался и сам стоглазый Аргус, когда к старости у него подупало зрение, даже полиция не гнушалась скупать у него кое-какие слушки и слухи.

Можно было, конечно, ожидать большей роскоши в доме человека столь значительного, однако контора его располагалась в квартале богатом, но завистливом и бесцеремонном, где следовало избегать излишней роскоши. Денег зарабатывалось гораздо больше, чем тратилось: в противоположность банкирским домам здесь было нежелательно афишировать свое богатство.