поблескивающей аркой. Брайанту казалось, что он смотрит на некий архитектурный памятник Атлантиды, почти целиком погруженный в ледяной зеленый сумрак. Было нетрудно вообразить башни и шпили, скрытые под водой. Стена, в которой находился клинчатый камень арки, заканчивалась на странной высоте; должно быть, именно это навело Гринвуда на мысль о существовании еще одного забытого притока Флита. Артуру вспомнилась информация, тщательно записанная Джоном со слов Оливера Уилтона, – о том, как интенсивность стоков, вытекающих в канал, зависела от уровня подземных вод.

Убеда и Гринвуд опустились по грудь в воду. Ученому пришлось идти первым и вдобавок нести над головой моток черной проволоки. Они подошли к арке, а потом Гарет быстро проник внутрь, открыв узкую решетку и отведя ее назад. Убеда ждал снаружи, освещая туннель фонарем. Он держал короткий и толстый металлический трансмиттер, совершенно сухой, с мигающим красным огоньком сверху, и Брайант понял, что он собирается делать. На своем веку детектив видел – и устраивал – достаточно взрывов, чтобы знать, каков может быть результат. Он бросился предупреждать Миру, что любой, даже самый незначительный, взрыв в столь замкнутом пространстве неминуемо превратится в огненный столп и мельчайшие осколки будут разлетаться не менее интенсивно, чем патроны из винтовки. Но было уже слишком поздно.

Гринвуд тоже почуял недоброе и запротестовал. Он решил пойти на попятную и начал выбираться. Ученый сделал шаг навстречу своему покровителю, и на мгновение показалось, что тот не выпускает его из-за решетки. Но проблема была решена несколькими секундами спустя, когда из-под арки донеслось эхо приглушенного гула. Мира и Брайант оба видели вспышку, но смятение замедлило их реакции.

Молодой офицер как раз спешила к туннелю, когда оттуда полетели осколки кирпича, выброшенного наверх столбом сдавленного воздуха. Гринвуд с шумным плеском свалился вниз. Брайант ощутил жгучую боль в левом ухе и понял, что чем-то порезался. Пока облако пыли оседало под действием возобновившегося дождя, Мира бросилась вперед и так двинула Убеде между ног, что он сложился, как шезлонг, и ударился головой о кирпичную кладку. Когда Брайант пришел на помощь тонущему ученому, он понял, что Гринвуд получил серьезную травму. Куском кирпича ему разорвало рот с левой стороны, и оттуда хлестала кровь. Мангешкар оказалась сильнее, чем можно было предположить по виду. Подхватив ученого под мышки, она выволокла его на тропинку.

– Надо вызывать «скорую», – сказал Брайант, едва слыша собственный голос сквозь колокольный звон в барабанных перепонках.

Медицинскому персоналу придется преодолевать крутые берега и ограды, отделяющие тропу вдоль реки от верхней дороги.

– Но сюда им не добраться, – крикнул он коллеге. – Ничего не поделаешь, придется рискнуть и перетащить его наверх.

Мира стояла возле Гринвуда на коленях, пытаясь остановить поток крови, струившийся у него по шее.

– Не нужно, чтобы вы мне помогали, мистер Брайант, у меня достаточно сил, чтобы справиться самой. Просто оставайтесь там с Убедой, пока я не вернусь. Я крепко ему двинула. Кажется, у него сотрясение мозга.

Она подхватила тело Гринвуда и потащила его наверх; брызги его крови пропитывали ее рубашку и куртку. Брайант остался возле преступника.

– Я старый человек, но за мной – сила закона, так что мой вам совет – даже не пытайтесь бежать, – не очень уверенно сказал Убеде Артур, стараясь отдышаться и успокоить бешено стучащее сердце. Он проверил, не захватил ли тот свое оружие, и с облегчением вздохнул, ничего не обнаружив. – Что вы ищете, мне известно. Я хочу знать, где вы раздобыли взрывчатые вещества.

– В этом городе можно достать все, что угодно. – Авантюрист не отрывал взгляда от Брайанта. – Абсолютно все.

Пошатываясь, он встал на ноги, имея при этом наглость улыбаться. Брайант внезапно увидел эту ситуацию со стороны: довольно хилый пожилой человек, стоящий спиной к воде, оказался лицом к лицу с отчаянным и, возможно, безумным хищником. Детективу стало не по себе. Правда, закон на его стороне, да и канал не особенно глубокий, но сейчас Брайант был уже не в той форме, чтобы принять вызов.

– Стойте, где стоите, – предупредил он преступника.

– Если вы знаете, что я ищу, вам наверняка тоже захочется на это взглянуть.

Убеда стал пробираться по раздробленным кирпичам к взорванному входу в туннель. Брайант, спотыкаясь, двинулся за ним, все еще слыша перезвон в левом ухе. Убеда опустился в маслянистую воду и устремился под арку.

– Выбирайтесь оттуда, там небезопасно, – вяло окликнул его детектив, но того уже и след простыл.

Какое-то время были слышны только плеск воды и тихое позвякивание вывернутых кирпичей, но потом вдруг раздался крик, гневный и разочарованный. В ту же секунду Артур понял, что цель Убеды не была достигнута.

Когда коллекционер вернулся, вся его надменность улетучилась, уступив место признанию поражения. Он выбрался из канала, опустился на травянистую набережную и закрыл глаза.

– И вы действительно рассчитывали найти сосуд после стольких веков? – спросил Брайант.

– Вы не понимаете, – ответил Убеда. – Мой прадед знал о его местонахождении. Все свидетельствовало о том, что сосуд отнесло к концу притока. Они перекрыли реки, понаставили стен и решеток. Он говорил, что я смогу его найти именно здесь.

– Алебастровый горшок, слепленный еще до Христа? Вы думаете, он в целости и сохранности? Но как такое возможно?

Убеда открыл глаза и оперся на руку.

– Конечно нет. Вы что, держите меня за полного идиота? Анубис перенес печали из одного сосуда в другой. А иначе как, по-вашему, общество могло существовать столько лет?

Брайанту вспомнились сломанные статуи Анубиса в мансарде Убеды.

– Не понимаю, о чем вы, – признался он.

– Значит, не поймете никогда.

Убеда поднялся с гримасой боли и поковылял в направлении следующей арки, словно провоцируя Артура следовать за ним. Когда Мира подоспела с подкреплением, вода под аркадой снова была гладкой, как зеленое стекло, а Брайант в одиночестве стоял у ее края.

Детектив-констебль Бимсли продрог до костей.

Он топал сапогами по мостовой, стараясь вернуть ногам чувствительность, и пытался двигать большими пальцами в сырых ледяных носках, но и это не помогало. Даже соски у него онемели. Охлажденная дождевая вода отскакивала от его бритой головы и просачивалась в крошечную щель между шеей и воротником. На другой стороне реки, над пабом в Воксхолле, его приятели гуляют на вечеринке, устроенной русскими бортпроводницами, где наверняка есть девушки с холодными серыми глазами и непроизносимыми именами. Ребята отрываются по полной, хлещут водку и даже не вспоминают о своих обязанностях, а он должен бродить по улице, как самый обычный констебль.

Благодаря яркому освещению приют выглядел таким же гостеприимным, как деревенская гостиница зимой. Бимсли отказывался понимать, зачем ему приходится нести караул в такую ночь. За последние два часа меланхоличные фигуры то и дело подбирались к поцарапанному стеклу окна приемной, чтобы взять талончик в другой приют, поскольку этот был переполнен. Двое из них, пребывавшие, по мнению служащего, «в состоянии острой нужды», все-таки были сюда допущены. Каким бы подавленным Колин себя ни чувствовал, его жизненные обстоятельства не шли ни в какое сравнение с уделом этих беспомощных и, возможно, безнадежных людей. Он ломал голову, уж не наказывает ли его Брайант за какой-то проступок, давая ему такое унизительное задание, и пытался вспомнить, вся ли документация за прошлую неделю заполнена.