– Малыш получил встряску, но теперь он в порядке, – рассказывал Мэй напарнику следующим утром. – К счастью, собака только оцарапала ему кожу, но я на всякий случай велел ему сделать укол от столбняка, а сам он намерен взыскать с нас за пиджак. Как думаешь, это Гринвуд посадил туда пса? Если так, то я могу натравить на него общество защиты животных.

– Нет, не стоит. – Брайан восседал на стопке энциклопедий, прошнуровывая связку геодезических карт. – Не хочу его спугнуть. Посмотри-ка сюда. – Он указал мотком тесьмы в дальний угол карты. – Синяя линия – это Флит. Речка впадает в Темзу, протекая по кирпичному туннелю прямо под мостом Блэкфрайарз, в том самом месте, где семнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят второго года обнаружили тело Роберто Кальви. Если помнишь, он был крупным банкиром и вдобавок состоял в итальянской масонской ложе «П-два». Его нашли повешенным под мостом – пожалуй, самое невероятное из лондонских самоубийств. Кальви растратил кучу денег в качестве главы «Банко Амброзиано», что-то вроде одного миллиарда двухсот миллионов. Деньги были перекачаны на другие нужды и укрыты от наблюдающего органа в Ватикане. Мост Блэкфрайарз исторически связан с масонами, и похоже, что убийцы банкира хотели оставить предупреждение другим, хотя полиция официально признала это самоубийством. В девяносто втором году, под давлением общественности, требовавшей дополнительного расследования, труп Кальви эксгумировали и обнаружили явные признаки насильственной смерти. Пять лет спустя римская прокуратура выдвинула обвинения против четырех мафиози, состоявших в «Банде Мальяна», – с этими ребятами шутки плохи. Гипотеза о том, что Ватикан нанял киллеров, дабы наказать своего казнокрада, неприемлема для истинно верующих, но кажется правдоподобной нам, грешным.

– Ты меня восхищаешь, – изумленно произнес Мэй. – И это при том, что ты не помнишь своего пин- кода или куда положил очки.

– Но это работа, – парировал Артур, надевая очки для чтения. – Кстати, я тут еще кое-что почитал о подземных реках. Известно ли тебе, что в тысяча девятьсот девятом году в мюзик-холле «Ипподром» на Чаринг-Кросс-роуд было поставлено водное шоу «Арктика»? Устроители сделали искусственные айсберги и поместили в огромный резервуар пятнадцать белых медведей. Угадай, откуда они брали воду? Из Крэнборна, древней реки, протекающей прямо под зданием мюзик-холла. Кроме того, мы знаем, что под театром «Палас» есть артезианский колодец – ты ведь чуть не свалился туда однажды. Видимо, выходы к рекам есть в самых разных частях Лондона. – Поправив очки, Брайант заглянул в книгу в кожаном переплете. – «До тысяча девятьсот шестидесятого года в саду дома номер двадцать по Куин-Сквер, Блумсбери, находились люк и лестница, ведущие к каменным туннелям реки, которая зовется „Источник дьявола“». И таких примеров десятки. Неудивительно, что Убеде пришлось нанять эксперта вроде Гринвуда, чтобы тот указывал ему путь.

– У меня тоже кое-что есть. – Порывшись в кармане, Мэй извлек сломанный сандаловый браслет. – Это находка Бимсли. Я подумал, ты захочешь на него взглянуть.

Брайант принюхался и слегка отпрянул:

– Эта вещица наверняка с Кэмденского рынка. Где ты ее раздобыл?

– Наш бесстрашный детектив-констебль нашел ее у канализационного отверстия за секунду до того, как на него напала собака. Там должен быть еще один вход, но мы не смогли его найти. Я воспользовался твоим советом и поручил Бимсли опасную работу.

– Хорошо. Ты ведь знаешь, что тебе не следует напрягаться, – напомнил Артур. – Рано или поздно приходится вести себя в соответствии с возрастом.

– Если бы я это делал, то меня было бы не вытащить из кресла. Может, находка пустяковая, но я, пожалуй, пошлю ее Бэнбери – посмотрим, что он скажет.

– Дай-ка я сперва хорошенько ее рассмотрю.

Настольная лампа Брайанта позволила кое-что увидеть на медальоне, но для более внимательного изучения требовалось особое освещение. Вытащив из-под стола лупу с подсветкой, детектив поместил браслет под увеличительное стекло и начал его пристально разглядывать.

– О, да тут, кажется, фаллос.

– Что-то я не заметил. Ты уверен? – с явным удивлением спросил Мэй.

– Вполне. Он плохо виден. – Брайант накрыл медальон листком бумаги и заштриховал бумагу карандашом, обрисовывая рельеф. – Теперь видишь? – Он поднял листок. – Но это не просто фаллос. Я видел такой раньше.

На лице у него была загадочная улыбка, внушавшая Джону благоговейный страх, говорившая: «Я знаю кое-что, чего ты не знаешь».

– Ну не тяни. Тебе же не терпится мне рассказать.

– Взгляни на нижнюю часть медальона. Этот фаллос изображен отдельно от тела. У него есть крылья – видишь? Высокие цветы на заднем плане – листья лотоса. А те, другие, переплетенные с ними, – папирус.

– И что все это значит?

– Цветок лотоса и папирус – символы Верхнего и Нижнего Египта. Когда они связаны таким образом, возникает новое значение, символизирующее мощь и единство. Это широко распространенные символы, в особенности когда их используют в сочетании со знаками воды. Реки играли огромную роль в египетской мифологии, потому что воды Нила являлись источником жизни. Но фаллос… – Брайант задумчиво почесал небритый подбородок. – По Плутарху, Осириса убил его собственный брат, злобный Сет. Он обманом заманил Осириса в саркофаг, затем отправил саркофаг в открытое море, а впоследствии разделил труп на четырнадцать кусков и разбросал их по Нилу. Исида и ее сестра Нефтида нашли все части тела, кроме проглоченного крокодилом фаллоса, и предали их земле. Так они дали Осирису новую жизнь: он стал судьей и правителем подземного мира. Потому-то фаллос Осириса почитают как могущественный символ плодородия и возрождения.

– Очень интересно. Но разве это как-то связано с Гринвудом?

– Это браслет Осириса, на котором смерть изображена в облике мужчины, а возрождение – в женском обличье. Рисунок мог символизировать уход солнца и приход луны или иные великие перемены. Куда интереснее символика полета: в эпоху Тюдоров крылатый фаллос был талисманом проституток Южного Лондона, особенно тех, кто работал у реки между Блэкфрайарз и Ламбетом.

– Разве браслет старый?

– Нет, вероятно, он сделан недавно. Такими штуковинами торгуют по всему Верхнему Нилу. Символика изображения явно связана с местом, где оно было найдено. Ни шнурок, ни застежка не повреждены, а значит, браслет не могли обронить случайно.

– Тогда почему же его там оставили?

– Думаю, Джон, мы сможем это выяснить. Древние верования живут вечно. Подвал или фундамент каждого лондонского здания, мостовая каждого переулка таят в себе какой-нибудь символ. Более сложный вопрос – кто положил туда браслет. Надо бы поздравить Бимсли с находкой. – Артур приколол браслет к стене у себя над столом. – Пока вы с ним были на выезде, мы с Мирой тоже проводили расследование. Разрушенное здание, в которое вы вторглись, некогда было штаб-квартирой часовой фабрики Каролсона, а фабрика, в свою очередь, приобрела его у скрипичного мастера. Известно, что скрипки изготавливались по этому адресу еще в тысяча восемьсот тридцать пятом году, и это наводит на мысль, что здание должно быть в списке охраняемых объектов, хотя его и не видно с улицы. Но Мира обратилась в муниципалитет и выяснила: снос дома ведется на законных основаниях. Участок только что куплен компанией-застройщиком, и даже если Джексон Убеда в этом участвует, его имя вряд ли числится в списке сотрудников компании. Все, что нам теперь остается, – ждать, пока Гринвуд снова туда придет.

– Допустим, он знает, как пробраться в сохранившийся туннель Флита, – предположил Мэй. – По