крайней палатки «УАЗа» вылез Сергей Павлов. И, широко улыбаясь, направился к ученым.

– Добрый день, господа! – громко и дружелюбно сказал Полундра. – Или, может, товарищи?

– Нет уж. С вашего позволения, именно господа! – довольно неприязненным голосом ответил Былинкин, который обращения «товарищ» терпеть не мог.

Впрочем, сказал это Полундра не ради него, а ради азиата с биноклем на шее, стоявшего рядом. Сергей заподозрил, что это кореец. Может быть, и не сам Зим, липовый родственник Зюней, но кто-то, связанный с ним. А если это так, то он должен понять намек – в КНДР они все до сих пор именно товарищи.

После ночного нападения на дом Зюней Сергей окончательно уверился в том, что дело завязывается серьезное. Утром он поговорил с Фа Зюнем – старик оказался очень неглуп, пару раз подавал весьма дельные мысли. Вместе они пришли к совершенно однозначному выводу – найти Чанга удастся, только если Сергей сумеет выйти на тех, кто его похитил. Мысли о том, что Чанг мог уехать сам, уже не оставалось. Было совершенно ясно – никакой Зим Чангу не родственник, более того, он даже не авантюрист-одиночка. Наверняка Зим представляет какую-то контору. Иначе откуда бы взялся обученный и тренированный диверсант? Какую именно контору? Однозначного ответа на этот вопрос у Полундры не было, но Фа Зюнь обратил его внимание на один факт – погибший диверсант был именно корейцем. Причем по каким-то одному ему ведомым признакам старик определил, что жил он не в этих местах, а на исторической родине. Теперь Полундра поставил бы автомат против детской рогатки, что послала его какая-то из корейских спецслужб. Вот какая именно – сказать сложнее. Их там немало. Но скорее всего внешняя разведка. Что ж, если он угадал, то выиграть у них будет непросто. Это профессионалы. Но есть один нюанс – он ведь тоже не любитель. И к тому же именно русские в свое время помогали корейцам организовать работу спецслужб. А учитель, как правило, все-таки остается сильнее ученика. Правда, Полундра спецом тайной войны не являлся. Но ведь он и играть собирался не по их правилам, а по своим – действовать так, как положено не шпиону, а боевику. Но для этого нужно было выйти на противника, нащупать его. Именно за этим и приехал Сергей в лагерь экологической экспедиции. Очень уж подозрительными ему казались эти ученые.

Лицо Савады Иримато при упоминании «товарищей» осталось совершенно непроницаемым. Он только вежливо кивнул в ответ и негромко сказал по-русски:

– Здравствуйте. Меня зовут Савада Иримато.

– Японец? – улыбка Полундры стала еще шире, как у рабочего на плакате сталинских времен. – А я думал, вы кореец, из местных.

Сергей снова ставил ловушку – примитивную, конечно, он это прекрасно понимал. Но ведь ему и нужно-то было немного – чтобы этот тип хоть как-то себя выдал. Если он уверится, что корейцы именно в этой экспедиции скрываются, то дальнейшее будет делом техники. Подкрасться ночью, взять «языка», разговорить его испытанными спецназовскими методами – и порядок. Но ведь не будешь же этим заниматься, пока не уверен – враги это или просто мирные ученые, попавшие сюда в это время благодаря чистому совпадению.

– Нет, именно японец, – абсолютно спокойно ответил Савада. – А вы…

– А вы кто такой? И что вам здесь нужно? – опередил Иримато Былинкин.

– Меня зовут Сергей Павлов, – сказал Полундра, по-прежнему внимательно следя за реакцией японца. – Я к другу в гости приехал, а друг куда-то пропал. Вот, гоняю по степи, ищу его. Может, вы его видели?

– Никого постороннего мы уже давно не видели, – Былинкин отчетливо выделил слово «постороннего» интонацией, давая понять собеседнику, что его самого он именно посторонним и считает.

Савада Иримато оказался вежливее.

– А кто ваш друг? И как он выглядит?

– Его зовут Чанг Зюнь, – сказал Полундра. – Он уехал из дома со своим родственником Зимом на его джипе.

– К сожалению, никакого джипа мы не видели, – ответил японец. На его лице играла легкая дружелюбная улыбка, ни о чем не говорившая. Будь он европейцем, Полундра решил бы, что ни о Чанге, ни о его «родственнике» этот тип ничего не знает. Но с азиатами труднее дело иметь. Кто-то из европейцев, путешествовавших по Азии в девятнадцатом веке, сказал, что у людей Востока лицо служит не для того, чтобы с его помощью выражать эмоции, а для того, чтобы их скрывать. Полундра, прочитавший эту фразу давным-давно, с каждым годом все больше убеждался в ее справедливости.

– Чанг интересовался экологией, его родственник тоже, – продолжал Полундра. – Поэтому я, когда услышал о вашей экспедиции, решил сюда заехать. Думал, вдруг они у вас.

– К сожалению, вы ошиблись. Кстати, а как именно выглядел ваш друг и его родственник?

Вопрос был несколько неожиданный. В самом деле – какое дело начальнику научной экспедиции до какого-то пропавшего местного жителя и его родственников? Но Полундра, разумеется, сделал вид, что ничего странного не заметил. Он вытащил из кармана рубашки фотографию Чанга, показал ее собеседнику.

– Это мой друг. А Зима, к сожалению, я сам не видел. Но отец Чанга описал мне его, – и Сергей подробно пересказал японцу описание внешности Зима. Иримато слушал внимательно, даже задал несколько уточняющих вопросов. Причем по некоторым деталям чувствовалось, что он неплохо владеет техникой допроса, – кто бы другой и не заметил, но Полундру подмечать такие вещи учили специально. И далеко не самые худшие учителя.

– К сожалению, ничем вам не можем помочь, – сказал наконец японец. – Никого похожего на вашего друга или его родственника мы не видели.

– Так что, будьте добры, продолжите ваши поиски в каком-нибудь другом месте! – вовсе уж невежливо встрял Былинкин, которому Полундра сразу же не понравился. – У нас на сегодня запланирована экспедиция на остров Возрождения, времени в обрез.

– На остров Возрождения?! – поднял брови Сергей. – А мне как раз тоже туда надо! Я думал, что если у вас Чанга не найду, то придется на остров ехать. Ведь он последнее время очень интересовался теми развалинами, которые на острове от биологического центра остались. Может, как раз туда они с Зимом и отправились? Слушайте, а может, возьмете меня с собой? Я вам не помешаю и не обременю – транспорт у меня свой, горючка и еда тоже.

– Извините, но это невозможно, – вежливо, но решительно ответил Иримато. – Территория бывшего центра, о котором вы говорите, является закрытой. А у вас разрешения нет.

– И вообще, – снова влез в разговор Былинкин, – мы уважаем ваше благородство, но у нас – чисто научные цели. Искать пропавших людей – не наше дело. Обратитесь лучше в милицию. И вообще, господин Иримато правильно сказал – мы просто не имеем права брать с собой посторонних.

– Понятно, – с тяжелым вздохом сказал Полундра, притворяясь ужасно разочарованным, хотя иного ответа он и не ожидал.

– Единственное, чем мы можем вам помочь, – сказал японец, – это известить вашего друга о том, что вы его ищете, если, разумеется, мы его на острове встретим. Было бы хорошо, если бы вы дали нам его фотографию, а то есть риск, что мы его с кем-нибудь спутаем.

– Фотография у меня всего одна, – ответил Сергей. – И она мне дорога.

– Мы ее скопируем.

– Скопируете? На чем?

– Ну, у нас же серьезная экспедиция, оборудование есть самое разное. Портативный копировальный аппарат в том числе.

Полундра попросту не сумел найти причины для отказа. Пришлось отдать фотографию японцу и ждать, пока он ее скопирует. Впрочем, ждать пришлось недолго – уже через десять минут Сергей покинул лагерь экспедиции, так что времени он потерял совсем немного. Хуже было то, что Полундра невольно помог японцу, а делать этого он совершенно не собирался. Мало ли… Может, этот Савада Иримато и не агент корейцев, но все равно личность весьма подозрительная. Очень уж вовремя его экспедиция в этих местах оказалась.

Сергей остановил машину примерно в километре от лагеря. Заглушил двигатель и задумался.

Первое и самое главное. Как он был уверен насчет двойной роли этой экспедиции, так при своем мнении и остался. Второе – совершенно ясно, что попасть на остров Возрождения вместе с ними не получится. Но ехать туда надо. Какие есть другие варианты? Попробовать напрямую, через блокпост, а узбекским пограничникам попросту на лапу дать? В общем-то это реально. Но у такого плана есть два