в битвах яростный Эомер,

покровитель воителей.

29

Предводитель шел,

и дружина за ним,

от приморских песков

по знакомой дороге,

прочь от берега,

светоч небесный,

солнце с полдня

тропу озаряло.

Ускоряя шаг,

поспешала рать

ко дворцу, где сидел

юный конунг,

хранитель державы,

щедросердый вождь,

победитель Онгентеова.

Прежде них добежала

весть до Хигелака

о пришествии Беовульфа:

он вернулся

живой, невредимый

с бранных игрищ,

уже приближается

ко дворцу друг щита,

к дому отчему!

Тотчас было

владыкой поведено

во дворце чертог

приготовить для странников,

и воссели там

родич с родичем,

вождь с героем,

из похода вернувшимся,

и, как должно,

хозяина доброго

витязь приветствовал.

Обходили стол

чаши с брагою:

честных ратников

медом потчевала,

мореходов,

дочь Хереда;

тут же Хигелак,

в зале пиршественном,

их расспрашивал,

ибо знать желал,

что морская рать,

что дружина гаутская

на чужбине изведала:

'Ты покинул нас,

родич Беовульф,

обуянный желанием

испытать себя

за солеными хлябями

битвой в Хеороте,

что же было потом?

Спас ли Хродгара ты,

досточтимого конунга,

от напасти

всеземноизвестной?

Я не верил в успех,

сокрушался в душе

и, страшась твоих

дерзких замыслов,

друг возлюбленный,

умолял не искать

встречи с чудищем,

но понудить самих

южных данов

соперничать с Гренделем.

Слава Господу,

что хранил тебя

и вернул в живых!'

Молвил Беовульф,

отпрыск Эггтеова:

'То известно

вождь мой Хигелак

многим людям,

нам повстречавшимся,

как я с Гренделем

переведался

в том чертоге,

в ночной хоромине,

в доме Скильдинга,

где бесчинствовал

адский выходец,

так воздал я ему,

что соотчичи Гренделя,

твари гнусные,

искони прозябающие

в прахе, проклятые,

никогда не похвалятся

этой битвой

и воплем заутренним!

Гостем Хродгара

я вошел во дворец,

в зал для пиршеств,

где сын Хальфдана,

как услышал