уже ощущался недостаток в продовольствии, он стал торопиться, причем ему удавалось скрыть все это от римлян до тех пор, пока он не прибыл в Италию; с трудом лишь на шестой месяц, после того как он двинулся из Иберии, потеряв многих, он спустился с гор на равнину.
II, 5. Передохнув немного, он напал на Таврасию, город кельтов. Взяв его штурмом, он для устрашения остальных кельтов перебил пленных и, придя к реке Эридану, ныне называемому Падом, где римляне воевали с кельтами, именовавшимися бойями14, стал лагерем. Римский консул Публий Корнелий Сципион15, воевавший с карфагенянами в Иберии, узнав о вторжении Ганнибала в Италию, тоже16 оставив своего брата Гнея Корнелия Сципиона для устройства дел в Иберии, переплыл в Тиррению; двинувшись оттуда и собирая по дороге сколько мог союзников, он успел раньше Ганнибала подойти к Паду17. Он отправил в Рим Манлия18 и Атилия19, которые воевали с бойями, так как в присутствии консула им уже не полагалось командовать; сам же, взяв от них войско, стал выстраивать его для сражения с Ганнибалом. Когда произошел бой20 легковооруженных и всадников, римляне, окруженные ливийцами, бежали в лагерь и с наступлением ночи удалились в сильно укрепленную Плаценцию, перейдя Пад по мостам и разрушив их за собой. В свою очередь и Ганнибал, перекинув мосты через реку, перешел ее.
6. Это дело, совершившееся почти непосредственно после перехода Альпийских гор, сразу подняло у живущих там кельтов славу Ганнибала как непобедимого полководца и человека, пользующегося блестящим счастьем. Так как это были варвары, а кроме того исполненные к нему благоговейным страхом, Ганнибал, считая, что их можно обмануть по этим двум причинам, каждый день менял одеяние и прическу волос, постоянно прибегая все к новым и новым21 выдумкам; когда он проходил среди народов, кельты, видя его то стариком, то юношей, то человеком средних лет, постоянно меняющим свой облик, удивляясь, считали, что он причастен божественной природе.
Второй консул Семпроний22, будучи в это время в Сицилии и узнав о происшествии, прибыл на кораблях к Сципиону и стал лагерем на расстоянии сорока стадиев23 от него. Они намеревались на следующий день вступить в сражение. Между противниками протекала река Требия, которую римляне перешли до рассвета, погрузившись по грудь, а это было время зимнего солнцестояния, шел дождь и было холодно. Ганнибал же велел войску отдыхать до второго часа дня24 и только тогда вывел его в сражение.
7. Боевой строй обоих войск был следующий: конница и того и другого консула25 занимала крылья по обе стороны фаланги пехотинцев. Ганнибал против всадников поставил слонов, а против фаланги (r{ de f[laggi)26 пехотинцев; всадникам же он велел держаться спокойно позади слонов, пока он сам не даст им какого-либо приказа. Когда все вступили в бой, кони римлян бросились прочь от слонов, не вынося ни вида их, ни запаха. Пехотинцы же, хотя они и были измучены и вялы от холода, перехода через реку и бессонницы, однако смело напали на зверей, стали наносить им раны, а некоторым даже подрезали жилы и уже заставили вражеских пехотинцев отступать. Увидев это, Ганнибал дал коннице приказ зайти врагам в тыл. Так как римские всадники только что были рассеяны слонами и пехотинцы остались одни, причем попали в тяжелое положение и боялись окружения, отовсюду началось бегство в лагери. И некоторые римские воины погибли, настигнутые, как пехотинцы, всадниками, другие - вследствие поднявшихся вод реки: так как солнце растопило снег, река текла громадным потоком и нельзя было ни стать вследствие глубины, ни плыть вследствие тяжести оружия. Следуя за ними и заклиная их остановиться, будучи сам ранен27, Сципион едва не погиб и с трудом спасся в Кремону, унесенный туда на руках. Недалеко от Плаценции была небольшая стоянка для кораблей, напав на которую Ганнибал потерял четыреста воинов и сам был ранен28. С этого времени все стали на зимние квартиры: Сципион в Кремоне и Плаценции, Ганнибал - около Пада.
8. Римляне, находившиеся в городе, узнав о происшедшем и в третий раз уже потерпев поражение около Пада (ведь еще до Ганнибала они были побеждены бойями), стали собирать другое войско из своей среды с тем, чтобы с находящимися около Пада было тринадцать легионов, и от союзников потребовали вновь воинов в двойном количестве. Уже тогда легион у них имел пять тысяч пехотинцев и триста всадников29. Из этих одних они послали в Иберию, других - в Сардинию, так как и там шла война, третьих - в Сицилию. Но большинство вели против Ганнибала выбранные после Сципиона и Семпрония консулами Гней Сервилий и Гай Фламиний30. Из них Сервилий, поспешивший к Паду, принял командование от Сципиона (Сципион, назначенный проконсулом, отплыл в Иберию)31, Фламиний же с тридцатью тысячами пехотинцев и тремя тысячами всадников32 охранял Италию, расположенную внутри Апеннинских гор, которую одну и следовало бы назвать собственно Италией. Апеннины выходят из середины Альп по направлению к морю, и все то, что лежит направо от них, является настоящей Италией, то же, что налево и склоняется к Ионийскому33 морю, теперь и это - Италия, потому что и Тиррения34 стала теперь Италией, но одни из ее областей, по обе стороны Ионийского полуострова, населены эллинами, а остальные - кельтами, теми, которые впервые напав на Рим, сожгли город. Когда же, изгоняя их, Камилл преследовал кельтов до Апеннинских гор, они, как мне кажется, перевалив через эти горы, вместо своей родины поселились у Ионийского моря; и эту часть страны еще и теперь так называют - Галатская Италия35.
9. Итак, римляне разделили значительные свои военные силы на много частей и вели одновременно войну в разных местах; заметив это, Ганнибал с началом весны, ускользнув от противников ([lloyw)36, стал опустошать Тиррению и постепенно приближался к Риму. Когда он стал подходить ближе, римлян охватил страх, так как у них не было боеспособного войска. Однако из оставшихся граждан они вооружили восемь тысяч, во главе их поставили Центения, одного из выдающихся частных лиц, так как никакого начальства не было налицо, и послали его в страну омбриков37 к Плейстинскому38 озеру, чтобы он занял узкие проходы, которые представляют собой ближайшую дорогу к Риму. В то же время и Фламиний, охранявший с тридцатью тысячами войск внутреннюю Италию, заметив быстроту Ганнибала, быстро, не давая отдыха войску, переменил свою позицию. Отчасти боясь за город, да и сам будучи неопытным в военном деле, избранный на эту высокую должность39 благодаря заискиваниям перед народом, он торопился вступить в сражение с Ганнибалом.
10. Последний, заметив его поспешность и неопытность, укрылся за некоей горой и озером40 и, скрыв легковооруженных и всадников в горном проходе, разбил лагерь. Фламиний, увидя его на рассвете, немного приостановился, давая войску отдохнуть от марша, пока он укрепит лагерь, после же этого тотчас повел их, страдавших от бессонницы и тяжелого труда, в битву. Но когда появились из засады враги, Фламиний, оказавшись в середине между горой, озером и врагами, погиб и сам, и с ним двадцать тысяч воинов. Остальных в числе десяти тысяч, бежавших вместе в какое-то укрепленное местечко, помощник Ганнибала Магарбал, тоже имевший величайшую славу как полководец, не имея возможности легко захватить их силой и не считая нужным сражаться с отчаявшимися, убедил сложить оружие, обещав отпустить, куда они хотят. Когда они сложили оружие, он, взяв их, безоружными привел к Ганнибалу. Тот же, сказав, что Магарбал не был уполномочен без него заключать такой договор, тех из пленных, которые были из числа союзников, проявив чрезвычайную доброту, отпустил домой, стремясь таким человеколюбием привлечь их города, тех же, которые были из римлян, стал содержать в оковах41. Отдав добычу участвовавшим вместе с ним в походе кельтам, чтобы и их привлечь этой выгодой, он двинулся дальше, в то время как стоявший в области Пада полководец Сервилий, узнав уже о произошедшем, с сорока тысячами поспешил в Тиррению42, а Центений с восемью тысячами занял уже ущелье.
11. Ганнибал, увидев перед собой Плейстинское озеро и над ним гору и Центения, овладевшего горным проходом между ними, стал старательно расспрашивать проводников, нет ли какого-либо обходного пути. Когда они сказали, что торной дороги никакой нет, но все только кручи и ущелья, он все же послал этим путем легковооруженных и с ними Магарбала, чтобы ночью обойти гору. Прикинув, что они могли уже обойти гору, Ганнибал напал на Центения с фронта43. Когда с обеих сторон начался бой44, Магарбал, проявив особое рвение (p[ny prou|mvw), показался на вершине горы над ними и поднял боевой клич. Тотчас же началось бегство римлян и избиение попавших в окружение: три тысячи пало, восемьсот попало в плен; остальным с трудом удалось бежать. Бывшие в городе, узнав о случившемся и испугавшись, как бы Ганнибал немедленно не подошел к городу, стали сносить камни на стену и вооружать стариков; испытывая же недостаток в оружии, они стали брать из святилищ взятое как добычу в прежних войнах оружие, висевшее в них как украшение; и, как это бывало в минуты крайней опасности, они выбрали диктатором Фабия Максима45.
III, 12. Но Ганнибал, которого бог отвратил от этого намерения, повернул опять к Ионийскому морю и, идя по побережью, все предавал опустошению, забирая большую добычу. Консул Сервилий, следуя параллельно за ним, прибыл в Аримин, находясь на один день пути от Ганнибала; там он задержал свое войско и ободрил дружественных еще кельтов, пока диктатор Фабий Максим46, прибыв туда, не отослал Сервилия в Рим, так как по избрании диктатора тот не был уже ни консулом, ни полководцем, сам же, следуя по пятам за Ганнибалом, не вступал с ним в сражение, хотя тот часто его вызывал на это, но не позволял Ганнибалу осаждать какой бы то ни было
