- Послание завтра будет готово. Но с кем отослать?

- Как с кем? - усмехнулся Хосро. - С тем священником, которого прислала прекрасная княгиня Хорешани. Кстати, ты почти не расспрашивал его о логове Непобедимого. Не сочтешь ли необходимым поговорить со служителем Христа?

- Сочту, мой царевич, но не лучше ли отправить к Зурабу муллу? Служитель Магомета более защищен сейчас от ярости шакала.

Обменявшись любезностями, они разошлись.

Не пришлось долго Шадиману возмущаться бесцеремонностью Хосро. Настал день из дней, когда, наверно по совету веселого дэви, Саакадзе захватил Гартисскарские теснины, Гартисскарский замок- крепость и, вероятно, узнав о намерении Иса-хана, крепкими завалами закрыл вход в Среднюю Картли...

'Скорей! Скорей, пока не поздно!' - И князь Палавандишвили первый вскочил на коня. 'Скорей! Или ваши уши заложила заносчивыми речами Гульшари, что не слышите топота азнаурских коней?' - сердился Джавахишвили на княгинь, медливших со сборами. 'Уже все замки на пути к Гартисскарским теснинам захвачены саакадзевцами и обращены в защитные крепости!' - кричал Цицишвили. 'Скорей! Скорей! Так можно и свои замки потерять!..' - надрывались князья. И Метехи опустел...

- ...Скорей! Скорей, люди! Опять победа! Опять тиши! Не время торговать! Праздник, Сиуш, твое здоровье, дорогой! Ясе, ваша! С какого солнца слетел, что так сияешь? Победа старому чеканщику. Победа! Э-э, гонец скачет! Ловите гонца! Выпьем! Выпьем, друзья... Если так пойдет, скоро молодой Джамбаз копытами ворота Тбилиси распахнет...

- ...Если так пойдет, - возмущался Андукапар, - скоро хищник ворвется в Метехи. Тогда осторожному царевичу Хосро придется со стен прыгать, а медлительному Иса-хану, подобно кроту, под землей к Марабде прорываться... И почему сарбазы до сих пор верят, что сам аллах подсказал шаху Аббасу увековечить Саакадзе званием Непобедимый? Не пора ли муллам убедить сарбазов, что это проделки шайтана?..

Не дослушав, Шадиман махнул рукой и вышел из покоев царя, где впустую бесновался Андукапар. Не веселее было и в покоях Хосро, хотя мирза не бесновался, а, поджав ноги на тахте, упрямо посасывал чубук кальяна:

- Медлить незачем, Зураб Эристави должен прибыть в Тбилиси. Послание следует доверить верному человеку...

'Что надо от меня 'змеиному' князю? - беспокоился Вардан, вызванный в Метехи. - Может, узнал о веселье на майдане? Буду о печальном думать, иначе выдаст блеск глаз. А вдруг новый налог с купцов хочет получить?..'

И когда чубукчи ввел его в покои Шадимана, лицо купца выражало такое уныние, что Шадиман невольно вскрикнул:

- Я думал, ты вместе с майданом радуешься! Саакадзе приближается, значит, торговлю подымать. Видно, при царе Симоне тебе нет расчета.

- Светлый князь, разве тебе неведомо, что Моурави сам торговлю подымал? И даже если рассердишься, скажу: способ князя Андукапара заставить сыпать золото в сундуки Метехи неподходящий. Чем больше грозит - тем меньше в лавках товара. Тбилисцы тоже напуганы, боятся покупать; у кого есть монеты прячут, у кого нет - голову пеплом посыпают, ибо сборщики князя Андукапара забирают последнее. Давно купцы просят к светлому князю Шадиману за помощью идти, все не осмеливался беспокоить...

- Хорошо сделал, сейчас не время; выслушаю, когда вернешься.

- Откуда вернусь? Никуда не собираюсь!

- Это, купец, со всеми бывает - не собираются, а едут... Возьмешь верблюдов, будто в Гурию за товаром, а по дороге свернешь... послание должен отвезти в один замок...

Ужас охватил Вардана: 'Кто-то выдал меня, испытывает... Надо тоже испытать'. Вардан подскочил и, задыхаясь, прохрипел:

- Мне? Мне отвезти послание? Лучше, светлый князь, вели здесь убить все равно саакадзевцы поймают, на куски изрубят!

- Откуда узнают? За товаром купцам никто не препятствует путешествовать.

- Этим Саакадзе не обманешь. Потом... разреши узнать, к какому князю посылаешь? Если тебе враг, на меня свою доброту захочет излить...

- Не посмеет, не от меня одного послание, - сразу скажешь: от Хосро-мирзы приехал...

- От царевича?! - Вардан вытер платком холодный пот: сомневаться незачем, продают Картли. Но вслух сказал: - Тогда саакадзевцы, наверно, повесят меня. Нет, светлый князь, лучше я сам в своем дворе повешусь удобнее, без истязаний выйдет, и жена вовремя келехи справит... Может, священника пошлешь, веселей будет...

- Хорошо, о веселом вспомнил... Что тебе рассказывал священник из Самцхе-Саатабаго?

- Почему должен говорить, разве ко мне приехал?

- А не показался тебе странным бег священника по майдану за каким-то кувшином? Может, ностевцам, помимо кувшина, и мед нужен?

- Может, нужен... сам удивился... - И тут же решил: придется пожертвовать кувшином, чтобы спасти плетку. - Если пожелаешь, светлый князь, приглашу священника в гости и выпытаю, кто велел кувшин привезти. Сам он беден для такой прихоти.

- Беден? А к тебе в лавку зачем приходил? Не на церковь ли просил?

- На церковь тоже дал бы, только не просил. - Все знает 'змеиный' князь, на десять аршин прибавлю осторожности. - Дешевую парчу для ризы, говорит, подыскиваю, госпожа Хорешани монеты пожертвовала. Майдан вдоль и поперек обегал, не нашел. У больших весов один добрый человек сказал: 'Если у старосты не купишь - напрасно, отец, не ищи...' Как раз у меня оказалась...

- Имеешь парчу и в Метехи не предложишь?! Разве не знаешь, как нуждаются придворные княгини в красивой одежде?

- Такую красивую парчу я бы не рискнул тебе, светлый князь, на подкладку цаги предложить. Кусок валялся... Значит, пригласить священника в гости?

- После твоего возвращения, ибо священник в гонцы Хосро-мирзы не подходит.

- Не вернусь я... Но, может, недалеко ехать?

- Когда выедешь, провожатый скажет тебе - далеко или близко.

- Не пошлешь ли монаха, светлый князь? Если я погибну, торговля на майдане в сбитые белки превратится. С утра - пышные клятвы, к полудню осевший голос, а к вечеру - пустой кисет.

Все больше убеждался Шадиман в искренности купца. 'Не вредно высмеять Андукапара за подозрительность. А купец прав, пошлю монаха. Странно, почему сам о том не догадался. Саакадзе сейчас с церковью заигрывает и не тронет жабу в черной рясе...'

В маленьком домике смотрителя царских конюшен священник с утра дожидался чести предстать перед везиром. Угощая гостя приятной едой и беседой, Арчил, подбирая слова, простодушно рассказывал о Метехи... Конечно, не менее простодушно начнут расспрашивать священника 'барсы', Папуна и поймут: Арчил остался верным другом...

Встречая священника, Шадиман мысленно усмехнулся: 'Уж не пост ли сегодня? Не страстная ли пятница? Почему вместо тонкого вина в серебряном кувшине мне подают глиняный кувшин с прокисшим уксусом?'

Но священник оказался скорее каменной чашей, ибо сколько Шадиман ни раздувал беседу - дул на холодную воду.

- Выходит, отец, ничего не поручил тебе Георгий Саакадзе?

- Великий Моурави не удостоил вниманием мой отъезд, божьим делом занят. А напутствуя княжну, мне, по доброте своей, изрек: 'Береги, отец, княжну, и да воздаст тебе по заслугам князь Шадиман'.

- Великий Моурави не ошибся, - иронически проговорил Шадиман, - вот нитка жемчуга, передай своей жене. А кисет с десятью марчили - дочерям. Но чем так занят был Саакадзе?

- Не сподобил Моурави откровенностью, сам я уразумел: занят полководец низвержением в ад владетеля Лоре. Дозволь, князь, твоим подарком украсить икону божьей матери, ей более пристойно носить жемчуг, чем жене смиренного священника.

- Это твоя воля. А много у Саакадзе азнауров собирается?

- Не дело священника считать; на глаза много, часто в церкви не помещаются.

- Вижу, отец, ты верен азнаурскому вождю!