— В это самое мгновение моя богиня завершает известную тебе сделку самым блестящим образом. Она сотворила ее не выходя из дома! Ты знаешь, дружище, я и в самом деле уверен, — перешел почти на шепот Чанслер, — что моя Диана — настоящая богиня, ибо она может все!
Чарли радостно улыбался. В знак своего полного согласия с капитаном он сотрясал воздух громадными кулаками с поднятыми кверху большими пальцами.
— Она вся такая… — волнуясь, сказал он, — ну, такая… право, не могу этого высказать, но она сущая богиня — это каждый вам скажет!..
Между тем Диана дочитывала длинный реестр покупаемых ею драгоценностей.
— Тут указана сумма в двести тысяч гульденов, дорогой господин Бергер, — проговорила она.
— Совершенно верно, мадам, вы просили меня позаботиться о товаре именно на такую сумму.
— Да, но не в гульденах, а в экю.
— Но я полагал, что это одно и то же, сударыня.
— Вот как?! — с язвительной усмешкой воскликнула Диана. — И вы всерьез полагаете, что слон и муравей — это одно и то же, раз оба они являются созданиями Божьими? Об этом вашем великом открытии я завтра же уведомлю нашу уважаемую биржу. Боюсь, у меня начинает возникать такое ощущение, будто меня собираются ограбить в моем собственном доме и в моем присутствии. Вам не кажется, дорогой господин Бергер, что вы сейчас становитесь очень похожим на своего лукавого покровителя Меркурия34?
— О, Пресвятая Богородица, у меня и в мыслях не было ничего подобного, дорогая мадам Трелон! — склонился едва ли не до пола Ганс Бергер. — Разумеется, мы незамедлительно произведем с вами такой расчет, какой вам будет угоден и удобен. Вероятно, я не совсем точно выразил свою мысль, что и могло стать причиной столь невинного недоразумения. Еще раз простите меня великодушно, дорогая мадам Трелон. Каков, по вашему мнению, курс экю на сегодняшний день?
— О, вы это знаете так же безошибочно, как и я! В этом мешке ровно сто семьдесят тысяч экю. Я должна вам сто тридцать. Следовательно, на сорок тысяч вы что-нибудь принесете мне сегодня же! — Она обезоруживающе мягко улыбнулась и добавила: — На этот раз я бы хотела целиком и полностью положиться на ваш тонкий вкус и огромный опыт, дорогой господин Бергер. Кстати, должна вам признаться, что этот мешок с деньгами совсем недавно прислал мне мой божественный покровитель, император
и король Карл, ко дню моего рождения. Если внутри его вы обнаружите какие-либо изъяны, дайте мне знать — я попрошу его величество навести должный порядок в своем казначействе.
Ганс Бергер благоговейно склонился перед своей обворожительной покупательницей и дал знак приказчикам взять мешок и убираться отсюда прочь. У ювелира не было ни малейшего сомнения в том, что сейчас его здесь в очередной раз очень крупно надули…
Когда Диана осталась вдвоем с Ричардом, он сказал:
— Даже не столь уж хорошо зная немецкий, я абсолютно все понял и неустанно восхищался тобой, моя восхитительная разбойница!
— Но оба разбойника одновременно не могут быть правыми! — смеялась Диана. — Женщина к тому же всегда лжет убедительнее… Ну, вот и все твое первое дело! Очень жаль, что оно так быстро уладилось. Впрочем, по меньшей мере две недели у нас еще есть, не правда ли, мой милый? Я бы хотела сегодня вечером что-нибудь спеть для тебя и Чарли. Ты не слишком возражаешь, любовь моя? Или ты предпочел бы как-нибудь иначе распорядиться этим вечером?
Глава XV
— Ты знаешь, дорогой мой, — как-то утром сказала Диана, — когда я вижу вот этот цветок, мне хочется погладить его, прижать к самому сердцу, поцеловать и сказать ему что-нибудь очень хорошее и нежное. Ах, я обожаю нарциссы! А ты, мой милый?
— М-м-м… По-моему, любовь моя, они вовсе не самые красивые из цветов. Но, впрочем, я в этом деле не слишком-то хорошо разбираюсь, извини меня, милая.
— Но зато у них самое прекрасное происхождение, и я в это верю!35
— Я что-то такое слышал, но все это просто сказка, а ты слишком чувствительна…
— А разве это плохо, любовь моя?
— Все, что соприкасается с тобой, становится таким же чистым и пре-
красным, мой ангел!
Во время позднего завтрака Диане доложили, что сейчас в город въезжают со своей громадной свитой император Священной Римской империи
и король Испании Карл с принцем Филиппом.
Чанслер вздрогнул и побледнел.
Диана положила теплую, нежную руку на руку Ричарда.
— Что с тобой, дорогой мой?
— Я боюсь за тебя… за себя… за нас, за нашу любовь, за нашу жизнь. Ведь император Карл — не купец Бергер! Я вообще боюсь этого страшного Нерона36, который к тому же отберет тебя у меня!
Диана села к нему на колени и обвила его шею своими прекрасными руками.
— Ах, если бы ты знал, как я люблю тебя! — шептала она. — У любви, по-моему, вообще нет достойного противника, а когда ее ниспослал сам Господь Бог, разве ей может быть страшен какой-то там Нерон?!
— Увы, может, моя богиня! — воскликнул Ричард. — Ведь зло почти всегда сначала торжествует. Я уже не смогу жить в твоем доме? Я сейчас же должен буду покинуть его? А он… он заберет тебя в свою… в свой… или сам… останется здесь… с тобой… у тебя…
— О, мой нежный Ричард, проглоти все свои черные мысли вместе с душистым вином! Неужели ты еще так и не понял, что отныне я буду принадлежать только тебе одному? Ты слышишь меня, о великий Боже? Я поклялась тебе в соборе и повторяю эту клятву сейчас: отныне я принадлежу только моему господину и… моему мужу Ричарду Чанслеру! Отныне и до последнего моего вздоха. Аминь.
И она троекратно истово перекрестилась.
— Аминь, — эхом отозвался Чанслер, потрясенный таким страстным признанием и клятвой Дианы. — Но что же нам сейчас делать, моя госпожа и… супруга?
— Ах, какое это дивное слово! Я так благодарна тебе за него, мой любимый! Ты знаешь все о моей жизни и жизни всех моих предков. Я всегда
была дорогой забавой, чувственной игрушкой, пилюлей для утоления монарших похотей. Я была рождена для этого и родила бы для этого свою дочь. Ты первый увидел во мне человека и женщину, всегда мечтавшую жить иначе: любить одного и принадлежать одному. Об этом в самых глубинах своей души всегда мечтает та, кто принадлежала многим, доступная всем, но не разгаданная и не понятая никем. Ты же назвал меня своей супругой! Это значит, по-моему, что ты признаешь во мне человека, самого близкого тебе духовно и телесно, не правда ли? Су-пру-га! Су-пру-га! Су-пру-га! — Диана легко спорхнула на пол и закружилась в таком плавном, очаровательном танце, что Ричард, завороженный им, совсем забыл об испытании, которому предстояло подвергнуться их любви, а вполне вероятно, и жизни. — Ах, какая прелесть — мой Ричард назвал меня своей женой! О, я боготворю тебя, мой Ричард, мой супруг! Боже, как я счастлива! Что… что мы должны сейчас делать? Ты ведь тоже сгораешь от счастья, не так ли, любовь моя?
— Так… так… Но у порога твоего дома уже топчутся кони императора Карла.
— О господи… Почему счастье не может быть без привкуса горечи?.. Ах… Он все-таки явился… Я не сомневаюсь, что они пожалуют ко мне
в первый же день своего прибытия в Антверпен. Я должна успеть сделать массу всяких больших и малых дел. А ты ни о чем не думай, дорогой мой, не ломай свою прекрасную и умную голову, не рви на куски добрую и такую нежную душу — все, что сейчас необходимо, я сделаю сама. О, я сумею! Ты еще не догадываешься о всех моих талантах, мой супруг! А мои девочки помоют и оденут тебя — я ведь… о приезде
