— Все очень хорошо, не правда ли? Но вам не кажется, что вы закармливаете меня, дорогой сэр Томас? Боюсь, мне предстоит не столь уж праздничная ночь, на которую я, признаться, рассчитывала… Но вы слышите меня в этом шуме, смехе и перезвоне хрусталя под дивные звуки вашего оркестра? — Грешем вновь легонько наступил ей на ногу под столом. — Да, слышите… Я так надеялась на это… Благодарю вас, достаточно, сэр Томас. Но что это за блюдо? Из чего оно?
— Клянусь вам, дорогая принцесса, не имею об этом ни малейшего представления! — с улыбкой лукавил Грешем, очень довольный тем, что Мария направила наконец беседу по вполне логичному в таких случаях кулинарному руслу.
Но эти прозрачные намеки, недвусмысленные, страстные взгляды! Ах, как она неосторожна и смела сегодня! Впрочем, после всего, что произошло совсем недавно, после такого глубокого потрясения, вся в его ликующей власти и всеохватном пламени, с волшебного ложа любви прямо за парадный стол — о, Грешем прекрасно понимал состояние своей возлюбленной и глубоко сочувствовал ей, потому что и сам сейчас испытывал нечто подобное.
Сидевший напротив Грешема сэр Себастьян Кабот проговорил с набитым ртом:
— Чертовски вкусное блюдо! Мне кажется, я не потерял бы аппетита, даже скажи мне кто-нибудь, будто оно приготовлено из корабельной крысы.
— О боже! — Мария в сердцах положила золотую вилку на стол. — Боюсь, вы все еще не сошли со своего корабля, сэр Себастьян!.. Право же, пора бы заметить, что вокруг вас нет ни одного матроса…
— И очень жаль… — пробормотал старый морской волк. — Было бы
с кем переброситься парой-тройкой наших словечек!
— Прошу вас, дорогой дедушка!
— Ну-ну, внученька… Надеюсь, ты не сердишься на меня?
— Ах, разумеется, нет, но…
— Угу… Но все-таки я советую тебе отведать это блюдо.
— Хорошо… О, дорогой сэр Томас, для пробы этого слишком много!
Грешем, несколько успокоившись, по-хозяйски непринужденно, с лучезарной улыбкой оглядел стол и облегченно вздохнул.
Во главе стола восседала строгая и прямая, как всегда, принцесса Мария Тюдор. Напротив нее, спиной к зашторенным окнам, сидела принцесса Елизавета Тюдор. Направо от Марии расположились Томас Грешем и лорд — главный адмирал сэр Говард Эффингемский, а слева — сэр Себастьян Кабот и лорд- дворецкий граф Арондел. Справа от Елизаветы сидели сэр Уильям Сесил и лорд — хранитель печати граф Пембрук, слева — сэр Джон Грешем и лорд-казначей маркиз Винчестер.
Изысканнейшие блюда, диковинные кушанья, редчайшие вина, отборные фрукты, поражающие воображение золотые, серебряные и фарфоровые сервизы, столовые приборы, больше похожие на самостоятельные произведения искусства, драгоценные кубки, бокалы, вазы с изумительными ароматными цветами, хрустальные с золотом люстры на многие десятки больших крученых свечей, великолепная инкрустированная мебель, полотна самых известных живописцев, мягкие итальянские мелодии, льющиеся откуда-то издалека, а потому ласкающие слух, — все это создавало обстановку празднества, умиротворяло души царедворцев и притупляло восприятие ими реальности, каковая победоносно трубила о начале эры всевластия новых хозяев Англии! Грешем очень рассчитывал на усыпляющее воздействие подобных пиршеств.
Гости в основном беседовали парами, общий же разговор за столом долго не клеился. Даже веселая и словоохотливая принцесса Елизавета на этот раз молча и с подчеркнутым удовольствием поглощала блюдо за блюдом, не скрывая своего восхищения поистине царским угощением…
Впрочем, последняя принцесса Тюдор была не слишком-то избалована подобными пиршествами. Пока ее судьбу едва ли можно было назвать более легкой, чем у Марии…
Будущая великая королева Англии Елизавета Тюдор родилась 7 сентября 1533 года, но по законам современного ей христианского мира ее не было, поскольку все девять римских пап со дня рождения принцессы и до самой ее смерти через семьдесят лет уверяли весь католический мир в том, что рождена Елизавета была вопреки всем церковным канонам и, следовательно, де-юре не существует вовсе. Произошел же этот казус оттого, что ее отец, король Англии Генрих VIII, решил развестись со своей первой женой, Екатериной Арагонской, набожной, суровой и много старше его женщиной. «Не могу же я вечно спать с этой холодной и жесткой иконой!» — возмущался любвеобильный король. Однако папа римский Климент VII
и слышать не хотел о разводе строптивого английского короля и своего согласия на это не дал. Тогда взбешенный Генрих VIII объявил себя главой английской церкви и провел свою знаменитую церковную реформу, оставив служителям божьим лишь Библию да хлеб с водой — истинное достояние служителей Господа Бога. Он сам себе разрешил расторгнуть ненавистный брак и узаконить появление на свет божий еще одной дочери, на этот раз от доброй, ласковой и веселой красавицы Анны Болейн, умилявшей и удивлявшей всех в Англии шестым пальчиком на изящной левой ручке. Но вскоре в постоянно хмельном мозгу короля Генриха возник совершенно уродливый образ жены-изменницы. («Вам не кажется, господа, более чем странным поведение моей супруги, вашей королевы? Она всегда чертовски весела, крутится и вертится перед зеркалами, вся пропиталась благовониями, а кавалеры вьются вокруг нее, словно мухи у банки с медом! А ее родной братец позволяет себе целовать ее где попало! — возмущался ревнивый муж. — Уж не пришла ли пора моим волосам уступить местечко для ветвистых рогов, а, милорды, как вы полагаете?») И, будучи отныне владыкой не только земным, но и духовным (хотя и самозванным, но вполне самодержавным), Генрих повелел суду приговорить королеву к смертной казни за сожительство с родным братом, (во что, разумеется, не верил ни один из судей), а также за многочисленные другие измены и прегрешения, (во что вообще не верил ни один здравомыслящий человек в Англии). И вот 19 мая 1536 года принцесса Елизавета, не достигшая к тому времени и трех лет от роду, увидела безупречную работу королевского палача, фонтан крови, залившей эшафот, и полуобритую голову своей несчастной матери82 с выпученными, вылезшими из орбит глазами, глухо стукнувшуюся об пол и катившуюся прочь от этого ужасного места…
— Ах, эти нежные голубиные лапки в дивном винном соусе просто восхитительны, не правда ли, Мэри? — Елизавета с завидным аппетитом по-
глощала деликатес, легко разгрызая мягкие косточки белоснежными, крепкими зубами. — Как? Ты еще не полакомилась этим дивным блюдом? Непременно отведай его! И вы, милорды, тоже! Ах, сэр Томас, вы сегодня так прекрасно всех нас угощаете, благодарю вас!
— Было бы совсем неплохо завести таких поваров и во дворце… — проговорил с полным ртом лорд- адмирал.
Но, никем не поддержанный, разговор за столом вновь угас…
…Казнь матери не создала какого-либо особого положения принцессе Елизавете. Она по-прежнему жила при дворе, дружила со своей старшей сестрой Марией, плакала от невыносимой обиды при вынужденном общении младшим братом Эдуардом. Не слишком-то баловали юную принцессу нарядами, драгоценностями и изысканным питанием, а грубые нравы ее отца, его бесконечная охота на женщин и лесную дичь, пьяные оргии и дикие выходки лишали не только подраставшую принцессу,
но и всех остальных многочисленных обитателей королевского дворца нормального человеческого существования…
27 января 1547 года ненасытный женолюб и жесточайший из правителей Англии отправился наконец в мир иной, оплакиваемый своими непротрезвевшими собутыльниками и проклинаемый своим разоренным и возмущенным народом…
Поскольку наследному принцу Эдуарду, ставшему после смерти отца королем Эдуардом VI, было к тому времени всего восемь лет, Генрих VIII перед смертью назначил опекунский совет для управления государством до его совершеннолетия. Но прежде чем дворцовые глашатаи возвестили
о смерти короля, в Вестминстере был произведен быстрый, тихий и бескровный государственный переворот: дядя Эдуарда, брат его матери, очередной жены Генриха, злосчастной Джейн Сеймур, граф
