вынуждали меня вернуться в Нью-Йорк, и я хотел, чтобы некий человек сделал мне некое одолжение. Молодой негр помог мне добиться этой цели. Его имя – Пол Уиппл. Десять, нет одиннадцать дней назад я снова встретился с ним после долгого перерыва. Теперь я обязан уплатить ему долг.

– Черт с два! У вас нет никаких оснований считать Данбара Уиппла невиновным в убийстве девушки. Вы можете только тешить себя мыслью, что вам известен истинный убийца.

– Вот он-то мне и не известен.

– Но вы все же на кого-то нацелились. Очевидно, Гудвин, наводя справки о Сюзанне Брук, раскопал нечто такое, что вы намерены использовать, чтобы выкинуть очередной трюк. Напрасно надеетесь! Я уже предупреждал вас, что если бы вы взялись за расследование, мне пришлось бы вызвать Гудвина в полицию для дачи показаний. Так вот, теперь я забираю вас обоих в окружную прокуратуру. – Кремер поднялся. – Если вы требуете соблюдения обычных формальностей – пожалуйста: вы арестованы за попытку утаить от следствия важные данные. Одевайтесь!

Вулф не спеша отодвинул кресло, встал и одернул жилетку

– Так вы ничего не добьетесь от нас, мистер Кремер, а завтра вам придется выпустить нас на поруки. Вы позволите задержаться минуты на две, позвонить мистеру Паркеру? Арчи, соедини меня с ним.

Я искоса посмотрел на Кремера, сделав из вежливости вид, что жду его разрешения, поскольку как- никак был арестован. В наступившем молчании слышалось тяжелое дыхание инспектора.

– Вы заявили Уипплу, – заговорил он наконец, – что обвинение против его сына построено на песке. Я уже сказал вам, что если вы так уверены в невиновности Данбара Уиппла, значит, вы знаете, кто убил Сюзанну Брук. Я все еще жду вашего ответа.

– Я уже ответил: не имею ни малейшего представления.

– На чем же тогда основывается ваша убежденность в невиновности Уиппла-младшего?

– Я не обязан делиться с вами своими умозаключениями. Однако могу заверить честным словом, что мой вывод не основывается на каких-то конкретных доказательствах. Я не знаю ничего такого, чего не знали бы вы, да и вообще знаю, очевидно, гораздо меньше вашего. Хочу внести предложение. Как вы слышали, я обязался помочь мистеру Уипплу и намерен сейчас же, без всяких проволочек, приступить к выполнению своего обязательства. Поэтому я предпочел бы не тратить попусту всю сегодняшнюю ночь и часть завтрашнего дня, что непременно случится, если благодаря вашей милости мы окажемся в тюрьме. Я намерен просить мистера Гудвина написать отчет о проделанной им работе, подробно изложить, с кем и о чем он беседовал, собирая сведения о Сюзанне Брук. Я пошлю вам копию его отчета и его показания, заверенные нотариусом. Вас это удовлетворит?

– А как же с вами?

– Оставьте меня в покое. Все, что я знаю, вы найдете в записке мистера Гудвина. Еще раз даю вам слово.

– Когда я получу отчет?

– Не знаю. Арчи, сколько времени тебе потребуется?

– Как вам сказать? Если излагать буквально каждое слово, тогда часов сорок – три рабочих дня и три вечера. Я разговаривал со многими и о многом. Если же ограничиться только тем, что действительно имеет какое-то значение, можно уложиться часов в десять-двенадцать. Это и будут мои показания.

– Отчет должен быть у меня завтра, не позже пяти часов вечера, – заявил Кремер.

– Постараюсь, но не гарантирую.

Кремер некоторое время молча смотрел на Вулфа, потом открыл рот, намереваясь что-то сказать, но передумал, повернулся на каблуках и пошел к выходу.

– Подождите, вы же арестовали нас! – крикнул Вулф.

– Чушь! – буркнул Кремер, не оборачиваясь.

Выбираясь из-за стола и направляясь за инспектором я подумал, что напрасно было бы обвинять его в грубости. Ведь он арестовал человека, подозреваемого – и, казалось бы, с полным основанием – в тяжком преступлении. А Ниро Вулф брался доказать, что этот человек невиновен. Я не подал Кремеру ни пальто, ни шляпы. Он все равно не оценил бы моей любезности. Убедившись, что Кремер ушел, я вернулся в кабинет. Вулф с кислой миной сидел в своем кресле.

– В моем распоряжении всего двенадцать часов, – заметил я. – Лучше бы прямо отправиться в тюрьму.

Я достал бумагу и копирку и пододвинул пишущую машинку.

– Чем ты там занимаешься? – поинтересовался Вулф

– Начинаю писать этот проклятый отчет.

– Что же ты вначале не поиздеваешься надо мной?

– Пустая трата времени. Во всяком случае, я же ответил вам, что Данбар Уиппл не убивал мисс Брук.

– Да, ответил. Но почему ты так ответил?

Я резко повернулся к Вулфу:

– Вы знаете почему. Когда Данбар Уиппл крикнул: «Что вы сделали?! Что вы сделали?!» – я тут же подумал: «Нет, убийца не он». Не спорю, он точно так же мог вести себя, если бы был убийцей, но тогда это была бы игра, а тут у него получилось совсем уже искренне. Сыграть так свою роль мог только гений, а я еще не встречал других гениев, кроме вас. Эту же искренность я почувствовал в его тоне и во всем поведении, когда он заявил, что я знаю убийцу, и когда извинялся потом перед вами. Продолжать?

– Не надо. Я тоже не сомневаюсь, что он не лжет… Ты понимаешь, что твой отчет нужен не только мистеру Кремеру? Я тоже хочу его почитать.

– Понимаю и приступаю к делу. Вечно вы находите для меня такие вот скучнейшие поручения.

На составление отчета у меня ушло часов одиннадцать – четыре часа в четверг вечером и большая часть пятницы. Получилось тридцать две страницы, не считая показаний для полиции, изложенных отдельно. Возможно, я справился с работой не слишком оперативно, но мне приходилось писать главным образом по памяти В пятницу днем, в четверть пятого, я вложил отчет в конверт написал на нем фамилию инспектора Кремера поехал на такси в нотариальную контору на Восьмой авеню, заверил свои показания и отвез в уголовную полицию на Двадцатой улице. Обратно я ехал тоже на такси. В этот ясный зимний день было бы неплохо прогуляться, но уже вышла «Газетт», и я обнаружил в ней заметку, которую хотел прочитать не торопясь.

Дело в том, что несколько раньше Уиппл по телефону сообщил нам о своем разговоре с адвокатом Остером. От имени клиента тот не только согласился на участие Ниро Вулфа в расследовании, но и заявил, что рад воспользоваться его помощью. По распоряжению Вулфа я тут же связался с Лоном Коэном и сообщил, что если он найдет возможным прислать репортера, мы сможем дать кое-какие интересные сведения. Вулф даже велел мне направить репортера к нему в оранжерею, если он придет между девятью и одиннадцатью. Газетчик явился вскоре после десяти, и Фриц на лифте доставил его в оранжерею. Я бы не назвал этот случай беспрецедентным, но необычным – безусловно. Жаль, я не мог довести до сведения Данбара Уиппла, что для него, негра, Вулф сделал исключение, которое почти никогда не делал для белых клиентов.

Вскоре после ленча позвонил Остер и сообщил, что вместе с отцом Данбара приедет к нам в шесть часов.

Возвращаясь в такси из уголовной полиции, я трижды прочитал заметку. Она была помещена на третьей полосе под заголовком: «Ниро Вулф обязуется доказать невиновность Данбара Уиппла». В заметке говорилось: