– Ах, вот оно что… – покачал головой Радун. – Если вы пришли ко мне именно за этим, то попали в самую точку: мы на соседних нарах с Сиплым в СИЗО парились. Он в нашей камере смотрящим был.

– Вот как! – обрадовался Тавров. – И какие у вас были отношения?

– Какие отношения у меня могли быть с ним, если я рядом с ним спал у окна, а не возле параши? – усмехнулся Радун.

– То есть, можно считать, доверительные, – отметил Тавров. – А почему уголовник с тремя ходками выделил вас, человека, в общем-то, чуждого уголовному миру и попавшего в СИЗО первый раз?

– Скажем так: наличие общих и достаточно авторитетных знакомых, – осторожно ответил Радун, заметно похолодевшим тоном давая понять, что не намерен ничего пояснять.

– Понял, – кивнул головой Тавров и поспешил задать другой вопрос, чтобы уйти от щекотливой темы: – А не было ли среди знакомых Сиплого людей с ярко выраженными паранормальными способностями?

– Что вы имеете в виду? – с иронией спросил Радун. – Тех, что двигают взглядом спичечные коробки?

– Тех, кто совершенно точно обладал заметными паранормальными способностями и при этом являлся безусловным авторитетом для Сиплого, – конкретизировал Тавров.

– Почему «являлся»? – насторожился Радун. – Сиплый умер?

– Под Псковом Сиплого и двух его подельников расстрелял из пистолета киллер, – сообщил Скавронов. – И у нас есть все основания полагать, что это сделано по приказу человека, для которого Сиплый делал кое- какую работу в Пскове. В общении с подельниками Сиплый называл этого человека Хозяин. Нам про этого Хозяина достоверно известно лишь то, что он роста среднего, плотного телосложения, по-русски говорит без акцента и обладает выраженными паранормальными способностями.

– Да, расплывчатая ориентировка, – задумчиво проговорил Радун. – А какими именно способностями обладает этот Хозяин? Вы можете уточнить?

– По его указанию Сиплый похитил одного из братьев-близнецов, похожих друг на друга как две капли воды, – начал пояснять Тавров. – Так вот: Хозяин, едва войдя в практически темную комнату, сразу определил, что это не тот близнец, который ему нужен. Мы полагаем, что без паранормальщины тут не обошлось.

– Сверхчувствительность, – сказал Радун.

– Что? – переспросил Тавров.

– Способность чувствовать то, что обычные люди не способны чувствовать даже после длительных целенаправленных тренировок, – пояснил Радун. – Ну, например: так называемое чувство опасности можно развить у обычного человека при помощи специальных тренировок – такое бывает у матерых преступников или шпионов. А вот другой пример: в одной из сказок мальчик чувствовал золото. Едва ему стоило встать рядом с зарытым в земле сундучком с золотыми монетами, как мальчику немедленно становилось невыносимо плохо. Такую способность не разовьешь, она либо есть, либо нет! В случае с вашим Хозяином вы столкнулись именно с врожденной сверхчувствительностью к тому внутреннему признаку, который кардинальным образом отличал одного вашего близнеца от другого.

– Один из них имел колдовские способности, а другой – нет, – сказал Тавров. – Вы полагаете, он мог это почувствовать?

– Ну, это может почувствовать даже экстрасенс средней руки, – улыбнулся Радун. – Тем более если использовать предназначенные для этого магические предметы. А как по вашему, не обладал ли этот Хозяин более значительной силой?

– Это вряд ли, – подумав, ответил Тавров. – Тогда, чтобы определить ошибку своих исполнителей, ему не пришлось бы входить в комнату.

– Резонно, – согласился Радун. – Я так понимаю, что речь идет о человеке, который обладает весьма средними экстрасенсорными способностями, но умело пользуется ими в своих интересах и весьма, весьма амбициозен.

– Пожалуй, да! – одобрил Тавров нарисованный Радуном психологический портрет. – И вы знаете такого человека из окружения Сиплого?

– К сожалению, нет! – развел руками Радун.

Тавров и Скавронов разочарованно переглянулись. Скавронов взглянул на часы и решительно поднялся из кресла:

– Спасибо, господин Радун! Кое-что вы нам прояснили, хотя, честно говоря, того, что хотели узнать, мы не узнали. Извините за беспокойство!

– Вы куда-то торопитесь? – осведомился Радун. – Понимаю, вы очень занятой человек, но ведь вы сами справедливо заметили, что не узнали того, ради чего приходили. Так отчего бы вам не задержаться на десять минут?

– Вы шутки шутите? – сурово прищурился Скавронов. – Вы же ясно сказали, что не знаете интересующего нас человека.

– Лично – нет, – подчеркнул Радун. – Но со слов Сиплого узнал о нем достаточно много того, что может оказаться вам полезным.

Скавронов снова уселся в кресло.

– Может, чай или кофе? – предложил Радун.

– Лучше сразу к делу! – выдвинул контрпредложение Скавронов.

– Извольте! – согласился Радун и приступил к рассказу. – Итак, когда мы с Сиплым вынужденно коротали время в одном весьма тесном помещении, то беседовали на темы паранормальных явлений, экстрасенсорики и прочих вещей, в которых Сиплый ничего не понимал, но которые очень уважал. Вначале я думал, что это просто почтительность, которую испытывают непосвященные перед непонятными и даже пугающими явлениями. Но оказалось, что на самом деле он ценил, если можно так выразиться, «прикладные аспекты» данных явлений.

– В смысле? – не понял Скавронов. – Его интересовало, нельзя ли силой мысли или при помощи колдовского ритуала беспрепятственно проникать в квартиры богатых граждан?

– Не совсем так, хотя ход мысли верный, – усмехнулся Радун. – Сиплый потешался над тем, что я парюсь за чужие преступления и при помощи своих способностей не смог даже составить себе алиби. В противовес он приводил одного своего знакомого, которого почитал за величайшего экстрасенса и мага. Меня это задело за живое, и я всячески пытался выудить из него любую информацию об этом «уникуме».

– И вам удалось? – нетерпеливо перебил Скавронов.

– А вы сомневались? – с чувством превосходства спросил Радун. – Довольно скоро я выяснил достаточно много про этого типа, которого Сиплый никогда не называл по имени, а всегда так: «один мой кореш». Так вот: этот «кореш» имел выраженные, хотя и не из ряда вон выходящие способности. И успешно ими пользовался при совершении мошеннических операций. Но он не ограничивался только этим: он явно использовал какие-то – хоть и примитивные, но определенно колдовские – практики. Он изображал из себя практикующего мага, якобы способного снимать порчу и излечивать неизлечимые болезни. На самом деле это было всего лишь прикрытием: он втягивал людей в свои сети, стремился полностью подчинить их своей воле или хотя бы сделать зависимыми. И все это с одной целью: присвоение имущества. Делал он это, надо сказать, успешно, причем не один год – чем и вызывал глубокое уважение Сиплого.

– И ни разу не попадал в поле зрения органов правопорядка? – усомнился Скавронов. – Допустим, он убеждал людей писать завещания в его пользу. Но ведь надо еще дождаться их смерти! А родственники? Ведь не всегда же ему попадались абсолютно одинокие жертвы!

– Да, разумеется, – согласился Радун. – Родственники жаловались, но не столь активно, чтобы привлечь пристальное внимание органов. И тому было объяснение: на их глазах более или менее здоровые люди умирали страшной и необъяснимой смертью. И когда «кореш» им намекал, что их ждет та же судьба, часто этого оказывалось достаточно, чтобы родственники отказывались от претензий.

– И что, неужели он действительно убивал при помощи колдовских ритуалов? – недоверчиво усмехнулся Скавронов.

– Судя по всему, да, – подтвердил Радун. – При этом он, как правило, не мудрствуя лукаво, использовал один и тот же прием. Своим клиентам, подлежащим ликвидации – то есть уже истратившим все деньги или оформившим завещание на нужного человека, – он в качестве якобы магического амулета давал кольца с