Я проснулся под пение птиц: несколько представителей Emberiza, чижи, и, разумеется, наш вестник весны Sturnus. Еще обязательно должны быть попугаи, но их криков, к счастью, пока не слышно. Воздух прохладен и свеж, пахнет горьковатой травой наподобие тысячелистника и хвоей. В самом лесу наверняка ощущается запах гниения, но в лагере он не чувствуется. Какая удача, что паранормальные явления выбрали для своего обитания здешние места, ибо что может быть лучше горного леса в субтропиках?
Конечно, кто-то скажет, что горный лес в Альпах значительно лучше, но я с ним не соглашусь. Умеренно густой подлесок, обилие трав, толщина подстилки не менее пяти сантиметров, муравейники, осиные гнезда, пчелиные семьи, огромное количество малознакомых и вовсе мне не знакомых видов насекомых и птиц… Широколиственный листопадный лес, чем-то близкий к европейскому, но во многом — и это важно — от него отличающийся. Работать интересно везде, но работать в новых местах гораздо интереснее. А среди сосновых и тисовых стволов еще и приятнее — это вам не гелея, в просторечии именуемая джунглями.
Я это все к чему? Да к тому, что сегодня я запланировал первый выход на полигон. Пока никаких исследований, сбора образцов — чисто ознакомительный визит. Сделать кружок километров на пять-шесть для начала вполне достаточно. Посмотреть, насколько район проходим, много ли хищников. Тут вполне могут водиться пантеры и даже тигры. А уж волки — наверняка. Надо выяснить, насколько они агрессивны, насколько привыкли бояться людей. Это будет важно для дальнейшей работы.
Волки — это ладно, с ними я знаю, как себя вести. А если встречусь со здешними партизанами? Или, того хуже, с тремя демонами, о которых вчера читал? В первом случае меня возьмут в заложники, и придется ЮНЕСКО платить за меня выкуп. А во втором дело хуже: низвергнут меня в ад, где стон и скрежет зубовный, и заставят терпеть вечные муки за каждую халтурно прочитанную лекцию (было такое дело, ой было!), за романы с аспирантками, за… да найдется за что. Или превратят меня в здешнего вампира, и буду по ночам красться к лагерю и пить кровь из милой секретарши Джейн или из своего соседа Барта Персона. Хотя нет, соседа лучше не трогать, у него наверняка найдется в рюкзаке антивампирная рогатка и пара осиновых кольев, острия которых смочены монастырским елеем. Да и в целом человек симпатичный. С его образом мыслей он мог быть гораздо более назойливым и замучить меня до смерти всякими тайнами инь и ян. А он нет, ничего. Заметил вчера, что меня раздражают его рассуждения — и сразу свернул разговор. Таких соседей надо ценить, будь они хоть культурологами, хоть уфологами. Конечно, может оказаться, что вчера Барт Персон просто сдерживался, чтобы произвести на меня хорошее впечатление, а впоследствии проявит свою занудливую сущность. Глядишь, еще заставит меня переставлять кровать и тумбочку под тем предлогом, что в районе моего пупка сошлись линии темных полей, за завтраком будет учить меня левитировать, а перед обедом очищать карму. Ладно, поживем — увидим.
В конце концов, Видович прав: если мы имеем дело с явлениями, не укладывающимися в рамки классических научных объяснений, присутствие специалистов по паранормальным явлениям вполне уместно. И хотя кое-кто из коллег фыркает по поводу приглашения в экспедицию уфолога, психолога и культуролога (доктор Прунцль, например, вчера во время экскурсии фыркал вполне откровенно), я в данном вопросе на стороне нашего руководителя.
Ну так что, встаем и собираемся в путь? Ах, я деревянная голова, полено я липовое! Видович ведь вчера говорил, что утром намечает первое рабочее совещание. У него ведь тоже свой «ознакомительный визит»: надо пообщаться с группой, провести первое, предварительное обсуждение ситуации, составить план работы. Наверняка и информацию какую-то дадут. Так что надо идти. Но во сколько это наше ученое свидание назначено и который, кстати, сейчас час?
Спустя несколько минут, с помощью телефона выяснив у деловитой Джейн, что совещание назначено на десять, а заодно самостоятельно установив, что сейчас уже половина десятого, я направился в закуток, условно обозначавший в нашем домике кухню. На завтрак в столовую я, разумеется, опоздал, а без чашки утреннего кофе я не могу не то что мыслить, но даже более или менее устойчиво существовать.
Первый же глоток божественного быстрорастворимого напитка активизировал мои ленивые мозговые клетки, и я сообразил, что мой свежеобретенный сосед о предстоящем совещании ничего не знает. Конечно, можно положиться на его экстрасенсорные способности и космическую интуицию, закаленную в походах по пустыне Наска, но долг вежливости требует все-таки коллегу предупредить.
Не выпуская из рук чашку с кофе, я постучал в комнату соседа. Тишина. Постучал громче. Эффект тот же. Когда я забарабанил в третий раз, неплотно прикрытая дверь открылась, и моим глазам предстала пустая комната с аккуратно застеленной кроватью. Барт Персон исчез. Может, улетел на огненном драконе? А может, его вообще не было и весь вчерашний эпизод с появлением неутомимого уфолога мне просто приснился?
Я еще раз, уже более внимательно, оглядел комнату—и замер с чашкой в руке. Боюсь, в тот момент вид у меня был как у управдома, попавшего в сказочный дворец. Дело в том, что теперь стены комнаты отнюдь не были пустыми образцами мастерства здешних маляров и штукатуров. Две из них были увешаны картинами — и что это были за картины! Я прошел вдоль стен, разглядывая их. Там были летающие люди, лабиринты пещер, в глубине которых мерцали звезды; города, парящие над морем; яркие сказочные сюжеты с рыцарями, драконами и какими-то маленькими человечками; портреты суровых то ли воинов, то ли мудрецов в тогах… Сюжеты, конечно, вполне предсказуемые для искателя руд и вод, однако… Я, конечно, совсем не специалист, но мне показалось, что исполнено все это было очень умело. Да нет, чего там, замечательно было нарисовано, так что хотелось рассматривать каждое изображение подробно. Жаль, времени не было. Что ж, надо будет признаться в неумышленном вторжении и напроситься на экскурсию. Да, но откуда все это великолепие взялось? Если это и правда картины, то привезти их с собой мой сосед никак не мог! Однако, приглядевшись чуть внимательнее, я понял, что передо мной всего лишь листы ватмана. Такие можно скатать и перевозить в чертежной тубе. Что, впрочем, не уменьшало их художественных достоинств.
Изучение соседской выставки заставило меня даже забыть о чашке в руке. А уж о неумолимом времени тем более. Однако, выйдя из художественного оцепенения, я сообразил, что до совещания остается совсем ничего и я опаздываю. Пришлось добираться до штабного домика ускоренным шагом, временами переходящим в бег.
Тем не менее, когда я приблизился, все уже были в сборе. У входа в домик был установлен большой экран. По бокам, словно почетный караул, сидели Видович и Уокер, а перед ними на расставленных веером складных стульях разместились участники экспедиции. Я с достоинством произнес «доброе утро» и занял свободный стул на галерке.
— Коллеги, мы начинаем, прошу внимания, — произнес Видович. Руководитель экспедиции говорил сидя, глядя куда-то на угол стола и лишь иногда поднимая глаза на слушателей. Как я впоследствии убедился, это была его обычная манера; она не всем нравилась, некоторым казалось, что от них что-то хотят скрыть. — К сожалению, наша экспедиция все еще не в полном составе: вчера вертолет должен был доставить остальных участников, но рейс был отменен из-за грозы. Так что пока к нам никто не присоединился. Тем не менее мы приступаем к работе.
— Прошу прощения, — подал я голос, — но один человек вчера все же прибыл. Это мой сосед Персон. Он добрался самостоятельно, на машине. Сейчас он, наверное, на прогулке.
— Ваш сосед прибыл вчера? — удивился Уокер.
— Да, капитан, уже после вашего визита.
— Вот как? Любопытно… — пробормотал капитан. Видович помолчал, ожидая, не захочет ли еще кто-нибудь так же вежливо прервать его речь, затем продолжил:
— Так вот, ситуация вам известна, поэтому я позволю себе лишь кратко изложить свое видение обстановки и стоящих перед нами задач. В Готане наблюдаются явления, до сих пор не нашедшие признанного всеми объяснения. Я имею в виду прежде всего разного рода происшествия с
