— Ты знаешь, Стил пришла в бешенство, когда узнала, что мы проследили за Кеннеди. Поразительно. Другая порадовалась бы.

— Да она ведь женщина! А логика — не самое сильное женское качество.

— Вообще-то я бы, окажись на ее месте, тоже вряд ли смог рассуждать логически, — заметил Тарталья.

Джонс пожал плечами, словно желая сказать, что ему и своих хлопот хватает, некогда о чужих задумываться. Он поднял обертку от сэндвича Тартальи и внимательно прочитал состав.

— Сэндвичи, приятель, надо делать самому, — заметил он. — Никогда не знаешь, какой дряни они туда напихают.

— Спасибо. Непременно вспомню о твоих рекомендациях, когда у меня выдастся пяток свободных секунд, чтобы нарезать сэндвич.

— А ты заведи подружку, — посоветовал Джонс, комкая обертку и швыряя ее в корзинку. — Женщины обожают готовить.

— Зато сколько от них мороки! — возразил Тарталья. — Оно того не стоит.

Он вспомнил о жене Джонса, которая вечно одолевала беднягу на службе бесконечными звонками. Ни у одной женщины из тех, что ему нравились, не хватало времени на домашние хлопоты. Ну и что, подумаешь! Лучше иметь рядом человека с независимым умом и чувством юмора, чем дуру, которая только и занимается глажкой и готовит ужин. С этим он и сам отлично справится.

Взгляд Джонса упал на стопку дисков на столе:

— Купил новую музыку? Планируешь вечерок посидеть дома, э?

— Ты, надеюсь, не возражаешь?

— У тебя, наверное, уже большущая коллекция собралась.

Взяв два верхних диска, Джонс просмотрел надписи:

— Чарли Паркер и Хамфри Литтелтон? Саксофон и труба? Только не говори, что теперь ты подсел на джаз.

— Мне через два года стукнет сорок. Подумал, пора попробовать что-нибудь новенькое. Захотелось проявить широту взглядов.

— Хм? Насколько я слыхал, с широтой взглядов у тебя все в порядке. — Джонс вздернул светлые брови и посмотрел на Тарталью взглядом, по его мнению, многозначительным, хотя, что он подразумевал, Тарталья понятия не имел. — А, и «Реквием» Верди. Это красивая музыка. — Джонс прищурился и ткнул пальцем-обрубком в обложку. — Слушай-ка, а вот этот парень точь-в-точь ты.

Тарталья взглянул:

— Ильдебрандо д'Арканджело. Баритон из Пескары.

— Твой двойник, точно тебе говорю. Невероятно! Ты уверен, что у тебя нет брата-близнеца?

— Приятно слышать, конечно, жалко только, голоса у меня нет.

Джонс сочувственно покивал:

— Я и сам иногда люблю послушать оперу. Мальчишкой пел в хоре. А что ты думаешь об этом нашем парне, Брине? Чертовски хорош, правда?

— Я его только один раз слушал вживую. Певец обалденный! Жалко, не могу позволить себе почаще ходить на его концерты.

Джонс перебирал диски, осматривая каждый, точно какую-то редкую диковинку:

— А кто такая Орнелла Ванони?

— Итальянская певица шестидесятых.

— А «Мэтчбокс Твенти»? И «Эдиторс»? Я отстал от жизни?

— Ты давай слушай новых исполнителей со старыми песнями «Иглз» и не забивай ерундой свою маленькую красивую башку. — Тарталью все сильнее раздражала болтовня Джонса. Он выдрал диски у того из рук и переложил на дальний конец стола. — А теперь уматывай, Джонси, оставь меня в покое. У меня работы выше крыши.

Джонс пожал плечами, тяжело протопал к своему рюкзаку, вынул термос и пакет с толстыми домашними сэндвичами.

— У тебя, Марк, аскетически-католические вкусы. — Он тяжело плюхнулся на стул у своего стола и развернул фольгу. Не успел он откусить первый огромный кусок, как по комнате растекся привычный запах тунца и лука.

— Так ведь я — католик. Чего ж тут удивительного.

Тарталья откатился на стуле подальше от этого запаха.

Джонс понимающе покивал головой:

— Я и забыл. Католик по названию, католик по натуре. Кстати, а сказывается это при выборе женщин? — Он снова откусил от сэндвича, и в маленьких карих глазках у него зажегся прежний озорной огонек.

— Только при выборе музыки… — отозвался Тарталья, внезапно догадавшись, на что Гэри намекает. Поразительно, как быстро даже самые личные события твоей жизни становятся известны окружающим. Если это Сэм разболтала, подумал Марк, убью девчонку. Он уже собирался вступить с Джонсом в перепалку, когда слово колючкой царапнуло ему мозг. «Католик»… Темнота озарилась потоком света. Католичка, сказал про Келли Гудхарт Шон Эшер. Она была католичкой…

— Так как там у нас с дамами-патологами? — с набитым ртом продолжил Джонс. — Такими… с рыжими волосами и…

— Заткнись-ка, Гэри, на минутку. — Тарталья отмахнулся от него, не разбирая, что тот мелет, мысли у него неслись вскачь, разрозненные осколки пазла стали складываться в некий упорядоченный узор. — Я кое-что сообразил. Католик! Ты сказал — католик.

— И что?

Рот Джонса опять был набит. Тарталья крепко зажмурил глаза, чтобы ему не мешал вид жующего Джонса.

— И меня как стукнуло! Келли Гудхарт была католичкой. И Мэрион Спир — тоже. Спорю, что и Иоланда Гарсиа, и Лаура Бенедетти тоже были католичками. Интересно, что там с Джеммой и Элли. Проверить! Надо срочно проверить! Вот оно — связующее звено, которое мы, черт бы нас побрал, никак не могли выудить! Тупицы! Идиоты!

Не успел Джонс слово вымолвить, как Тарталья сорвался с места и вылетел из кабинета, помчавшись по коридору к общей комнате. Там за столом обнаружилась только Иветт Дикенсон, жевавшая сэндвич.

— Где все?

Иветт пожала плечами:

— В основном у канала, обходят близлежащие дома. А что?

— Немедленно вызови всех сюда! Всех, до кого сумеешь дозвониться! Срочно! Погоди, — остановил ее Тарталья, когда та потянулась к телефону. — Не помнишь, Джемма Крамер и Элли Бест… Они были католичками?

Дикенсон непонимающе взглянула на него. Очевидно, решила, он спятил.

— Насчет Джеммы не знаю, а Элли, мне кажется, да. Смутно припоминается, ее мать что-то такое говорила. А что, это важно?

— Пари держу, что и Джемма тоже была католичкой. Меня наконец осенило, какая между ними имелась связь. Все жертвы Тома — католички. Обзвони семьи девушек. Выясни, в каких религиозных общинах они состояли. В каком хоре пели.

Дикенсон смотрела с сомнением.

— Мы ведь уже прошерстили клубы и всякие прочие заведения, сэр. И никакого связующего звена.

Тарталья вздохнул. Что ж, может, и не все так просто. Но чутье подсказывало: он взял верный след.

— Если единственное, что было общего между девушками, — религия, то в ней и кроется связь.

— Думаете, Том — священник, сэр?

— Нет, не то, — покачал головой Тарталья. — Жили-то они в разных районах Лондона. У них не мог быть один священник. — Он сунул руки в карманы и уставился в пространство, пытаясь осмыслить что к