помочь?

– Во-первых, я хотел бы еще раз извиниться за то, что пришлось побеспокоить вас в такой… в такое трудное время, – начал Ребус и посмотрел на Дэвида, который, казалось, интересовался происходящим еще меньше, чем Эллен.

– Мы понимаем, инспектор. Это ваша работа, а мы… мы готовы сделать все от нас зависящее, чтобы помочь вам поскорее поймать негодяя, который убил Филиппу. – Томас Костелло сжал кулаки, словно демонстрируя готовность собственноручно расправиться с преступником. Его лицо было почти квадратным, коротко подстриженные волосы зачесаны со лба назад, глаза все время щурились, и Ребус догадался, что Томас Костелло носит контактные линзы и боится их потерять.

– У нас появилось несколько вопросов, которые мы хотели бы задать вашему сыну…

– Задавайте, инспектор. Кстати, вы не против, если я тоже послушаю?

– Что вы, совсем нет. Может быть, вы даже сможете что-то добавить.

– Тогда начинайте. – Он резко повернулся и посмотрел на сына. – Дэви!… Ты слушаешь?…

Дэвид Костелло кивнул и с хрустом откусил еще один кусок яблока.

– Прошу вас, инспектор, – сказал мистер Костелло.

– Что ж, для начала я хотел бы спросить Дэвида вот о чем… – Ребус не спеша достал из кармана блокнот и принялся листать, хотя сомневался, что ему придется что-то записывать, а вопросы он помнил и так. И все же иногда появление блокнота могло сотворить маленькое чудо. Большинство опрашиваемых свято верили в могущество написанных на бумаге слов, полагая, что вопросы в блокноте являются плодом длительных и тщательных размышлений и проверок. Когда они видели, что их ответы записываются, они начинали тщательнее обдумывать каждое свое слово или, наоборот, начинали нервничать и выпаливали всю правду.

– Может, все-таки присядете? – снова спросил Томас Костелло у Эллен и похлопал по дивану рядом с собой.

– Спасибо, я постою, – равнодушно ответила она. Этот обмен репликами каким-то образом разрушил Чары Блокнота – во всяком случае, Дэвид Костелло отнесся к его появлению без должного пиетета.

– Ну, давайте ваши вопросы, – сказал он.

Ребус набрал в грудь побольше воздуха.

– Мы уже спрашивали тебя о компьютерной игре, в которую играла Филиппа, – начал он. – Ты сказал, что ничего об этом не знаешь, не так ли?

– Да.

– И что сам ты не особенно интересуешься компьютерными играми и тому подобным…

– Верно.

– Но по нашим сведениям, в школе ты увлекался играми в жанре фэнтези…

– Да, я помню, – перебил Томас Костелло. – Ты и твои приятели сутками торчали у тебя в комнате… – Он повернулся к Ребусу. – Буквально сутками, инспектор! Можете себе представить?!

– Могу, – сухо кивнул Ребус. – Больше того, я слышал, что точно так же ведут себя некоторые взрослые. Особенно если идет хорошая карта, а на кону достаточно большая сумма…

Костелло с пониманием улыбнулся и кивнул Ребусу, признав в нем такого же завзятого картежника, каким был сам.

– Кто вам сказал, что я увлекался этой ерундой? – спросил Дэвид.

– Это всплыло как-то само собой, – туманно ответил Ребус.

– Да, одно время я действительно увлекался ролевыми играми, но это продолжалось недолго – всего месяц или около того. Потом я к ним остыл.

– Ты знал, что Филиппа тоже играла в такие игры, когда училась в школе?

– Честно говоря, я не помню.

– Она наверняка тебе говорила… В конце концов, вы оба увлекались одним и тем же.

– К тому времени, когда мы познакомились, ни я, ни она уже не играли в эти игрушки. И насколько я помню, мы никогда не разговаривали ни о чем подобном.

Ребус пристально посмотрел на него. Веки у парня покраснели, белки глаз были розовыми от лопнувших сосудов.

– Тогда как об этом могла узнать Клер, школьная подруга Филиппы?

Молодой человек презрительно усмехнулся.

– Так это ома вам сказала? Эта долбаная корова?!

Томас Костелло предостерегающе шикнул.

– А как еще ее назвать? – огрызнулся его отпрыск. – Она только прикидывалась подругой Флип, а сама только и думала о том, как бы нас поссорить!

Она вас недолюбливала?

Дэвид немного подумал.

– Не совсем так. Скорее, ей просто тяжело было видеть, что Филиппа счастлива и довольна. Однажды я сказал об этом Флип, но она только рассмеялась. Она-то этого не замечала, не хотела замечать… Во- первых, она училась с Клер в школе, а это что-нибудь да значит. Ну а во-вторых… Много лет назад между Бальфурами и родителями Клер произошло какое-то недоразумение, и Флип чувствовала себя виноватой. Должно быть, это и помешало ей разобраться в том, что представляет собой Клер на самом деле.

– Почему вы не рассказали нам этого раньше? Дэвид посмотрел на Ребуса и неожиданно рассмеялся.

– Потому что Клер не убивала Флип!

– Нет?

– Господи, неужели вы думаете, что… – Он покачал головой. – Когда я говорил, что Клер… нехороший человек, я не имел в виду ничего такого. Это была чисто умозрительная оценка. – Дэвид Костелло немного помолчал и добавил: – Впрочем, и компьютерная игра, о которой вы упомянули, – это тоже были просто слова, пока Филиппу не… Ведь вы об этом подумали, правда?

– Мы стараемся не зацикливаться на чем-то одном, – сказал Ребус.

– Господи, Дэви!… – снова вмешался в разговор Костелло-старший. – Если тебе есть что сказать инспектору – скажи! Сними с души тяжесть!

– Я Дэвид, а не Дэви, сколько раз повторять?! – резко сказал Костелло-младший. Томас Костелло побагровел, но смолчал.

– И все-таки я не думаю, что это Клер, – добавил Дэвид, снова повернувшись к Ребусу.

– Ладно, допустим, – небрежно сказал тот. – Ну а как насчет матери Филиппы? Ты с ней ладил?

– Конечно.

Ребус нарочно долго молчал, потом повторил то же самое слово, но уже в виде вопроса.

– Конечно?…

– Вы же знаете, как относятся матери к взрослым дочерям, – начал объяснять Дэвид. – Оберегают их и все такое… Иногда даже больше, чем в детстве.

– И правильно делают, не так ли? – вставил Томас Костелло и подмигнул Ребусу, а тот в свою очередь посмотрел на Эллен, надеясь, что это как-то ее встряхнет, но она равнодушно уставилась в окно.

– Дело в том, Дэвид, – негромко сказал Ребус, – что у нас есть основания считать: твои отношения с матерью Филиппы тоже были не совсем безоблачными.

– А именно?… – удивился Костелло-старший.

– Пусть лучше Дэвид нам ответит, – предложил Ребус.

– Ну, Дэвид? – спросил Томас у сына.

– Я даже не представляю, что может иметь в виду инспектор, – хладнокровно отозвался тот.

– Я имею в виду… – Ребус сделал вид, что разыскивает какую-то запись в блокноте. – Ага, вот… По словам миссис Бальфур, она была уверена, что ты каким-то образом настраиваешь Филиппу против нее.

– Вы, вероятно, ее не так поняли, инспектор, – сказал Томас Костелло, и его руки снова сжались в кулаки.

– Боюсь, что это маловероятно, – спокойно возразил Ребус.

– Она сама не понимает, что говорит! – не успокаивался Костелло-старший. – В конце концов, она