– Что ты здесь делаешь? – слабо удивилась Эллен, все еще во власти собственных мыслей.
– Ищу тебя, разумеется, хотя мне начинает казаться, что я мог бы и не трудиться.
Ей явно стоило огромного труда взять себя в руки, но она все же выпрямилась и, пригладив волосы, пробормотала что-то похожее на извинение.
– Так что с тобой? – снова спросил Ребус. – Может, вчера ты действительно немного перебрала?
– Десять минут назад она была в полном порядке, – сказал Дэвидсон, который как раз возвращался к своему столу с кипой каких-то бумаг. – Может быть, ее расстроил этот ублюдок Холли? – добавил он, останавливаясь.
– Нет! – резко сказала Эллен.
– Ну, точно – он!… – констатировал Дэвидсон и двинулся дальше.
– Стив Холли? – уточнил Ребус.
Эллен ткнула пальцем в статью.
– Мне пришлось ему позвонить.
Ребус кивнул:
– Будь с ним поосторожней, Эллен. Это опасный тип.
– Не беспокойся, я в состоянии с ним справиться.
– Вот и славно… – Ребус продолжал кивать. – В таком случае ты, вероятно, не откажешь мне в одном одолжении?…
– Смотря в каком.
– У меня такое ощущение, что история этого немецкого студента понемногу сводит тебя с ума… Ты из-за этого вернулась на «Дикий Запад»?
– Просто мне показалось, что здесь дело пойдет быстрее. – Эллен бросила ручку на стол- – Но похоже, я ошиблась…
– Как насчет того, чтобы немного отвлечься? Я собирался кое-кого допросить, но мне нужен напарник.
– Кого именно?
– Дэвида Костелло и его отца.
– А почему ты выбрал именно меня?
– Мне казалось, я уже объяснил…
– Жалость к убогим?
Ребус тяжело вздохнул.
– Господи, Эллен, как же с тобой иногда трудно!
Она посмотрела на часы.
– У меня встреча в половине одиннадцатого.
– У меня тоже. – Ребус ослепительно улыбнулся. – Я должен показаться врачу, но мы успеем… Впрочем, если не хочешь – я не настаиваю, – добавил он после паузы.
– Ладно, – уныло согласилась Эллен, и плечи ее поникли. – Может, ты и прав…
Но Ребус уже и сам начал колебаться. Казалось, Эллен Уайли растеряла весь бойцовский дух и теперь мало на что годилась. И хотя Ребус знал причину – или думал, что знает, – он не представлял, как можно исправить положение.
– Отлично, – сказал он.
Рейнольдс и Дэвидсон с любопытством следили за разговором со своих мест.
– Гляди-ка, Шэг! – подмигнул Рейнольдс. – Битый небитого везет!…
Эллен Уайли пришлось собрать последние силы, чтобы оторваться от стула.
В машине Ребус уточнил ее задачу, но Эллен слушала невнимательно. Она почти не задавала вопросов и все время смотрела в окно, разглядывая лица прохожих. Наконец Ребус оставил «сааб» на гостиничной парковке и первым вошел в вестибюль отеля «Каледониэн». Эллен неохотно тащилась следом, держась в паре шагов позади него.
Отель «Каледониэн», или «Кэли», располагался в западной части Принсес-стрит и представлял собой типичное для современного Эдинбурга здание из монолитного бетона, облицованное красным кирпичом. Ребус понятия не имел, сколько может стоить здесь номер, но подозревал, что много. Несколько лет назад он ужинал в здешнем ресторане с женой и ее знакомыми, которые решили провести в Эдинбурге медовый месяц. Знакомые настояли, чтобы стоимость ужина присоединили к их плате за номер, поэтому итоговую цифру Ребус так и не узнал. Весь вечер он провел как на иголках – как раз в это время он расследовал одно дело, и ему не терпелось к нему вернуться. Очевидно, Рона это почувствовала, так как совершенно исключила его из разговора, погрузившись в воспоминания, которые были общими только для нее и ее друзей. Молодожены держались за руки не только между переменами, но и, кажется, даже во время еды, а Ребус и Рона уже тогда были практически чужими – их брак больше не существовал, от него осталась только видимость…
– Ничего себе живут некоторые, – сказал Ребус Эллен, пока дежурный клерк звонил в номер Костелло. Несколько ранее он позвонил Дэвиду на квартиру, но там никого не оказалось; тогда он стал наводить справки, и кто-то сказал ему, что родители Костелло прилетели в Эдинбург в воскресенье вечером и что парень, скорее всего, проводит время с ними.
– Насколько помню, я еще ни разу здесь не была, – ответила Эллен. – Но в конце концов, это же просто отель – еще один отель, каких много.
– Жаль, тебя не слышит управляющий, – заметил Ребус. – Или сам Костелло-старший.
– Но ведь это правда, не так ли?…
Ребус бросил на нее быстрый взгляд. Ему вдруг показалось, что Эллен отвечает, не особенно задумываясь над смыслом сказанного. Ум ее где-то блуждал, а слова служили лишь для того, чтобы заполнить пустоту.
– Мистер Костелло вас ждет, – с улыбкой сообщил дежурный клерк и, назвав номер комнаты, показал дорогу к лифтам. Возле лифтов маячил носильщик в форменной куртке отеля; он пристально взглянул на детективов, но, увидев, что работы (и чаевых) не будет, отвернулся. Когда лифт скользнул вверх, Ребус начал напевать по памяти «Мальчика-посыльного», подражая хрипящей и завывающей Кейт Мун.
– Что это ты мычишь? – спросила Эллен.
– Это из Моцарта, – не задумываясь, солгал Ребус, и Эллен кивнула с таким видом, словно сама узнала мелодию.
Номер, который занимал Томас Костелло, действительно был отдельным, но не изолированным. Отдельная дверь вела из гостиной в соседний номер, и, прежде чем Томас успел ее закрыть, Ребус заметил закутанную в халат фигуру его жены. Сама гостиная была достаточно уютной и вмещала диван, кресла, стол и телевизор. В небольшую прихожую выходили двери спальни и ванной комнаты. Пахло мылом, шампунем и совсем немного – застоявшимся воздухом, как бывает иногда в гостиничных номерах, в которых долго никто не жил. На столе стояла корзина с фруктами, а на диване сидел, развалясь, Дэвид Костелло и грыз яблоко. Ребус заметил, что он побрился, но его волосы по-прежнему выглядели сальными и давно не мытыми. Серая майка и черные джинсы выглядели новыми или недавно выстиранными; шнурки на кроссовках были развязаны, но Ребус не мог сказать, нарочно или по небрежности.
Томас Костелло оказался несколько ниже ростом, чем ожидал Ребус, но когда он двигался, на его мощных, как у профессионального боксера, плечах бугрились крепкие мускулы. Ворот розовато-лиловой рубашки был расстегнут, брюки поддерживали бледно-розовые подтяжки.
– Проходите, проходите, присаживайтесь, – сказал он, указывая гостям на диван. Ребус, однако, предпочел кресло, а Эллен осталась стоять. Томасу Костелло не оставалось ничего другого, кроме как сесть на диван самому, что он и сделал, широко раскинув ноги и положив руки на спинку, однако уже в следующую секунду он подобрал ноги под себя, громко хлопнул в ладоши и заявил, что им всем необходимо выпить «чего-нибудь покрепче».
– Не трудитесь, мистер Костелло, – сказал Ребус. – Мы на службе.
– Приговор окончательный? – Мистер Костелло повернулся к Эллен, и она явно через силу кивнула.
– Ну что ж… – Томас Костелло снова откинулся на спинку дивана. – В таком случае чем мы можем вам
