зацепился в сетке. Вынув его, Сент-Джеймс поднес его к свету, после чего отдал парик Линли.
– Саймон, что это? – спросила леди Хелен.
Ответил он не сразу. Сначала еще раз посмотрел на волос, зажатый в пальцах, постепенно осознавая, к каким выводам его подталкивает этот волос. Только одно объяснение имело смысл, и только одно объяснение решало загадку исчезновения Тины Когин. Однако он не сразу изложил свою версию.
– Дебора, ты надевала его?
– Я? С какой стати?
Взяв чистый лист белой бумаги, он положил на него волос и поднес к свету:
– Волос рыжий.
Сент-Джеймс поглядел на Дебору. Удивление в ее глазах сменилось пониманием.
– Это возможно? – спросил он, поскольку только она видела обоих и только она могла подтвердить его догадку.
– Ох, Саймон. Яне очень в этом понимаю. Не знаю. Правда не знаю.
– Но ты же видела ее. Разговаривала с ней. Она дала тебе питье.
– Питье, – повторила Дебора и бросилась вон из квартиры.
Всем было слышно, как грохнула о стену дверь ее квартиры.
– В чем дело? – спросила леди Хелен. – Не думаешь же ты, что Дебора имеет к этому отношение. Женщина меняет внешность. Инкогнито. Все просто и ясно. Она хотела жить инкогнито. Она пряталась.
Сент-Джеймс положил листок бумаги на стол. Сверху положил волос. Снова и снова он слышал это слово. Инкогнито. Инкогнито. Потрясающая шутка.
– Господи, – прошептал он. – Она же всем, с кем встречалась, говорила. Тина Когин. Тина Козин. Это же анаграмма.
В комнату влетела Дебора, потрясая фотографией, которую она привезла из Корнуолла, а в другой руке держа карточку с записью рецепта. То и другое она отдала Сент-Джеймсу:
– Переверни.
Это ему было не нужно. Он и без того знал, что почерк будет один.
– Саймон, это она дала мне. Рецепт своего напитка. А на обратной стороне фотографии Мика…
Линли подошел к ним, взял карточку и фотографию у Сент-Джеймса.
– Боже Всемогущий, – прошептал он.
– Что, черт возьми, там такое? – спросила леди Хелен.
– Думаю, это объясняет, зачем Гарри Кэмбри потребовалось убеждать всех, что его сын – супермен, – ответил Сент-Джеймс.
***
Дебора налила кипяток в чайник и понесла чайник в комнату, чтобы поставить его на дубовый столик, который теперь стоял посреди комнаты. Дебора и Линли сидели на раскладывающемся диване, леди Хелен и Сент-Джеймс – на стульях. Сент-Джеймс прихватил с собой расчетную книжку, которая лежала вместе с остальными вещами Мика Кэмбри: с папкой, карточкой с телефоном «Айлингтон- Лондон», оберткой из «Талисмана», фотографией, рецептом напитка, который он вручил Деборе в день ее переезда – в качестве Тины Когин.
– Вот эти десять цифр, – показала леди Хелен, – плата за квартиру, которую вносила Тина… вносил Мик Кэмбри. И время как будто совпадает. Смотри, Саймон, с сентября по июнь.
– Он снял квартиру задолго до того, как они с Марком затеяли свое дело, – заметил Линли.
– Значит, деньги из другого источника? – спросила Дебора.
– Судя по словам Марка, из этого же.
Леди Хелен провела пальцем по странице, на которой была доходная часть.
– Но он целый год получал деньги два раза в месяц. Откуда, черт побери?
– Очевидно: у него был еще один источник дохода, – подвел итог Сент-Джеймс, еще раз проглядев записи.
Он обратил внимание на то, что суммы не совпадали. Иногда Мик получал много, иногда мало. Таким образом, пришлось отвергнуть версию, мгновенно пришедшую ему на ум. Это не мог быть шантаж, так как шантажисты обычно увеличивают размеры платежей за попавшую им в руки информацию. Жадность не дает им покоя, или легкие деньги легко приходят и легко уходят.
– Кроме того, – продолжал Линли, – Марк сказал нам, что они вложили свою прибыль в следующую партию товара, которая, кстати, больше первой. То, что он в воскресенье взял «Дейз», это подтверждает.
Дебора разлила чай по чашкам. Сент-Джеймс положил себе привычные четыре ложки сахара, прежде чем леди Хелен, пожав плечами и передав сахарницу Деборе, открыла папку.
– Мик, скорее всего, продавал кокаин в Лондоне. Если бы он делал это в Нанруннеле, кто-нибудь обязательно об этом узнал. Миссис Свонн, например. Не думаю, чтобы от нее могло что-нибудь укрыться.
– Похоже на то, – отозвался Линли. – В Корнуолле у него была репутация журналиста, и вряд ли он стал бы ставить ее под удар.
– У меня сложилось впечатление, – сказал Сент-Джеймс, – что в Лондоне у него тоже была кое-какая репутация. Он же работал в Лондоне, прежде чем вернулся в Корнуолл.
– Но не как Тина Когин, – вставила Дебора. – Впрочем, он мог продавать наркотики в женском обличье.
– Тиной он стал в сентябре, – подхватила леди Хелен. – Во всяком случае, квартиру снял в сентябре. Наркотики стал продавать в марте. Слишком большой промежуток. – Она постучала пальцами по папке. – Кстати, список «на будущее» не поддается расшифровке. Пора узнать, что это за «будущее»?
– Может быть, это будущие покупатели кокаина? Они-то нам ничего не скажут, – заметил Линли.
Леди Хелен безмятежно улыбнулась:
– Полицейским, милый Томми, уж точно не скажут.
Сент-Джеймс знал, что означает эта ангельская улыбка. Если кто-то и мог выудить информацию у совершенно чужого человека, то только леди Хелен. Ее особым талантом было с помощью ничего не значащей беседы вести человека по тропе доверия к настоящей исповеди. Она уже доказала это, достав ключ у смотрителя «Шрюсбери Корт Апартментс». Впрочем, история с ключом была для нее не больше чем детской забавой. Список фамилий давал ей повод потренироваться в своем искусстве. Она будет Сестрой Хелен из Армии спасения, или Хелен Спасительницей из программы борьбы с наркотиками, или Хелен Несчастной, погибающей без дозы. Так или иначе, но она выудит, что ей нужно.
– Если Мик продавал наркотики в Лондоне, покупатель мог отыскать его и в Корнуолле, – сказал Сент- Джеймс.
– А если он продавал наркотики как Тина, никто не знал, что это он, – вмешалась Дебора.
– Может быть, его узнали. Может быть, покупатель, знавший его как Мика, случайно встретил его как Тину.
– И потащился за ним в Корнуолл? Зачем? Шантажировать?
– А есть лучший способ достать кокаин? Если для покупателя наступили суровые времена, почему бы не воспользоваться шантажом? – Сент-Джеймс стал перебирать вещи Мика. Он смотрел на них, крутил в пальцах, клал обратно на стол. – Однако Кэмбри не стал бы рисковать своей репутацией в Корнуолле, поддавшись шантажисту. Они наверняка не договорились. Кэмбри ударили. Он упал, ударился головой и умер. Покупатель взял деньги, которые были в гостиной. Тот, кто отчаянно жаждет наркотика, кто только что убил человека, вряд ли будет раздумывать над тем, брать деньги или не брать.
Линли резким движением поднялся из-за стола. Он подошел к открытому окну, оперся на подоконник и стал смотреть на улицу. Слишком поздно Сент-Джеймс сообразил, чей портрет невольно нарисовал.
– Он мог узнать о Мике? – спросил Линли. Ему никто не ответил. Все как будто прислушивались к шуму за окном, который стал громче, так как наступил час «пик» – люди ехали домой с работы. Ревели моторы. Скрипели тормоза. Не поворачиваясь, Линли повторил вопрос: – Мой брат мог знать?
– Мог, Томми, – ответил Сент-Джеймс. Линли повернулся к нему. – Он был частью наркосети Лондона, – неохотно продолжил Сент-Джеймс. – Сидни не так давно видела его в Сохо. Вечером. В переулке.
Он замолчал и задумался, вспомнив, как сестра рассказывала ему о женщине, с которой дрался Питер.
