Хелен, чтобы пробиться сквозь профессиональную сдержанность Линли, с которой она столкнулась в библиотеке, вмиг стали бессмысленными. Он выиграл. Через мгновение леди Хелен увидела, как он собрался это использовать.

– Сядь, Хелен. – Когда она выбрала себе другое место, он сказал: – К столу, пожалуйста.

Как и в комнате Джой Синклер, стол располагался в эркере, шторы были раздвинуты. За окном быстро темнело, и в стекле отражались и призрачные тени, и золотые полоски света от лампы на ночном столике. Снаружи окно покрывала паутина морозного узора, если приложить ладонь к стеклу, то ощутишь жгучий холод, как от настоящей пластины льда.

Леди Хелен подошла к одному из стульев. Восемнадцатый век, обивка еще не выцвела, на гобеленовой ткани изображено что-то мифологическое.

Леди Хелен приготовилась тут же узнать молодого человека и похожую на нимфу женщину, которые тянулись друг к другу в пасторальной сцене, сам Линли наверняка уже узнал. Но она никак не могла сообразить, был ли это Парис, жаждущий награды после своего суда, или это был Нарцисс с тоскующей нимфой Эхо… Впрочем, в настоящий момент ее это не особенно занимало.

Линли тоже сел за стол. Его взгляд медленно изучал то, что на нем стояло и говорило само за себя: бутылку коньяку, переполненную пепельницу, дельфтское блюдо с апельсинами, один начали чистить, потом бросили, но его кожица все еще источала слабый запах. Линли впитывал все это, пока сержант Хейверс придвигала стул от туалетного столика, чтобы сесть вместе с ними, а Сент-Джеймс медленно обходил комнату.

Сотню раз до этого леди Хелен видела Сент-Джеймса за работой. Она знала, насколько он въедлив и педантичен. И все равно, наблюдая знакомую процедуру, на этот раз затронувшую ее, она почувствовала, как напряглись все ее мышцы. Он осмотрел сверху комод и туалетный столик, потом шкаф и пол. Это попахивало насилием, и, когда он откинул покрывало с ее незаправленной постели и задумчиво осмотрел простыни, выдержка оставила ее.

– Бог мой, Саймон, неужели это действительно необходимо?

Никто ей не ответил. Но и молчания было достаточно. Мало того, что ее почти девять часов держали взаперти, как обыкновенную преступницу, теперь они собираются допрашивать ее – словно их троицу не связывают годы боли и дружбы. Леди Хелен ощутила злобу, которая, как опухоль, росла внутри. Только бы не сорваться… Взгляд леди Хелен переместился снова на Линли, и она изо всех сил старалась не обращать внимания на грузные шаги Сент-Джеймса у нее за спиной.

– Расскажи нам о вчерашней ссоре.

Леди Хелен опешила, так как была уверена, что первый вопрос Линли будет связан с комнатой. Столь неожиданное начало застало ее врасплох, на что он, без сомнения, и рассчитывал.

– Я бы рада. Но мне известно только одно: все началось из-за пьесы, которую писала Джой Синклер. Они с лордом Стинхерстом страшно разругались из-за нее. И Джоанна Эллакорт была в гневе.

– Почему?

– Насколько я могла уяснить, пьеса, которую Джой привезла для прогона в эти выходные, разительно отличалась от того варианта, на который все подписывали контракты в Лондоне. Джой действительно объявила за ужином, что внесла кое-какие изменения, но, очевидно, изменения были гораздо более существенными, чем кто-либо ожидал. Жанр остался прежним – детектив, но в остальном он мало напоминал предыдущий вариант. Из-за этого и разразился скандал.

– Когда все это случилось?

– Мы собрались в гостиной для читки сценария. Не прошло и пяти минут, как началась ссора. Это было так странно, Томми. Они едва начали, когда Франческа – сестра лорда Стинхерста – буквально вскочила на ноги, словно это был самый жуткий в ее жизни шок Она принялась кричать на лорда Стинхерста, что-то вроде: «Нет! Стюарт, останови ее!» – а затем метнулась вон из комнаты. Но то ли ее покачнуло, то ли у нее потемнело в глазах, короче, она врезалась прямо в огромную антикварную горку и разнесла ее на куски. Не представляю, как ей удалось не раскроить на куски себя, но как-то удалось.

– Что делали все остальные?

Леди Хелен обрисовала поведение каждого человека как могла точно: Роберт Гэбриэл пристально смотрел на Стюарта Ринтула, лорда Стинхерста, явно ожидая, что он либо займется Джой, либо придет на помощь сестре; Айрин Синклер становилась все бледнее, даже губы побелели, по мере того как ситуация обострялась; Джоанна Эллакорт швырнула свой экземпляр сценария и в ярости удалилась из комнаты, а мгновение спустя за ней последовал ее муж Дэвид Сайдем; Джой Синклер улыбнулась лорду Стинхерсту поверх орехового столика-пюпитра, и эта улыбка, по всей видимости, побудила его к действию, потому что он вскочил, схватил ее за руку и вытащил в соседнюю малую гостиную, захлопнув за собой дверь. Закончила леди Хелен так:

– И тогда Элизабет Ринтул ушла вслед за своей теткой Франческой. Она…. трудно сказать, но, может быть, она плакала, что, кажется, не в ее характере.

– Почему?

– Не знаю. Похоже, Элизабет уже довольно давно отказалась от слез, – ответила леди Хелен. – Я думаю, что она отказалась от очень многого. В том числе и от Джой Синклер. Одно время они были близкими подругами, судя по тому, что говорил мне Рис.

– Ты не сказала, что он делал после читки, – заметил Линли. Но не дал ей времени ответить, тут же спросив: – Значит, ссора была между Стинхерстом и Джой Синклер? Остальные в ней не участвовали?

– Только Стинхерст и Джой. Я слышала их голоса из малой гостиной.

– Крики?

– Изредка срывалась на крик Джой. Но Стинхерста я, по правде говоря, почти не слышала. Он не производит впечатление человека, который станет повышать голос, чтобы привлечь внимание, верно? Поэтому единственное, что я действительно ясно слышала, это истерическое упоминание какого-то Алека. Джой кричала, что Алек знал, и из-за этого лорд Стинхерст его убил.

Леди Хелен услышала, как сержант Хейверс втянула воздух, за чем последовал задумчивый взгляд в сторону Линли. Моментально все поняв, леди Хелен торопливо продолжила:

– Но наверняка это была просто фигура речи, Томми. Ну вроде: «Если ты это сделаешь, то убьешь свою мать». Ты понимаешь, что я имею в виду? В любом случае лорд Стинхерст даже не ответил на это. Он просто вышел, бросив что-то вроде – насколько он понимает, она закончила. Точно не помню.

– А что было после?

– Джой и Стинхерст поднялись наверх. Порознь. Но выглядели они оба ужасно. Как после бессмысленного выяснения отношений, и, видимо, оба жалели, что вообще затеяли этот разговор. Джереми Винни попытался как-то ее приободрить, когда она вышла в коридор, но она не ответила. Может быть, даже плакала, не могу сказать.

– Куда ты отправилась оттуда, Хелен? – спросил Линли, пристально разглядывая пепельницу, полную окурков, и кучки пепла, придававшие траурный вид столешнице – серые вперемешку с черным.

– Я услышала, что в салоне кто-то есть, и пошла посмотреть кто.

– Зачем?

Леди Хелен хотела солгать, наскоро состряпав забавное описание того, как она, сгорая от любопытства, шныряет по дому, ну просто молоденькая мисс Марпл. Но почему-то ляпнула:

– Честно говоря, Томми, я искала Риса.

– А. Исчез, да?

Его насмешливый тон привел ее в ярость.

– Все исчезли.

Она увидела, что Сент-Джеймс завершил досмотр комнаты. Он удобно развалился в кресле рядом с дверью, молча их слушая. Леди Хелен знала, что он не станет ничего записывать. Он и так запомнит каждое слово…

– В салоне был Дэвис-Джонс?

– Нет. Там была леди Стинхерст – Маргерит Ринтул. И Джереми Винни. Возможно, почуял, что пахнет скандалом, и решил сварганить статейку для своей газеты. Как я поняла, он пытался выудить у нее, что такое случилось. Но безуспешно. Я тоже заговорила с ней, потому что… мне показалось, что она впала в какой-то ступор. Она коротко ответила мне. И странная штука, сказала примерно то же самое, что ранее