избавиться от подозрений, что именно его стремлением как можно быстрее заполучить дом в собственность как раз и объясняются те экстравагантные поступки и жесты, которые я, когда он ухаживал за мной, принимала за любовь и страсть. Вы должны признать, что в его ухаживании было что-то экстраординарное. Ты уже тогда о чем-то заподозрила, признайся, Элли.

– Верно, – согласилась Аурелия. – Но у тебя самой не было никаких сомнений. Ты как-то сказала, что если даже обожжешь крылышки, не пожалеешь о содеянном. – Аурелия заломила руки от отчаяния. – Прости меня, любовь моя, я не для того это говорю, чтобы открыть тебе глаза, нет. Все сложилось так, как сложилось, а теперь тебе предстоит решить, что делать дальше.

Вот оно, подумала Ливия. Взгляни горькой правде в глаза. Ей лишь оставалось пожинать плоды собственного безрассудства. Сейчас она встала перед непростым выбором. Подруги это понимали. Им даже не надо было знать о шпионаже, в конце концов, не в нем суть.

– Но разве то, что я чувствую себя преданной, обманутой, не нормально? – спросила Ливия.

– Ты веришь в то, что он тебя любит? – Корнелия подошла к буфету и налила три бокала хереса.

Ливия видела его лицо, его глаза, когда он, стоя у ее кровати, говорил, что любит ее.

– Да, – сказала она. – Он говорит, что любит, и я ему верю. – Она взяла протянутый Корнелией бокал и благодарно кивнула.

– А ты, Ливия? – Аурелия тоже взяла бокал вина. – Ты любишь его?

– Да, конечно, – просто ответила Ливия, – всем сердцем. – Она невесело усмехнулась: – Разбитым сердцем.

– Тогда ты должна решить, было ли его предательство случайностью или упущением, неудачной попыткой оградить тебя от боли, либо он просто законченный негодяй, – заявила Корнелия.

– Именно это и не дает мне покоя, – сказала Ливия. – Вот и я об этом думаю. – И тогда решение как-то само собой пришло к ней. Поскольку Александр не был негодяем и она верила в то, что он ее любит, ей ничего не оставалось, как научиться жить с ним таким, какой он есть.

– Давайте отведем детей есть мороженое, – вдруг предложила Ливия.

Обе женщины посмотрели на нее в недоумении.

– Это, надо понимать, конец истории? – спросила Корнелия.

– Да, я прекращаю ходить кругами, мне надо отвлечься.

Стив, Фрэнни и Сюзанна шумно радовались, предвкушая веселое путешествие в компании матерей, без неусыпного надзора няни.

Когда все полакомились мороженым, Аурелия сказала:

– Пора везти детей домой.

– А мне – возвращаться на Кавендиш-сквер, – подхватила Ливия.

– Не хочешь вернуться домой в коляске? – спросила Корнелия. – А конюх доставит домой твою Дафну.

– Нет, – сказала Ливия. – Я люблю ездить верхом. Тут совсем недалеко.

– Ну что, Ливия? Ты приняла решение? – спросила Аурелия.

Ливия улыбнулась:

– Приняла. Вопрос в том, как на него отреагирует Алекс.

– Не забывай, что мы всегда готовы тебе помочь, – сказала Корнелия.

– Я знаю, очень благодарна вам.

Уже смеркалось, когда Ливия приехала на Кавендиш-сквер.

К удивлению Ливии, дверь открыл Моркомб. В это время дня старый дворецкий уже обычно почивал у себя и Борис правил единовластно.

– Добрый вечер, Моркомб. Где Борис?

– У него сегодня свободный вечер, – сказал Моркомб. – Кто-то же должен открывать дверь.

– Да, конечно, – согласилась Ливия. – Князь Проков дома?

Моркомб покачал головой.

– Нет? – Ливия растерялась. – Ты видел его сегодня после полудня?

– Да, – сказал Моркомб, запирая парадную дверь на засов.

– И он снова ушел? – спросила Ливия, набравшись терпения, потому что суетливость только замедлила бы процесс извлечения информации.

– За ним пришли, – сказал Моркомб. – Ужин подадут в гостиной, миледи. Наша Ада приготовила вам вашу любимую баранью отбивную с желе из красной смородины.

Что-то не так, подумала Ливия.

– Князь сказал, что не придет к ужину, когда уходил со своими друзьями?

– Кажется, сказал, миледи, – заявил Моркомб. – Так мне ужин в гостиной накрывать, или как?

Где накрыть ужин – вот то единственное, что его заботит, подумала Ливия, понимая, что, пока он не добьется от нее ответа, ей тоже от него ничего не добиться.