Джоссом. Арман Логан был высоким и сухопарым, лет примерно сорока или чуть старше, темноволосым, с рябым лицом, неприглядность которого еще больше усиливалась багровым шрамом, идущим от правого виска к подбородку. Ярко-красный шрам был скорее всего результатом сабельной раны, сказал Джосс в ответ на вопрос Лайлы, заданный шепотом, когда они укладывались спать в свою первую ночь на борту. Единственный среди всех пиратов, Логан одевался в костюмы из отличной ткани и рубашки с пеной кружев. Элегантная одежда странно не сочеталась с его обезображенным шрамом лицом. Но несмотря на всю его уродливость, он казался человеком, во многом таким же, как любой другой, и Лайле было трудно представить его в роли кровожадного пиратского капитана. Он обращался с Джоссом с той же учтивостью, что и со всеми остальными, и не обращал на нее ни малейшего внимания, что вполне устраивало Лайлу.

На корабле было три женщины, захваченные в плен на том же корабле, где был взят и секстант. В течение дня они держались взаперти внизу, а после наступления темноты передавались от пирата к пирату среди тех, у кого возникала потребность в женщине.

Были на корабле еще две женщины, которые не являлись пленницами, а плавали на «Магдалене» по собственной воле. У одной были волосы невообразимого медно-рыжего оттенка и грудь, которая заставила бы покраснеть даже взрослых мужчин. Звали ее Нелл, и она была любовницей Макафи. Теперь, когда Макафи не стало, она вознамерилась выбрать себе нового покровителя среди оставшихся членов экипажа. Судя по тому, что видела Лайла, она готова была переспать с любым, кто носит штаны.

Вторая женщина была Нэнси, сестра Нелл. Нэнси была женщиной капитана Логана и имела склонность командовать сестрой. Обе женщины питали явную неприязнь друг к другу.

К утру восьмого дня в море страх Лайлы из-за возможного разоблачения стал ослабевать. Ему на смену пришло новое беспокойство: Нелл положила глаз на Джосса и прилагала всяческие усилия, чтобы положить на него не только глаз. Похоже, она нашла замену Макафи, и этой заменой, желая того или нет, был Джосс.

Рассудком Лайла ее понимала. Джосс, чисто выбритый, за исключением усиков, которые он оставил, когда сбривал бороду в первый день в море, был, без сомнения, самым красивым мужчиной на борту «Магдалены». Вместе с задачей расшифровки секстанта ему по наследству достался гардероб Макафи, и в цветастых шелковых рубашках, которые предпочитал его предшественник, он был просто неотразим. Лайла буквально кипела от злости, когда развратная бабенка проплывала мимо всякий раз, когда Джосс работал (что случалось не меньше дюжины раз в день!), шурша юбками и хлопая ресницами. Эта шлюха даже имела наглость дотрагиваться до него – один раз она дразняще провела пальцем по его шее в открытом вороте рубашки, другой раз ухватила его за плечо, сделав вид, что споткнулась. А однажды дошла до того, что прижалась своим необъятным бюстом к его груди, притворившись, будто ей в глаз попала соринка, и попросила ее вытащить.

В своем обличье в качестве племянника Джосса Лайла не могла ничего сделать, чтобы расстроить замыслы бесстыдницы. Даже если бы она стала метать убийственные взгляды на Джосса, это могло вызвать вопросы в головах тех, кто увидел бы. Поэтому она вынуждена была притворяться глухой, немой и слепой и приберегать свою злость до того момента, когда сможет застать Джосса одного.

– Я ничего не могу поделать! – запротестовал он, когда однажды ночью она напустилась на него. Лайле показалось, она расслышала в его голосе веселье, хотя было слишком темно, чтобы как следует разглядеть выражение его лица. Мысль, что он находит ситуацию хотя бы отдаленно забавной, разозлила ее еще больше.

– Ты мог бы ходить в застегнутой рубашке, черт тебя побери! – прошипела она в ответ, и на этот раз невозможно было ошибиться в том, что он смеется. Лайла застыла и метнула в него взгляд, который, без сомнения, должен был убить его на месте.

Больше всего Лайлу тревожило, что как-нибудь ночью Нелл заберется в постель к Джоссу. Лайла не знала, как реагировать на это. Даже если Джосс отошлет женщину прочь – как, несомненно, он и поступит, – она будет в бешенстве. А если Джосс не отвергнет развратницу, она вообще не отвечает за последствия. Это она и попыталась сказать ему после нескольких дней благоразумного молчания, когда ей с большим трудом удавалось удерживать свою возрастающую злость в узде, что, казалось, не отрезвляло, а только еще больше забавляло его.

–  Как ты можешь позволять ей так флиртовать с тобой? Хотя флирт – неподходящее слово для обозначения того, что она делает! – Это было высказано под прикрытием плеска волн и шума ветра, когда Джосс пришел на свой тюфяк. Он стоял первую вахту, поэтому было уже далеко за полночь. Лайла считалась бесполезной в том, что касалось дежурства и большинства других корабельных обязанностей, поэтому могла ложиться спать, когда хотела. Но она не могла уснуть, гадая, чем может заниматься Джосс без ее надзора. С час назад она выглянула из-под одеяла и обнаружила Нелл, направляющуюся вдоль палубы туда, где он стоял на носу, с дымящейся кружкой в качестве предлога, чтобы подойти к нему. Лайле стоило немалых усилий, чтобы остаться тихо лежать на своем тюфяке. К тому времени, когда Джосс раскатал свой тюфяк рядом с ней, она прямо кипела от злости.

– Ты видела, да? У тебя глаза прямо как у кошки, – отозвался он на ее обвинение с многострадальным вздохом. Мысль о том, что он отнюдь не считает себя виноватым, разозлила ее еще больше.

– Чего я не видела, так это чтобы ты отослал ее прочь!

– Не можешь же ты ожидать, что я это сделаю, правда? Нелл – лакомый кусочек для любого мужчины.

Он дразнит ее, подтрунивает над ней забавы ради, дошло до Лайлы после минутного потрясения. Еще немного, и она готова была взорваться. Он еще смеется над ней!

– Если она так тебе нравится, что ж, милости прошу. – Лайла плюхнулась на бок, повернувшись к нему спиной. Только не надейся, что я позволю тебе еще раз хотя бы приблизиться ко мне, безрогий козел!

Джосс засмеялся и, протянув руку, погладил пальцем уязвимый участок шеи на затылке. Со временем капитан Логан, очевидно, стал больше им доверять, потому что караульный больше не стоял в нескольких шагах оттого места, где они спали. Тем не менее повсюду вокруг спали другие члены экипажа, и Джосс тем самым рисковал.

Лайла резко повернулась и гневно зыркнула на него. Тучи ненадолго расступились, открывая матовую луну, и это позволило ей увидеть его лицо, когда он лежал на боку в паре футов от нее, подперев голову рукой.

– Ты невыносим!

– А ты прелестна. Ты же понимаешь, что я просто дразню тебя. Хотя ты не можешь ожидать, что я с негодованием отвергну Нелл. Это было бы слишком неосторожно. В конце концов, если бы ты действительно была моим слабоумным племянником, я, возможно, был бы рад тем радостям, которые она предлагает.

– Если ты переспишь с ней… – Это была неприкрытая угроза.

Он улыбался. Она видела блеск белых зубов в темноте.

– Не пересплю. Единственная женщина, с которой мне хочется оказаться в постели, ходит со сплющенной, туго перевязанной грудью, вся покрыта засохшей грязью, лежит сейчас рядом со мной и злится на меня за то, в чем я не виноват. Она злючка и ведьма, и она околдовала меня так, что никакая другая женщина, кроме нее, мне не нужна. Если я и уделяю какое-то внимание Нелл, то делаю это исключительно напоказ. Удовлетворена?

– Нет!

Он усмехнулся:

– Так я и думал. А теперь угомонись, злючка, и спи. И Бога ради, не бросай на Нелл презрительных взглядов. Ты выдашь себя.

– Значит, тебе придется быть осмотрительнее, ясно?

– Я попытаюсь охладить ее пыл, хорошо? – Его тон сказал ей, что он старается помириться.

Лайла отнюдь не была настроена смягчаться.

–  Да уж будь так добр! Иначе узнаешь, что такое настоящая злюка!

Но, смягчая суровость своих слов, она повернулась, придвинулась чуть ближе и под покровом одеяла протянула руку. Пальцы нашли его пальцы, погладили их. Его рука сомкнулась вокруг ее ладони, обхватила ее тепло, поднесла к губам. И он медленно и нежно перецеловал ее пальцы, один за другим, прямо там, на палубе пиратского корабля.

Начало второй недели было ясным и жарким. «Магдалена» держала курс на юго-восток, борясь со встречным ветром. В то утро, на двенадцатый день после того, как они ступили на пиратский корабль, Лайла проснулась от того, что Джосс грубо толкнул ее. Она заворчала, зевнула и села, заморгав от яркого утреннего солнца.

– Пошевеливайся, Реми!

Она послушно поднялась и скатала свой тюфяк, как делал Джосс. Затем, хромающая, с рассеянным взглядом, заковыляла следом за ним в уединенное место на носу корабля, где Джосс справил нужду с вопиющим пренебрежением какими бы то ни было соображениями скромности, выпуская струю прямо с края борта, как делали другие мужчины, когда погода и обстоятельства позволяли. Лайла вынуждена была быть более осмотрительной. Зайдя за большую бочку, она торопливо воспользовалась ночным горшком, который Джосс обнаружил в первый день и предусмотрительно припрятал для нее. Закончив, она быстро выплеснула содержимое через край и вернула горшок на его потайное место, чтобы никто не нашел.

Когда Лайла вышла из-за бочки, то обнаружила Нелл, жеманно улыбающуюся Джоссу. Масса ее жестких рыжих волос крупными волнами обрамляла лицо и спускалась до половины спины. Кожа у нее была смуглой, а лицо круглым со слегка крупноватыми чертами. Несмотря на откровенную вульгарность женщины, Лайла угрюмо подумала, что мужчины, должно быть, находят ее крайне привлекательной. Во