жизнью ради принцессы, которая через две недели должна стать моей супругой.

– Рисковал жизнью, рисковал жизнью! – пробормотал король. – А с какой стати?

– Дело в том, – вмешался г-н де Шуазель, – что виконт Жан Дю Барри, который очень торопился, вообразил, что может себе позволить забрать лошадей, предназначенных для принцессы, с почтовой станции, куда ее высочество вот-вот должна была прибыть И все это, вероятно, ему понадобилось только ради того, чтобы ехать еще быстрее.

Король закусил губу и побледнел: его вновь охватило уже знакомое ему беспокойство.

– Это все не так. Я знаком с этим делом, а вы недостаточно осведомлены, герцог, – пробормотал Людовик XV, надеясь выиграть время.

– Нет, сир, я прекрасно осведомлен, и то, что я имел честь доложить вашему величеству, – чистая правда. Да, виконт Жан Дю Барри нанес оскорбление ее высочеству, захватив предназначенных ей лошадей, и пытался силой их увести, избив хозяина почтовой станции. Прибывший в это самое время на станцию господин шевалье Филипп де Тэверне, посланный ее высочеством, сначала предупредил его…

– Хо, хо! – недоверчиво воскликнул король.

– Повторяю: сначала предупредил его, сир…

– Да, я готов это подтвердить, – заметил дофин.

– Вы тоже осведомлены? – не скрывая удивления, спросил король.

– Да, сир.

Обрадованный г-н де Шуазель поклонился.

– Не угодно ли вашему высочеству продолжать? – спросил он – Его величество, вероятно, скорее поверит своему августейшему внуку, нежели мне.

– Да, сир, – продолжал дофин. Нельзя было сказать, что его высочество испытывал признательность по отношению к министру, на которую тот вправе был рассчитывать, столь горячо защищая принцессу. – Да, сир, я об этом знал и пришел сообщить вашему величеству, что Дю Барри не только оскорбил ее высочество тем, что пытался захватить ее лошадей; он, кроме того, оказал грубое сопротивление офицеру моего полка, выполнявшему свой долг и уличившему Дю Барри в несоблюдении приличий. Король покачал головой.

– Необходимо узнать все подробности, – сказал он.

– Я их знаю, сир, – мягко возразил дофин, – для меня в этом деле нет никаких сомнений: господин Дю Барри обнажил шпагу.

– Первым? – спросил Людовик XV, довольный тем, что у него появилась возможность отыграться.

Покраснев, дофин взглянул на г-на де Шуазеля. Заметив, что дофин оказался в затруднительном положении, он поспешил ему на помощь.

– Сир! – сказал он. – Шпаги скрестили два господина, один из которых оскорбил ее высочество, а другой защищал ее честь.

– Да, но кто напал первым? – настаивал король. – Я знаю Жана: он кроток, как агнец.

– Нападавшим, насколько я понимаю, следует считать того, кто был не прав, – с обычной сдержанностью заметил дофин.

– Это тонкое дело, – заметил Людовик XV. – Нападавший – тот, кто не прав.., кто не прав… А что, если офицер вел себя вызывающе?

– Вызывающе! – вскричал г-н де Шуазель. – Разве можно назвать вызывающим отношение к человеку, который силой уводит лошадей, предназначенных для ее высочества, сир?

Дофин ничего не сказал, однако заметно побледнел. Людовик XV взглянул на враждебно настроенных собеседников.

– Я хотел сказать, что он был, возможно, вспыльчив, – овладев собой, добавил король.

– Кстати сказать, – продолжал г-н де Шуазель; пользуясь тем, что король был вынужден отступить, в атаку теперь бросился он, – вашему величеству хорошо известно, что верный слуга не бывает не прав.

– Послушайте! Как вы узнали о том, что произошло? – не сводя глаз с г-на де Шуазеля, обратился король к дофину; неожиданный вопрос так смутил молодого человека, что, несмотря на попытки овладеть собой, его замешательство бросалось в глаза.

– Из письма, сир, – отвечал дофин.

– От кого было это письмо?

– От человека, который проявляет к ее высочеству интерес и, очевидно, находит странным, когда ее оскорбляют.

– Ага! – вскричал король. – Опять тайная переписка, заговоры! Снова попытки договориться за моей спиной, и все это затем, чтобы меня мучить, как во времена госпожи де Помпадур!

– Да нет же, сир! – возразил г-н де Шуазель. – Все довольно просто: имел место проступок, оскорбляющий достоинство ее высочества. Виновный будет примерно наказан, только и всего.

При слове «наказан» Людовик XV представил себе, как будет бушевать графиня, как ощетинится Шон; он представил себе, как будет нарушен семейный покой, к которому он безуспешно стремился всю жизнь; он уже видел, как разгорается междоусобная война; он уже видел красные, припухшие от слез глаза графини.

– Наказан! – вскричал он. – Я еще не выслушал обе стороны, не решил, на чьей стороне правда… Заточение без суда… Да это вызовет государственный переворот! Хорошенькое дельце вы мне предлагаете, господин герцог!

– Сир! Кто станет уважать ее высочество, если мы не подвергнем суровому наказанию первого же наглеца, осмелившегося ее оскорбить?

– Я согласен с герцогом, – заметил дофин. – Да ведь это скандал, сир!

– Строгое наказание! Скандал! – проговорил король. – Ах, черт побери! Да если мы станем строго наказывать за каждый скандал, у меня не хватит времени подписывать приказы об арестах и казнях. Слава Богу, я и так их довольно подписываю!

– В данном случае это необходимо, сир, – заметил г-н де Шуазель.

– Сир! Умоляю ваше величество… – проговорил дофин.

– Как! Вы считаете, что он недостаточно наказан, получив удар шпагой?

– Нет, сир, потому что он мог ранить господина де Таверне.

– В таком случае, чего же вы требуете, сударь?

– Смертной казни.

– Но так наказали господина Монтгомери за то, что он убил короля Генриха Второго, – возразил Людовик XV.

– Он случайно убил короля, сир, а господин Жан Дю Барри преднамеренно оскорбил ее высочество.

– Вы, сударь, тоже требуете головы Жана? – обратился Людовик XV к дофину.

– Нет, сир, я противник смертной казни, как известно вашему величеству, – тихо произнес дофин, – поэтому я ограничусь просьбой о его изгнании. Король вздрогнул.

.,:. – Изгнание в наказание за пьяную драку? Людовик! Вы слишком строги, несмотря на свои филантропические идеи. Правда, вы прежде всего математик, а…

– Соблаговолите закончить, ваше величество!

– А математик готов хоть целым светом пожертвовать в угоду своим цифрам.

– Сир! – возразил дофин. – Я ничего не имею против господина Дю Барри лично, – Так кого же вы хотите наказать?

– Обидчика ее высочества.

– Образцовый супруг! – насмешливо воскликнул король. – К счастью, меня не так-то легко одурачить. Я понимаю, на кого вы нападаете, я вижу, к чему вы меня пытаетесь склонить, раздувая это дело.

– Сир! – возразил г-н де Шуазель. – Не думайте, что мы в самом деле что-нибудь преувеличиваем. И потом, этой наглостью возмущен народ.

– Не пытайтесь меня запугать народом! Да разве я прислушиваюсь к тому, что говорит народ? Ведь сочинители пасквилей, авторы памфлетов, куплетисты, интриганы – это все тот же народ, который ежедневно меня обкрадывает, высмеивает, предает. О Господи, да я не мешаю ему говорить все, что ему вздумается, я просто над ним смеюсь. Поступайте как я, черт побери! Заткните уши, а когда этому вашему