грудь в декольте.

— Честно говоря, эта рыболовная прогулка меня утомила. Нет, вам не надо провожать меня.

Она чувствовала на себе взгляд мужа и, сделав несколько шагов, обернулась. Таппи не двинулся с места. Спутанные волосы падали ему на глаза, он был такой милый, обаятельный, красивый, что она еле удержалась, чтобы не побежать обратно и не броситься в его объятия.

Таппи поднял руку, и она помахала в ответ.

— Увидимся вечером, — сказал он и добавил: — За ужином.

— О да! Утром леди Троубридж сообщила мне, что посадила милого Невила слева от меня, и теперь два моих любимых рыбака будут по обе стороны от меня. Какая прекрасная трапеза!

Похоже, Таппи скрипел зубами. Во всяком случае, Карола на это надеялась. Она снова помахала ему и пошла к дому.

Леди Троубридж устроила для гостей концерт фортепьянной музыки, чтобы некоторые из молодых леди имели возможность продемонстрировать обществу свои таланты. Мисс Маргарет Девентош боролась с Генделем, вкладывая в это больше страсти, чем умения.

— Ты видела «Афродиту»? — спросил Кэм, садясь рядом с женой.

— Тише! — Джина отвернулась, чтобы посмотреть, как мисс Маргарет покоряет ударами клавиатуру.

— У нее стало больше прыщей, чем три дня назад, — прошептал он.

— Успокойся! — Себастьян, сидевший с другой стороны, замер.

— Ты видела «Афродиту» после обыска в твоей комнате? — уже более спокойно повторил Кэм.

На этот раз Джина поняла, о чем он говорит, и покачала головой:

— Но я абсолютно уверена в ее сохранности. Кому она нужна?

— Мне, например. Да будет вам известно, мадам, что это работа самого Челлини.

— Не знаю, кто такой Челлини, но моя статуэтка выполнена очень небрежно. Вчера я хорошенько ее рассмотрела и увидела линии соединений.

— Соединений?

Боннингтон постучал по ее руке пальцем. Джина сердито посмотрела на мужа и вернулась к концерту. Мисс Маргарет как раз заканчивала выступление, с силой нажимая на педали.

— Боже, кто учил ее играть? — простонал Кэм, не обращая внимания на укоризненные взгляды соседей. Когда раздался последний оглушительный аккорд, он сразу поднял Джину с места. — Слава Богу! Мы должны проверить «Афродиту».

— Зачем?

Себастьян мрачно смотрел на Кэма, но тот игнорировал его.

— Нужно убедиться, что твою «Афродиту» не украли.

Джина беспомощно помахала лорду.

— Твоя комната оказалась единственной, куда забрались воры, хотя могли ограбить какую-нибудь старую леди. Всем известно, что они не расстаются со своими драгоценностями и спят, положив деньги под матрас. А стоит лишь взглянуть на тебя, и сразу ясно, что твои драгоценности под замком.

— Что означает твое «взглянуть на меня»?

Кэм хмыкнул.

— Ты когда-нибудь спала в изумрудном колье?

— Ну, вообще-то нет…

— Ты когда-нибудь ложилась в постель, не умывшись, не намазавшись кремом и бог знает какой еще косметикой?

— Я не пользуюсь на ночь косметикой, — отрезала Джина.

— Ты когда-нибудь спала голой под простыней? Выбегала утром из дома, не почистив зубы? Танцевала на лугу босой?

— Похоже, больше всего тебе нравится представлять женщину неопрятной и раздетой, — с достоинством сказала она.

Засмеявшись, герцог стал подниматься по лестнице.

— Тогда идем, герцогиня.

— Я часто встаю очень рано. На прошлой неделе я пошла в оранжерею в три часа утра.

— Ага, метеоритный дождь, который привел к тому, что вас с бедным мистером Уоппингом заподозрили во внебрачных удовольствиях?

— А никакого звездопада не было, хотя календарь его обещал.

Когда герцог повернул в коридор, Джина остановилась перевести дух.

— Ради Бога, Кэм! Не представляю, зачем такая спешка? Я уверена, леди Троубридж и ее гости сейчас удивляются, что на тебя нашло.

— А я уверен, они знают, в чем дело.

— Никто не знает про «Афродиту», кроме тебя и Эсмы. Ты ведь никому не говорил?

— Я не то имел в виду.

— О! — произнесла Джина, чувствуя себя глупой.

— Идем. — Он протянул руку.

— Ты когда-нибудь надеваешь перчатки?

— Никогда. А вы, женщины, кажется, носите их постоянно. Тебе они не мешают?

Джина взглянула на свои жемчужно-серые перчатки.

— Нет, хотя меня раздражает, если я надеваю пару с многочисленными пуговицами. Как правило, я не могу расстегнуть правую без помощи горничной. И в перчатках очень неудобно есть.

Они подошли к двери ее комнаты. Благодаря стараниям горничных леди Троубридж комната выглядела так, будто ничего не произошло.

— Где она? — сразу осведомился Кэм.

— «Афродита»? На своем месте.

Кэм быстро достал ящичек, откинул крышку… но пена красного атласа уже не баюкала обнаженную женщину.

— Боже мой, ее все-таки украли! — воскликнула Джина, но потом вдруг успокоилась. — Нет, прошлым вечером я положила ее сюда.

Наклонившись, она достала статуэтку из-под оборки кресла, стоявшего возле камина.

— Ты оставила бесценную статуэтку под креслом? — возмутился Кэм.

— Никто не считает ее бесценной, кроме тебя. И она была там в полной безопасности. — Джина инстинктивно обхватила пальцами талию фигурки, прикрыв ее наготу.

— Могу я посмотреть?

— Ее стоимость меня не интересует, — упрямо заявила она. — Можешь сам убедиться, что ее не украли.

— Твою комнату перевернули вверх дном только ради «Афродиты». Я уже говорил, что обыскали лишь одну комнату, а это очень странно. Обычные воры заходят в три-четыре комнаты, а этот, должно быть, разыскивал именно статуэтку. Бедняге и в голову не могло прийти, что ты, никогда не оставляющая на туалетном столике ничтожное изумрудное колье, бросила под кресло бесценную «Афродиту».

— Во-первых, я не бросила ее. Во-вторых, твой сценарий абсолютно неправдоподобен. Откуда вор знал, что она вообще у меня есть?

— Возможно, статуэтка и письмо шантажиста как-то связаны.

— Еще более неправдоподобно. Зачем бы моя мать, отдала мне дорогую статуэтку, если она даже ни разу не потрудилась ответить на мои письма? С чего бы она решила оставить мне нечто ценное? — Джина взглянула на «Афродиту». — Непристойная маленькая вещь для украшения моего туалетного столика. Вот и все участие с ее стороны.

— Графиня Линьи поступила глупо, не ответив на твои письма, — откровенно сказал Кэм.

Глаза защипало, но Джина прикусила губу, не желая лить слезы перед мужем.

— Полагаю, если она и не отвечала на них, то по крайней мере читала и могла оставить тебе статуэтку в знак благодарности.

— Смешно! Тогда она могла бы окунуть перо в чернила и написать это сама.

— Возможно… Разреши, я взгляну?

Сначала Кэм долго смотрел на лицо Афродиты, затем стал медленно поворачивать фигурку, гладя пальцами каждый изгиб ее тела, и наконец поднес к свету. Он даже попытался ковырнуть стык на ее боку.

— Она бесценна? — спросила Джина, вставая рядом с ним у окна.

— Не думаю. Мне инициалы автора неизвестны. — Кэм показал на основание статуэтки, где были нацарапаны две буквы Ф. — Но работа прекрасная. Видишь эту руку, чуть прикрывающую глаза Афродиты? А эти волосы, откинутые назад и струящиеся по спине? Очень трудно передать в алебастре настолько мелкие детали.

— Я знала, что она не представляет ценности, — с раздражением ответила Джина.

— Похоже, она сделана из двух частей, отлично пригнанных друг к другу. В сущности, я никогда в жизни не видел настолько искусной работы.

Джина забрала статуэтку из рук мужа.

— Мне нравится ее лицо.

— А мне тело.

— Она выглядит смущенной. Вряд ли этой Афродите нравится ее нагота.

— Думаю, она спасается бегством от Вулкана. Муж застал ее с поличным в супружеской постели, и она бросает последний взгляд на своего любовника. Афродиту обычно изображают выходящей из моря или убегающей из спальни Вулкана. Тут художник взял последнюю ситуацию, потому что Афродита смотрит назад через плечо.

— Замечательно! Моя мать посылает мне статуэтку нагой женщины, которую застали в момент измены.

Кэм взял руку Джины, державшую фигурку, и передвинул ее к солнечному свету, падавшему из окна.

— Твоя мать подарила тебе вещь необыкновенной красоты.

С минуту они вместе смотрели на статуэтку. Лучи солнца играли на мраморе, розовый алебастр светился, будто под кожей Афродиты текла настоящая кровь.

— Ты думаешь, она смотрит назад, потому что теряет своего любовника. А я думаю, она печалится из-за того, что изменила мужу.

— Вот она моя высоконравственная маленькая герцогиня, — криво улыбнулся Кэм. — Ради Бога, женщина, разожми пальцы! У нее прекрасные бедра, грех прикрывать их.

— А ты делал подобных «Афродит»?

— Нет, у Мариссы слишком пышные формы здесь… — Он указал на грудь. — И здесь. — Он прикоснулся к бедрам статуэтки.

— Наверное, ты мог бы сделать ее для меня, — заметила Джина. — Тогда бы я имела двух «Афродит» от двух людей, которые… — Она замолчала.

— Которые что?

— Состоят со мной в родстве, — безразлично ответила Джина.

— Ты не это имела в виду. Она пожала плечами.

— У меня ни матери, ни мужа. Странно, что вы оба выбрали мне в подарок обнаженные статуэтки. Если помнишь, на мой двадцать первый день рождения ты прислал нагого купидона. Будь это Афродита, выходящая из морской пены, я бы теперь