этого захочешь.
– Ни за что!
– Тогда почему ты не разделся совсем?
– Я не знал, можно ли?
– Глупый.
Когда Генри вернулся к ней, она уже успела снять ночную рубашку. Дыхание Генри стало прерывистым, а сердце молотом билось в груди. Желание, завладевшее им, и пугало, и манило. Каждым своим касанием и стуком сердца он словно раскрывал перед ней глубины своей страсти.
– …Моя сладкая, моя чудная девочка… моя и ничья больше…
Его руки жадно прижали ее к себе. Она обняла его за шею, нежно покусывая мочку. Он содрогнулся и невольно потерся о ее мягкий живот. Он застонал от удовольствия, но вскоре ему было уже мало этого, он уже не выдерживал сумасшедшего желания, требовавшего выхода, и в отчаянии он обхватил ее, хрипло вскрикнул и обильным потоком излился на ее живот. Когда Генри отдышался и пришел в себя от сладчайшего и невероятного облегчения, то вдруг понял, что случилось, и застонал от разочарования.
– О милая моя девочка! Боже, что я за нескладеха! Посмотри, что я наделал! Я всю тебя… измазал, а должен был сдерживаться и терпеть, пока и ты не захочешь меня так же! Но я не смог сдержаться…
– Ну и в чем трагедия? Кому не о чем волноваться, так он сам придумает тысячу забот…
– Но я испортил тебе…
– Ничего ты мне не испортил, дурачок, – прошептала Мэри и, выгнувшись ему навстречу, поцеловала его в губы. – Ты и не мог бы ничего испортить. Мы же занимаемся этим не в последний раз. И совсем не похоже, что все это опустошило тебя.
– Так, значит, все в порядке?
Она мягко рассмеялась, уткнувшись в его грудь. Какой же он смешной и чудный.
– Конечно, все в порядке, мой славный, мой нежный мужчина.
– Я люблю тебя, Мэри Бэн! Ты самая лучшая девушка на всем свете! Как я счастлив, что ты досталась именно мне! – В голосе Генри звучали накопленные годами одиночества нежность и любовь. Он страстно обнял ее. – Боже, я как будто в раю!
– Я тоже рада, что теперь ты только мой. Иногда я так горжусь этим, что боюсь сойти с ума.
Она шептала ему слова любви и утешения и целовала его разгоряченное страстью лицо.
А в спальне внизу Ванесса лежала рядом с Кейном, положив голову на плечо любимого. Его рука лежала на ее бедре.
– Надеюсь, ты не жалеешь, что не сохранила себя для брачной ночи?
– Глупости! С каждым разом у нас получается все лучше и лучше.
Расслабленная и сонная, она прислушивалась к ровному стуку его сердца и не уставала восхищаться тем, что все эти налитые мускулы вдруг оказались столь удобным пристанищем для ее тела. Чудеса да и только!
Она приподняла голову, чтобы взглянуть на него, и он тут же взял в плен ее губы. Поцелуй был долог и жаден, а затем они снова успокоились, и она легонько погладила его грудь.
– Я рада, что все твои друзья смогли выбраться на наш праздник. Думаю, что тетя Элли теперь намного оптимистичнее смотрит в будущее.
– Мать Купера не пробыла здесь и трех минут, как они нашли общий язык и вместе принялись за дело, словно знали друг друга всю жизнь.
Ванесса снова не удержалась и поцеловала его.
– Мне кажется, что Лорна легко сходится с людьми и чувствует себя со всеми свободно. А вот Розали – крепкий орешек, ее и не раскусишь так сразу.
– Ей пришлось многое пережить до замужества с Логаном, но и после замужества осталось немало трудностей. Люди тут вовсе не считают этот брак благословением Господним. Ведь Логан – полукровка, а значит, Розали согрешила перед Богом, когда вышла за него. У них есть, конечно, друзья, но не так уж много. Если бы только Логан не был наполовину индеец, то любой счел бы за честь водить с ним компанию. А так…
– В Миссури я знала одну женщину, наполовину индианку. Она вышла замуж за местного галантерейщика, и никто не сказал по этому поводу ни одного худого слова.
– Видишь ли, здесь, на Западе, существуют разные нормы поведения: одни – для мужчин, другие – для женщин. Уйма мужчин взяли себе в жены индианок, ведь женщины здесь на вес золота. Но стоит белой женщине выбрать в мужья индейца, как общество отворачивается от нее.
– Это несправедливо.
– В жизни вообще мало справедливости, – с глубоким вздохом заметил Кейн. – Возможно, через несколько поколений все это пройдет и важные посты в правительстве займут люди с индейской кровью. Но до этого далеко. Знаешь, милая, мы, белые, вели себя по отношению к индейцам хуже самых кровожадных варваров. Мы считали своим долгом показать им, что они вообще нелюди. Розали – единственная среди известных мне женщин, у которой хватило смелости плюнуть на все эти условности.
– Должно быть, она его очень любит.
– Как и он ее, в этом нет никакого сомнения. Он прошел через такие испытания, которые любого другого уже давно заставили бы дрогнуть и отступиться. Когда-нибудь я расскажу тебе, как они встретились.
– Когда я впервые увидела тебя в Додже, я и помыслить не могла, что мы поженимся.
– Ты была сегодня потрясающе красивой, любовь моя. И стала теперь целиком моей.
– Я и раньше была твоей. А теперь я – Ванесса де Болт. Гм, мне нравится, как это звучит: Ванесса де Болт, миссис Кейн де Болт. Если у нас появится ребенок, то я назову его Кейн, независимо от того, мальчик это будет или девочка. – Тут ее голос дрогнул, и па плечо Кейна упала горячая слеза.
Из его горла вырвался отчаянный низкий стон.
– Любимая, умоляю тебя, сегодня никаких слез! Драгоценная моя!
– Извини. Я помню, что обещала больше не плакать, но иногда просто не могу удержаться.
– Знаю, родная. – Его губы ласково коснулись ее виска.
– Я все продолжаю надеяться и молиться, чтобы случилось чудо… и тебе не нужно было покидать меня. А ты не мог бы поделиться твоей проблемой с Купером, Логаном и Гриффом? Может быть, они сумеют помочь?
– Я уже рассказал им о Тэссе.
– А… о другом? – умоляюще спросила она.
– Это бессмысленно, родная. Я очень надеюсь, что ты никогда не пожалеешь о нашей свадьбе и что наше счастье стоит всей этой предстоящей боли.
– Я никогда не пожалею! Эти несколько последних недель были самыми счастливыми в моей жизни! И… самыми мучительными.
– Со мной творится то же самое. А теперь поспи, милая. Если ты не перестанешь целовать меня, я, пожалуй, снова вынужден буду заняться тобой.
– Я вовсе не против. – Ее руки скользнули по его спине. Она погладила его и несколько раз ущипнула.
– Ну-у, тогда я считаю, что получил добро. Потому что я тоже… совершенно… ничего… не… имею… против! – прошептал он, накрывая ее рот своими губами.
К огромному облегчению дежуривших у дома мужчин никто из города не заявился, чтобы устроить кошачий концерт под окнами новобрачных и повеселить их прочими «шутками».
Гости остались еще на день, что привело Генри в полный восторг. Новые братья нравились ему с каждой минутой все больше. Он проводил с ними все свободное время. Стоило одному из них оказаться где-нибудь во дворе, как к нему тут же присоединялся Генри. Он присаживался на корточки рядом и внимательно слушал все, о чем ему говорили. Они обращались с ним с любовью и терпением, естественными в обращении с младшим братом. Они поддразнивали его, давали советы и внимательно слушали, когда он делился своими мыслями. Он показал им свои инструменты, с помощью которых изготовлял кнуты и арапники. Он также подарил Лорне кнут длиной в четырнадцать футов, а та продемонстрировала Генри, как сшибить листок с дерева, не повредив ничего другого, и рассекла кнутом на две равные части картофелину, которую держал в руках Купер.
Генри говорил, что это самое счастливое время в его жизни. Теперь у него есть Мэри Бэн и еще два брата. И Купер и Логан взяли с него обещание обязательно приехать к ним в гости вместе с молодой женой и матерью.
Купер и Логан предложили остаться у Кейна до тех пор, пока не объявится Праймер Тэсс. Но Кейн знал, что и того и другого дома ждет уйма работы, и тактично отклонил предложение, объяснив, что у раненого Праймера могут уйти месяцы на подготовку нападения.
Грифф и Бонни задержались на два дня. Кейн и Грифф безрезультатно проторчали на крыше сарая, выискивая хоть какой-то знак присутствия Праймера Тэсса, успев предварительно съездить в город и разузнать, не появлялся ли Праймер. Но его там больше никто не видел. Через Макклауда Кейн постарался распространить весть о том, что Праймер – опасный маньяк и убийца и, мол, де Болт будет очень благодарен, если кто-нибудь сразу же даст знать, если заметит его.
Тем же вечером Кейн с Гриффом довольно долго беседовали о том, что жизнь и так слишком хрупкая штука, чтобы еще позволять в нее вмешиваться таким маньякам, как Праймер Тэсс. Кейн сказал, что, если с ним что-нибудь случится, он был бы очень обязан Гриффу, если бы тот позаботился о Ванессе.
– Тебе незачем и просить, это самое малое, что я смогу сделать для тебя. Можешь быть уверен, я не забуду. Если я сам увижу Тэсса, то он уже не сможет причинить вам вред. И знаешь что, Кейн, сидеть и ждать, пока змея укусит тебя, – по-моему, неверная тактика. Змею надо убивать раньше, чем она успеет ужалить.
Обитатели дома вышли на крыльцо и махали вслед удалявшимся Гриффу и Бонни. Мэри Бэн и Бонни успели всерьез подружиться, так что Мэри охотно пообещала навестить новую подругу. Грифф торопился. Его ковбои объезжали сейчас лошадей-двухлеток для армии, и он хотел присутствовать при этом и проверить готовность лошадей.
После отъезда гостей жизнь пошла по-старому. Не теряя бдительности по поводу Праймера Тэсса, братья Хукеры тем не менее умудрились скатить с холмов порядочное количество
