смейся надо мной.

Горькие нотки в ее голосе мгновенно отрезвили его.

– Ванесса, девочка моя, – забормотал Кейн, приподняв ее подбородок и прижавшись лицом к мокрой щеке. – Я и не думал смеяться. Я улыбался, потому что не мог поверить: ты волнуешься и переживаешь за меня!

– Что в лоб, что по лбу. Это тоже самое.

– А вот и нет, мэм, совсем не то же. – Глядя в ее побелевшее лицо, ему все труднее было четко выражать свои мысли, и абсурдность происходящего уже начала сердить его. Ее глаза блестели от слез, а дыхание все еще было неровным. Он впитывал в себя каждую ее черточку, словно жаждал навечно запечатлеть ее в своей памяти. Они не отрывали друг от друга глаз, и время словно бы остановилось для них.

Ванесса почувствовала, как дикая жаркая волна желания пронзила ее тело, промчавшись по венам со скоростью молнии. Она положила руки ему на плечи, провела пальцами по шее, погладила затылок и замерла. Волосы у него оказались шелковистыми и мягкими и доходили до воротника, где их безжалостно и не очень ровно обрезали. Что она делает? Собственная дерзость внезапно еще больше возбудила ее. Ее пальцы погладили его прямые брови, спустились к глазам, прошлись по носу и уделили особое внимание губам. Затем внимательно изучили шрам на щеке.

Медленно и нерешительно она сгребла медь своих волос и обернула вокруг его шеи, словно поймала его в капкан. И прильнула щекой к его груди. В это мгновение оба вдруг осознали, что что-то изменилось раз и навсегда. И что, пока они живы, между ними всегда будут существовать незримые узы.

Кейн почувствовал, как кровь прилила к шее, к вискам, ко всем тем местам, которых коснулись ее пальцы. Тепло ее рук, доверчиво прильнувшая к нему упругая грудь сводили его с ума, доводя до кипения и без того уже бурлящую кровь. И он забыл, что у него уже нет будущего, забыл все, кроме сладостной близости любимой девушки.

Словно поддавшись силам, более могучим, чем его собственная воля, Кейн склонил голову и принялся покрывать легкими поцелуями ее мокрые глаза, нежно слизывая слезы. Он шептал ей:

– Ванесса, Ванесса… я просто не могу удержаться. На секунду их дыхание смешалось, и губы слились. Он целовал ее жадно, словно изголодавшись, но одновременно мягко и нежно, пробуя на вкус, изумляясь сладости и невинности и боясь причинить этой хрупкой красоте хоть какую-то боль. Разраставшееся пламя желания заставило его содрогнуться. Он еще теснее прижал ее, его губы пили ее сладость и нежность и не могли оторваться. Он жадно целовал ее снова и снова.

– Как жаль… О Боже, ну почему я не встретил тебя раньше? – бормотал он горько. Он пробегал губами по ее щекам, нежному полукружию подбородка, длинной грациозной шее. – Ты такая сладкая, Ванесса, – прошептал он и снова приник к ее рту. Словно жаждущий, дорвавшийся до воды, он молил ее губы открыться, и они поддались, и он с наслаждением погрузился в ее свежий и манящий рот.

Они потеряли счет времени, жар одного опалял другого. Он никак не мог досыта насладиться ею. Наконец он уткнулся в се шелковистые волосы.

– Сладкая, чудная колдунья Ванесса! Мне и не снилось, что… когда-нибудь буду целовать тебя вот так. – Он вздрогнул и снова приник к ее губам.

– А я и не подозревала, что целоваться так приятно, – слабым голосом сказала она. – У меня такое чувство, словно все кости и мышцы расплавились.

– Это не всегда бывает приятным, – ответил он.

– Я так и не думаю. Это ведь особые поцелуи, да, Кейн?

– Для меня, да.

Она нежно погладила его щеку.

–  Для меня тоже, мой дорогой. Как ты заработал этот шрам?

– Из-за собственной небрежности. Я отобрал у парня ружье, но забыл про нож.

– Ты побывал в таких местах, о которых я и слыхом не слыхивала. У тебя было… много женщин?

– Несколько, Но ни одной такой колдуньи, как ты.

– Приятно слышать, хотя я ни за что в это не поверю. Кейн? Мне теперь уже не так страшно из-за этого… Праймера. Ты ведь будешь осторожным, да?

– Конечно. – Смотреть на нее и то было сплошным удовольствием, а уж обнимать и чувствовать ее округлую грудь у своей груди, ощущать ее аромат было просто божественно.

– Кейн, ты по-прежнему считаешь, что дядей Генри является Адам Клейхилл?

– Да. Если бы существовал владелец крупного ранчо по имени Адам Хилл, то я обязательно услышал бы о нем. Но под это описание подходит лишь Адам Клейхилл. А от него ждать радости по поводу приезда родственников можно аж до Судного дня.

– Расскажи мне о нем. Ты говорил, что он женился на твоей матери. Она любила его?

– Думаю, он увлек ее и сбил с толку своим обаянием. Если он хочет, то может быть неотразимым для женщин. Он ведь полагал, что моя мать богата, и очень старался ее очаровать. У этого человека начисто отсутствует способность сопереживать. Его родного сына от индианки воспитал его брат Генри Клейхилл. И когда Генри умер, то оставил все, что имел, своему воспитаннику – сыну Адама Логану Хорну. И это тоже загадка. Почему же он не завещал деньги своей жене, то есть Элли? Возможно, конечно, что он умер раньше, чем успел переделать завещание. Но если это так, то Адам, зная, что у Генри есть жена, просто из зловредности, лишь бы лишить Логана наследства, обязательно раструбил бы всем о браке Генри.

– Не думаю, что мне понравится этот Адам Клейхилл.

– А он никому не нравится. Но есть в этом всем и светлая сторона. Логан Хорн очень хороший человек. И если Элли – вдова Генри Клейхилла, то ей и Генри всегда будут рады в семье Логана.

– Мне кажется, тетя Элли страшно волнуется. Но ей совершенно не из-за чего переживать. У нас есть деньги, чтобы открыть в Джанкшене свое дело – булочную-кондитерскую. И нам вовсе не понадобится чья-либо помощь.

Ванесса напряженно ждала, надеялась и молилась, что тут-то Кейн и скажет, что теперь у них есть он. Но пауза все длилась и длилась. Он молчал. И хотя они сидели, по- прежнему тесно прижавшись друг к другу, некое шестое чувство подсказало ей, что он уже далеко от нее.

– Пожалуй, пойду сосну немного. – Она надеялась, что он попросит ее еще задержаться. Но Кейн снова промолчал, и она отодвинулась, убрала волосы с лица и поднялась.

– Я настаиваю, чтобы с этой минуты ты все время оставалась в фургоне. Генри может управлять фургоном Виснеров, а Джон и я будем охранять вас с обеих сторон. Тебе нельзя покидать стоянку ни по какой причине. Понятно? И если ты сумеешь выдержать такую гонку, то мы постараемся ехать с рассвета до заката. Я знаю путь, который позволит нам не заезжать в Денвер и сократит дорогу на пару дней. Именно так мы и сделаем.

– Не волнуйся за меня. А вот тетя Элли…

– Я скажу ей, что приходится спешить из-за чрезмерно быстро надвигающейся зимы. А теперь беги и поспи немного. Я подежурю за тебя сегодня.

– Нет. Я…

– Да. Уж если я берусь охранять кого-то, то берусь всерьез. И не спорь, пожалуйста. Тебе пора.

Последние слова он произнес так утомленно, словно и в самом деле смертельно устал уговаривать неразумного капризного ребенка, и это снова вызвало обоюдное отчуждение.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Недоумевающая Ванесса отправилась к фургону, обида на столь резкую перемену в поведении Кейна не затихала. Прогнал ее, как будто не сжимал только что в объятиях, не называл дорогой, не целовал. Как будто все то, что произошло между ними, не имело для него никакого значения. Будто ей все это приснилось…

Когда Кейн привязывал лошадь возле магазина в форте Аайон, солнце только-только появилось на небе. Даже в такую рань улица была полна крытых повозок и легких бричек, лошадей, мулов, всадников из поселка при форте и просто бродяг. Кейн прислонился к стене барака и внимательно осмотрел улицу. Вроде бы никто не обращал на него внимания, и не было никого, похожего на Праймера Тэсса. Кейн вошел в магазин и поздоровался со здоровяком за прилавком.

– Доброе утро.

Хозяин магазина стоял на том же месте, что и вчера, был в тех же подтяжках поверх майки, и лицо его выглядело столь же неумытым.

– Зачем вернулись?

– Если бы за дружеским приветствием, то я точно попал не по адресу, – холодно ответил Кейн.

– Я здесь не для того, чтобы расшаркиваться перед каждым. – Бородач выплюнул основательную порцию жвачки изо рта в стоявшее в сторонке ведро с водой и, судя по всплеску, попал в цель.

– Я хотел бы нанять пару надежных парней на несколько недель. Мне почему-то показалось, что вы могли бы мне в этом помочь.

– С чего бы это?

– Обладая таким сварливым характером, вы просто обязаны знать и самых лучших, и самых дрянных представителей рода людского, которые ошиваются возле магазина.

– Вам нужно убить кого-то, что-то украсть или всего-навсего свергнуть правительство?

– Мне нужно проводить добропорядочную леди на северо-запад к родственникам, но она приглянулась одному сукину сыну. Он решил напасть на нас и насильно увезти ее с собой. Требуются парни, которые могут убить, если потребуется, украсть, если не будет иного выхода, и вообще сумеют сделать все, чтобы она осталась живой и невредимой.

– Какой же мужчина будет сидеть сложа руки, если кто-то портит жизнь порядочной женщине?

– Я и не сижу сложа руки, но мне нужна помощь. Вы не знаете пары опытных охотников, которые согласились бы охранять пас в пути?

– Этим утром в Денвер отправился караван. Почему же вы не присоединились к нему? Тогда бы и проблем не было.

– Вас это совершенно не касается, однако я отвечу. Мы едем налегке и намного быстрее любого каравана, да и нет у меня охоты связываться с этими пилигримами.

На суровом