надеялся к концу его добиться успеха у Мойры.

На этот раз поездка к Мойре в Мейфэр тянулась долго. Накануне выпал снег, и он еще кое-где покрывал улицы. Из-за скользкой дороги кареты двигались с величайшей осторожностью. Когда они наконец оказались у дверей дома Мойры, Уинтроп скрежетал зубами от нетерпения и был готов снести чью-нибудь голову с плеч.

В довершение ко всему Мойра и Минни вместе со всей семьей встречали гостей тут же, перед комнатами, в которых проходило торжество. Мойра могла почувствовать его досаду и принять ее на свой счет. Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул, настраиваясь, – общество должно видеть привычный образ Уинтропа Райленда. Холодного, собранного, обаятельного, если не злого. Он может такое сотворить.

Октавия и Норт почему-то намного опередили его и уже были среди других гостей, когда Уинтроп только-только приблизился к семье.

И Мойра, и Минни очень удивились, увидев его, и явно обрадовались. По крайней мере он надеялся, что прочел радость на лице Мойры. Либо это так и было, либо она была близка к истерике.

Мойра с матерью стояли впереди. Миссис Баннинг смотрела на него так, словно он был выставлен в витрине у мясника, – с едва уловимым интересом, с чуть заметным отвращением. Даже если бы он ничего не слышал об этой женщине от Мойры, она тотчас же вызвала у него антипатию.

– Добрый вечер, леди Осборн. Вы необычайно хороши сегодня. – В том, как он выбрал слова, был некий отход от приличий, но его это мало волновало. Он заявлял о своих претензиях на эту женщину и не желал скрывать этого.

Мойра очаровательно покраснела, явно взволнованная его вниманием.

– Благодарю вас, сэр. – Она повернулась к матери: – Мама, позволь представить тебе мистера Уинтропа Райленда. Мистер Райленд, моя мать – Элоиза Баннинг.

Уинтроп склонился к руке старухи с туго сжатыми губами.

– Мадам.

Брови ее величественно приподнялись.

– Вы состоите в родстве с виконтом Кридом, мистер Райленд?

Что-то в ее тоне заставило его задержаться с ответом.

– Он мой брат.

– Какое несчастье для вас.

Старая сука. С перекошенным ртом она говорила так, словно была много лучше Брама. Когда-то Уинтроп, может, и согласился бы с ней, но теперь все было по-другому. Она сказала бы такое Норту, зная, что он незаконнорожденный. Уинтроп удивился бы, если бы старая карга снизошла до простого разговора с ним.

– На самом деле я совершенно счастлив, мадам. Есть много людей, у которых отношения с родственниками менее доброжелательные, чем мои. – Отличный ответ. В нем мало правды, но остроты достаточно.

Она прекрасно поняла намек. Пятна на щеках и прищуренные глаза лишь подтверждали это.

Уинтроп обратился к Мойрё, которой явно было не по себе:

– Вы превзошли себя сегодня, леди Осборн.

Она глядела на него, словно не веря, что он только что пикировался с ее матерью.

– Благодарю вас, мистер Райленд.

– А сейчас, дамы, надеюсь, вы меня извините – я хотел бы поздравить виновников торжества. – Довольный тем, что скрестил словесные шпаги с ее матерью, он не стал усугублять для Мойры неловкость ситуации.

Он двинулся дальше, минуя отца Мойры, к Минерве и ее избраннику. Немного побыл с ними, поцеловав девушку в щеку и пожав руку молодому человеку. Их любовь была неподдельна, и они были счастливы. Уинтроп позавидовал им. Перёд ними было открыто столько возможностей. Он надеялся, что вместе они проведут многие годы, свободные от таких глупостей, как гордость и вынужденные секреты.

Оставив их, он отправился в гостиную, которую специально для танцев соединили с музыкальным салоном. Была еще столовая, где ближе к полуночи все усядутся поужинать, а потом танцы и празднество продолжатся до самого утра.

Будет ли Мойра танцевать с ним?

Большую часть вечера он наблюдал за ней, не имея возможности подойти ближе для уединенной беседы. Весь вечер она порхала вокруг, словно бабочка. Ее мать не отступала от нее ни на шаг, и по напряженности, написанной на очаровательном лице Мойры, ему становилось понятно, что та находит ошибки почти в каждом движении своей дочери.

Как у такой несносной женщины могла появиться ласковая и очаровательная Мойра? Все, что нужно Мойре, – это верность, любовь и человек, который будет относиться к ней так, как она того заслуживает. Он предложил ей это все, а потом по-глупому разрушил своими руками. Наблюдая за ней сегодня, он стал лучше понимать ее. Ясно увидеть все легче, когда не позволяешь застилать глаза гордыне и волнению.

Позже, вечером, заметив, как мать довольно долго отчитывает Мойру, он направился в их сторону. Подошло время ужина, и было понятно, что миссис Баннинг нашла какую-то ошибку в сервировке стола.

– Надо было мне самой распорядиться, – говорила она достаточно громко, чтобы это могли услышать гости. – Я же должна была это понять, а не доверять такие важные вещи тебе. Ты испортила все.

Мойра стояла униженная, с пунцовыми пятнами на щеках. Уинтроп тоже был в замешательстве, но не из-за того, что она что-то не так сделала, а оттого, что эта гарпия – ее мать.

– Полагаю, что леди Осборн сделала все возможное, чтобы мисс Минерва осталась довольна, – заявил он, выступая из-за спины Мойры. – Разве не так, леди Осборн?

Мойра послала ему умоляющий взгляд не вмешиваться, даже если она и кивнет утвердительно.

– Это правда, мистер Райленд.

Миссис Баннинг воззрилась на него. Странно, если бы она была чуть-чуть более воспитанной, Мойра походила бы на нее. Но Мойра никогда не производила впечатления такой вульгарной и мстительной женщины.

– Это вас не касается, мистер Райленд, – холодно произнесла миссис Баннинг. – Пожалуйста, занимайтесь собственными делами.

Несколько гостей смотрели в их сторону, но Уинтропу было не до них. Если этой женщине хочется устроить словесную дуэль, она ошиблась в выборе противника.

– Леди Осборн – мой друг, – ответил он. – Поэтому ее дела касаются меня.

Он заметил, как некоторые из гостей обменялись многозначительными взглядами. Ходило много разговоров о том, насколько хорошим «другом» Мойра была для него. Она смотрела на него, а на лице ее был написан ужас.

Тяжелые складки залегли между бровей миссис Баннинг. Она грозно насупилась.

– Я ее мать, так что не беспокойтесь.

Уинтроп позволил насмешливой улыбке появиться на своих губах.

– Да, конечно, и я хорошо наслышан, какой матерью вы были.

Мойра вцепилась ему в руку, пытаясь остановить его, но он пренебрег этим. Она готова примириться со столь невыносимой женщиной, но он не в силах оставаться безучастным и позволить, чтобы с Мойрой так обращались.

– Я знаю, – продолжил он, – что, несмотря на все ваши усилия, Мойра стала чудесным и великодушным человеком. Если бы вы продолжали свое дело, она наверняка превратилась бы в такую же злобную особу, как вы. Будь я на ее месте, я бы вышвырнул вас отсюда еще час назад. Но она добрее меня.

Кто-то в толпе не удержался от смешка. Мойра покраснела, ее мать – тоже.

– Наглый мужлан! – закричала миссис Баннинг. – Я должна была ожидать таких непристойностей от Райленда!

Это было оскорблением, но Уинтроп только усмехнулся. Годами он возмущался тем, что сотворил Брам с репутацией их семьи, но сейчас он получал удовольствие от дурной славы.

– Считайте, что вам повезло, ведь я ограничился только словами.

Старуха задохнулась. Мойра еще сильнее стиснула его руку.

Улыбка исчезла с его лица, когда он сверху вниз поглядел на ее мать.

– После всего того, что вы сделали с ней, вам нужно упасть на колени и молить о прощении.

– Уинтроп, – просительно прошептала Мойра. – Пожалуйста.

Он повернулся к ней и увидел мольбу в ее глазах. Он поставил ее в неловкое положение, так громко и грубо разговаривая с ее матерью, но при этом она совершенно не злилась на него. Более того, казалось, что она готова его расцеловать.

Это было то, что ей требовалось от него? Публичное признание его отношения к ней? И вдруг ответ пришел сам собой, словно ангелы-хранители Мойры вложили его в сознание Уинтропа. Прощение. Прощение, и больше ничего. Это самое безотлагательное, что он должен сделать. Она желала простить его. Она хотела, чтобы он доказал свою любовь и дал ей возможность поверить ему снова. Это было так просто. Все, что нужно было для этого, – проглотить остатки своей гордыни.

Он посмотрел ей в глаза.

– Это я должен молить о прощении, – отчетливо произнес он, нимало не беспокоясь, что каждый услышит его слова.

Мойра побледнела, и он понял, что в этот раз инстинкт его не подвел. Она посмотрела на толпу вокруг них, которая стала расти.

– Уинтроп, не надо.

У нее, несомненно, сохранилась способность проникать ему в душу, поэтому она, судя по всему, понимала, что он вот-вот сделает.

Он упал перед ней на колени, забыв о ее матери. Комната наполнилась жужжанием оживленных голосов. Он не прислушивался к разговорам. Ему было безразлично, что о нем скажут. Он не отрываясь смотрел на Мойру, опустив руки вдоль туловища. Он глядел на нее снизу вверх, стоя прямо перед ней в смиренной позе. Осталось только сделать последний шаг.

– Пожалуйста, встаньте, – шепнула она, ломая руки. Он встретился с ней взглядом.

– Я хочу, чтобы вы простили меня. Мне это необходимо. За все, что я сделал, за то, что пользовался вашей добротой к своей выгоде, за неверие в ваш ум и силу. За недоверие к вам и вашим чувствам. Я прошу простить меня, недооценивавшего силу ваших переживаний и не осмеливавшегося надеяться на взаимное чувство. Зато, что не доверил вам моих секретов, что отказался принести в жертву